— Вы вовремя, сэр Гарт, что меня радует, — сказала Изабелла улыбаясь. — Меня также радует, что вы привели нашу заблудшую Амалию. Ты должна поблагодарить его, дорогая, за такую любезность.
— Да, мадам, — отозвалась Амалия, подавляя возмущение. Повернувшись к своему провожатому, она сказала: — Благодарю вас, сэр, что проводили меня. Но надеюсь, вы простите меня, если я добавлю, что была бы еще больше благодарна вам, если бы вы перестали постоянно за мной ходить! Как большинство мужчин, мадам, он уверен, что всех женщин требуется пасти.
— Что ж, не сомневаюсь, что ты сама можешь прекрасно о себе позаботиться, моя дорогая, но теперь вы будете видеться чаще. Сэр Гарт присоединяется к моей свите вместо сэра Дункана Форреста, который вынужден будет покинуть нас сразу по возвращении, он должен уладить какие-то личные дела.
Подавив возглас, который, как она боялась, происходил скорее от радости, чем от потрясения, Амалия с трудом выдавила:
— Как жаль, что сэр Дункан должен уехать. Он мне нравится.
Гарт наблюдал за ее реакцией и с трудом удержался от улыбки, когда она сделала ударение на слове «он».
Но понимал, что с принцессой надо держать ухо востро.
Изабелла была в хорошем настроении и явно не стала бы возражать против его зарождающейся дружбы с леди Амалией. Но это могло помешать выполнению стоящей перед ним задачи. Гарт знал одно — его влечет к ней так, как еще никогда не влекло к женщине.
Он мог бы точно сказать, почему она привлекает его. Она не только не похожа на всех женщин, которые обращали на себя его внимание прежде, но и определенно не похожа на ту, которую он когда- нибудь, в далеком будущем, будет рассматривать на роль своей жены.
Все его прежние пассии были милашками, они смело заигрывали с ним, были приятными собеседницами и — замужем, нет ли — не ожидали ничего, кроме веселой, остроумной болтовни или взаимного удовольствия. Жена, которую он выберет, будет красивой аристократкой веселого нрава, чистой сердцем и душой, абсолютно добродетельной. Она будет благонравной, вежливой, доброй и всегда, всегда послушной его воле.
Он пока еще не встретил такой образец, но был уверен, что она существует, также как уверен, что, когда придет время жениться — а это произойдет ни днем раньше, чем совершенно необходимо, — она тихо возникнет перед ним.
Девушка, пытающаяся сейчас овладеть собой, ни в коей мере не отвечает всем этим требованиям. Ну, справедливости ради следует сказать, что она добродетельна в такой мере, в какой должна быть добродетельна любая незамужняя девица. И достаточно приятна внешне, надо признать. Цвет ее лица со здоровым нежным румянцем безупречен, но вот фигура, хоть и округлая во всех нужных местах, что позволяет причислить ее к разряду тех «пышечек», которые нравятся ему в постели, не настолько хороша, чтобы другие мужчины останавливались как вкопанные, провожали ее взглядом и завидовали бы его везению. Не говоря уж о том, что есть в ней нечто такое, что сильно напоминает ему его мать.
Когда девушка собралась с мыслями, извинилась перед Изабеллой и поспешила заняться своими обязанностями, Гарте поклоном принял разрешение удалиться и нашел место на конце ближайшего рыцарского стола. Дожидаясь своей еды, он снова задумался о не дающем покоя, необъяснимом сходстве, которое так его озадачивало.
Вообразить даже легкое сходство с леди Нейпир — заведомая нелепость. Его мать никогда не крадется и не проявляет чрезмерного любопытства к чужим разговорам.
Леди Амалия обладает обоими достойными порицания свойствами.
К тому же его мать никогда не лжет. Девушка уверена, что лгут все.
Он решил, что сходство только в приятной, спокойной внешности. Но едва ли ее можно назвать спокойной. Она дерзкая, непослушная и по натуре, вероятно, еще упрямее, чем он сам. Она отказалась отвечать на простые вопросы и наслаждалась словесной дуэлью с ним. Более того, теперь, когда он стал рыцарем принцессы, леди Амалия окажется досадной помехой.
Когда его неугомонный взгляд отыскал ее снова, он, принимая блюдо от слуги и с улыбкой передавая его одной из старших дам для принцессы, напомнил себе, что по-прежнему хочет узнать все, что она подслушала в доме настоятеля.
Сейчас он в лучшем положении, чтобы искать мелкие детали и собирать по крупицам любую полезную информацию, которой может обладать принцесса. Изабелла вполне открыта и, похоже, одобряет его, поэтому он не сомневался, что скоро будет посвящен во все, что ей известно о смерти Джеймса Дугласа, а также Уилла.
Он разглядывал рыцарей, сидящих с ним за столом, большинство из которых служат королевской семье, и гадал, какие же два принадлежат к свите принцессы.
Их рыцарские ряды были сокращены, потому что только сестры короля и их мужья присутствовали на коронации королевы. Тем не менее тут сидела дюжина мужчин.
Втянув одного, сидящего рядом с ним, в разговор, Гарт вскоре узнал, кто остальные, но, выяснив, что двое из Суитхоупа на другом конце стола, понял, что вряд ли узнает еще что-нибудь полезное для себя до отъезда из Скона. Поэтому, всегда практичный, он налег на еду.
Свита Изабеллы выехала из Сконского аббатства около трех часов и взяла курс на замок Стерлинг. Двадцать шесть миль пути они ехали через равнину, по хорошим тенистым дорогам вдоль реки Эрн, затем реки Алан. Поэтому даже с длинной вереницей навьюченных пони, несущих багаж, они доехали быстро и прибыли до полуночи.
Изабелла со своими дамами провела ночь в крепости Стерлинга, где у нее имелись свои покои. Мужчины из ее свиты разместились в городе.
Из-за крутизны дороги, ведущей в крепость, пони прибыли позже, чем женщины. Но слуги принцессы были расторопны. К тому времени, когда они закончили ужин, большая часть необходимых вещей находилась уже в комнатах.
Следующие два дня погода стояла отличная, и длительный переезд из Стерлинга в Линлитгоу, а затем в Далкейт, в четырех милях южнее Эдинбурга, прошел без осложнений.
Поскольку принцессе не терпелось попасть домой, а Дуглас Далкейтский еще не вернулся из Перта, они провели в крепости Далкейт всего одну ночь.
Отбыв ранним утром в четверг, свита принцессы ехала впереди навьюченных пони, следуя по старой Лодердейлской дороге в Приграничье.
Обычно две старшие дамы, Аверил и Нэнси, по очереди ехали рядом с принцессой, предоставляя Амалии ехать либо с одной из них, либо с одной из двух других фрейлин принцессы. Ей больше нравилась леди Сибилла Каверс, чем Сьюзен Леннокс, которая считала себя гораздо выше по положению и воспринимала как оскорбление, когда Изабелла была мила с Амалией. Впрочем, даже Сьюзен была осмотрительно вежлива, зная, что Изабелла прогонит любого, кто не будет себя вести подобающим образом.
Амалия некоторое время молча ехала рядом с леди Сьюзен. Но в деревне Лодер, когда они проезжали под высокой стеной ее знаменитой крепости, построенной сто лет назад для защиты этого важного подхода к Эдинбургу от английских захватчиков, Сьюзен сказала:
— Я хочу переговорить с сэром Кеннетом.
Промолвив это, она резко развернула и вывела свою лошадь из линии всадников.
Амалия вздохнула, зная, что Сьюзен, худая и долговязая, с длинным лошадиным лицом, до сих пор незамужняя, и в свои тридцать пять лет лелеяла надежду, что сэр Кеннет Маклейн, холостой рыцарь примерно того же возраста, возможно, ищет себе жену.
Как бы там ни было, Амалия порадовалась, что некоторое время будет ехать одна, находя утомительным вести вежливый разговор с женщиной, не скрывающей своего презрения.
— Добрый день, миледи. Хороший денек, не так ли?
Амалия бросила на Гарта угрюмый взгляд:
— Вам обязательно нужно всегда подкрадываться к человеку?
Он ухмыльнулся, пуская своего коня шагом рядом с ее лошадью:
— Если выдумаете, что кто-то может подкрасться во всю скачь, то вы рехнулись!
Леди Нэнси, ехавшая впереди них, обернулась и посмотрела на него с сильным неодобрением.
