их на свежую салфетку.
Гарт придвинул корзину к себе, взял булку, оторвал кусок и густо намазал его маслом. Сунул в рот, прожевал и проглотил.
— Воды? — спросил он, когда Амалия села.
— Спасибо, — отозвалась она, наблюдая, как он наполняет кубки.
— Ну, — сказал он, садясь лицом к ней на табурет, — чего он хотел?
— Просто занудствовал, — пробормотала она.
Гарт подвинул горшочек с маслом и оторвал еще кусок булки.
— Значит, ему было недостаточно нагоняя, который он устроил главному конюху Изабеллы, — прокомментировал Гарт. — Он продолжал сетовать на ваше недостаточно надежное сопровождение.
— Да, — подтвердила она. — Занудствовал, как я и сказала.
Амалия взяла хлеб с джемом и стала с жадностью его есть.
— Он, кажется, обратил на ваше сопровождение неоправданно большое внимание. Такой, как он, вполне может увидеть в подобной прогулке куда больше, чем следует.
— Обычно вы выражаетесь более прямолинейно, — заметила она. — Не меняйте же сейчас своих привычек.
— Я предполагаю, он может попытаться этим воспользоваться, если вы имеете обыкновение совершать такие прогулки.
— Спасибо за вашу заботу, сэр! — фыркнула она, вздергивая подбородок. — Хотите узнать что-то еще?
— Вы же знаете, что да, — мягко отозвался он.
Она поморщилась:
— Это научит меня удерживаться от сарказма.
— По крайней мере скажите, узнали ли вы чей-нибудь голос? — попросил он.
— Сначала скажите, кто вас сюда послал.
— Лютый Арчи.
Она заморгала.
— Почему вы не ответили мне, когда я первый раз вас спросила?
— Я недостаточно хорошо вас знал. Изабелле известно, что меня послал Арчи, но большинству — нет. И я бы предпочел, чтобы пока что это так и оставалось.
— Что вы знаете обо мне сейчас, чего не знали тогда?
— Я знаю, что вы можете хранить тайну. Послушайте! — горячо продолжил он, опираясь локтями о стол и наклоняясь вперед. — Я прекрасно понимаю, что вам трудно мне доверять, но нам обоим нужно знать, кому мы можем верить, и, думаю, мы могли бы помочь друг другу.
— Как?
— Я уверен, что вы подслушали в доме настоятеля не просто невинный разговор между слугами.
— Я говорила вам, что это были не слуги.
— Тише, дайте мне закончить. Вы также сказали, что не расслышали, о чем они говорили. Я не верил в это тогда, не верю и теперь.
— Но…
— Если бы это было правдой, вы бы уже давно потеряли терпение и выразили презрение моему нескончаемому неверию. И если бы больше не было никаких подробностей, вам бы не пришлось решать, поведать их мне или нет. Таким образом, единственное, что связывает вам язык, — это ваше продолжающееся недоверие ко мне… или к мужчинам вообще. Но ведь вы и Изабелла ничего не сказали о том, что слышали.
— Иисусе, вы ее об этом спрашивали?
— Нет.
Он произнес слово с нажимом, но не рассердился, как она ожидала, а беспомощно посмотрел на нее.
Оставив без внимания этот взгляд, позабыв про свой хлеб с джемом, она спросила:
— Если вы не спрашивали ее, то откуда знаете?
— Оттуда, что она не упомянула об этом, а должна была бы. — Он снова вздохнул. — Я отвечу на ваши вопросы более детально, когда смогу, но не могу открыть то, что Изабелла поведала мне конфиденциально. Впрочем, вам известно, какая тема преобладает в ее мыслях.
— Джеймс.
— Да, и теперь к нему присоединился Уилл Дуглас. Я уже говорил вам раньше, что хочу выяснить правду. Поиски убийцы привели меня сюда.
— И вы теперь хотите сравнить информацию, которую уже добыли, со всеми фактами, известными Изабелле. Вы надеетесь найти связь?
— Да, возможно, — согласился он.
Она понимала, что дело не только в этом. Но чувствовала: если надавить на него, он будет настаивать, чтобы она ему все рассказала, прежде чем говорить дальше на эту тему.
Мысль о том, чтобы рассказать ему все, уже не казалась невозможной, и она понимала, что должна кому-то рассказать. Когда сэр Харальд сообщил, что ее семья прибудет с визитом, она подумала было довериться отцу. Но с самого начала не дающее ей покоя подозрение, что первый голос, который она слышала, мог принадлежать Саймону, удерживало ее от того, чтобы довериться кому бы то ни было.
Сэр Иаган знал, что Саймон готов сделать практически все, о чем его попросит Файф. Поэтому он может верить, что Саймон вовлечен в какую-нибудь очередную интригу Файфа. Но он не поверит, что его сын способен на убийство.
Следует признать, что и Саймон, и Том грозились убить ее, по крайней мере однажды, но она не могла представить реакцию сэра Иагана или своей матери на подобное обвинение. Простая, понятная братская ярость, сказали бы они, ничего более.
— Итак? — напомнил о себе сэр Гарт.
— Я действительно узнала один голос, — призналась она.
— Кто?
— Файф.
— Выходит, вы знали уже тогда, когда…
— Не будьте противным, — перебила она его. — Я, может, и слышала его раньше, но не настолько хорошо знала его голос, чтобы различить через дверь. Я узнала его, когда он заговорил, вручая землю и людей Шотландии нашему королю.
— Но теперь вы уверены, что одним из двух мужчин, которых вы слышали, был Файф?
Она кивнула, твердо встретившись с его взглядом:
— Насколько вообще можно быть уверенным, во всяком случае.
— А другой голос?
Амалия опустила глаза и вспомнила про свой хлеб.
— Посмотри на меня, Молли-детка.
Тон его был мягким, но она тем не менее отреагировала с сильным негодованием:
— Меня зовут Амалия, сэр, а не Молли! Более того, я не давала вам разрешения называть меня по имени, и вы не должны себе этого позволять!
К ее пущему раздражению, глаза его заискрились, и до нее дошло, что он специально бросил наживку. До нее также дошло, что она схватила ее, как форель червяка.
.— Я просто укоротил ваше имя, — сказал он. — Друзья так делают, как вы знаете, а я не передумал насчет желания стать друзьями. Вы в самом деле возражаете? Учитывая, как мы познакомились, кажется неискренним разговаривать так официально, когда мы одни.
Возможно, сказала она себе, это объясняет, почему несоблюдение им формальностей больше ее не раздражает. Фамильярность сэра Харальда раздражает не в пример сильнее.
— Ну, так чей был второй голос?
Несколько мгновений она молчала. Он намазывал маслом булку, давая ей время подумать.
— Я рассказала вам не все, что мне сказал сэр Харальд, — наконец проговорила она.
