Клара задумалась.
– Ну, поскольку я здесь, в вашей карете в два часа ночи, то я думаю, правила приличия уже ни к чему и мы можем не говорить о погоде.
– Бесспорно.
– Тогда я хотела бы задать вопросы, которые, как говорят, в приличном обществе считаются слишком смелыми. Я бы хотела побольше узнать о вас, лорд Родон. Мне бы хотелось узнать о вашей семье, вашем доме и вашем детстве. И узнать больше о ваших любовных похождениях.
Он едва заметно улыбнулся. Разговор по-прежнему забавлял его.
– Я принимаю игру, если вы обещаете оказать мне такую же любезность.
– Буду рада сделать это.
Он небрежно смахнул локон с ее лба. От этого прикосновения по ее телу пробежала дрожь.
– С чего я должен начать?
– Где вы учились?
Сегер рассказал, что посещал Чартерхаус и что был исключительно прилежным учеником.
– И хорошо себя вели?
– Я был образцовым учеником, любимцем учителей и классных старост. Я был одним из тех немногих счастливчиков, которых никогда не секли розгами.
– Безусловно, это достижение, но я не назвала бы это удачей, если вы хорошо себя вели. А в университете вы учились?
– Да, я учился в Кембридже, затем на несколько лет уехал за границу, в Париж и Индию. – Он рассказал ей о своих путешествиях, о том, что видел и делал.
Клара с жадностью и интересом слушала обо всем. Она быстро забыла, что пришла сюда побольше узнать о нем и решить, безнадежен он или нет. Но сейчас она испытывала почти удовольствие.
Они болтали о любимых занятиях, странных вкусах, сложных ситуациях. Удивительно, но маркиза интересовала ботаника. Клара любила рисовать людей. Маркиз однажды в Париже позировал начинающему художнику, который пытался изобразить Зевса. Это очень плохо кончилось. А Клара однажды написала картину, на которой модель была похожа на гранат.
Она обнаружила, что у него отличное чувство юмора и что по натуре он очень жизнерадостный человек. Казалось, ему доставляет удовольствие множество мелочей в жизни, таких как прекрасно приготовленный стейк из семги или неторопливая прогулка за городом по росистой траве на восходе солнца.
Прошел час, прежде чем Клара это заметила, а она не узнала и половины того, что хотела узнать об этом человеке. Неожиданно оказалось, что она и не представляла, о скольких вещах хотела бы его расспросить еще.
– У вас есть братья или сестры? – спросила она.
– Нет. Моя мать с трудом произвела меня на свет, и доктор посоветовал ей больше не иметь детей. Прошло семь лет, и она допустила ошибку, забыв о его совете. И она, и ребенок погибли во время родов.
– Как жаль! Вы ее хорошо помните?
Выражение его лица смягчилось.
– Это была тихая, скромная женщина и очень добрая. Когда отец женился во второй раз, он выбрал более решительную женщину – мою мачеху, но, к сожалению, детей у них не было, что я лично объясняю сильной привязанностью маркизы к своей племяннице.
– К мисс Флинт? Той молодой женщине, что присутствовала на ассамблее у моей сестры?
– Да. Ее мать умерла несколько лет назад. Они были с Куинтиной близнецами.
– Тогда неудивительно, что она близка ей.
Они помолчали несколько минут, потом Клара ответила на вопросы маркиза о своем воспитании и образовании в Нью-Йорке. Она описала свое раннее детство в Висконсине, рассказала, каково было жить в лесу в хижине, состоявшей из одной комнаты, до того как отец перевез их в город и медленно, но упорно стал делать свое состояние на Уолл-стрит. Затем рассказана, как она с сестрами училась говорить по- французски в Париже, и они обучались правилам этикета в специальной школе.
После этого Клара решила переменить тему разговора.
– А как ваши любовные дела? – напрямик спросила она, зная, что должна быть более настойчивой в достижении своей цели. – Эта женщина, в том судебном деле о разводе, вы любили ее?
Маркиз насмешливо прищурился.
– Теперь мы добрались до сути. Нет, не любил, но и с ее стороны не было ответного чувства.
– А как долго длилась ваша связь?
– Пару месяцев. Она постоянно бывала на Балах посвященных, и когда мы там встречались, мы часто проводили время вместе, но я не был ее единственным мужчиной, как и не был единственным свидетелем на суде. Она была остроумной женщиной. Обожала лимерики.
Кларе было не очень приятно слушать его рассказ о другой женщине. Но она знала, что эти вопросы необходимы, и напоминала себе, что она разумная женщина и ревновать не имеет смысла. Маркиз же не принадлежал ей.
Но все равно это ей не нравилось.
– А где теперь эта женщина?
– Понятия не имею. Она покинула Англию. Возможно, уехала в Ирландию. Ее муж все еще здесь, хотя почти все время проводит в деревне. В прошлом году он снова женился, и, насколько мне известно, они ждут своего первого ребенка.
Клара удобнее устроилась на сиденье.
– У вас никогда и ни с кем не было серьезных отношений?
– А, вопросы становятся все интереснее, не правда ли? – Он некоторое время сидел, глядя в потолок. – Да, были однажды.
Клара подалась вперед.
– Насколько это было серьезно?
– Насколько может быть серьезным молодой человек. Я хотел жениться.
Клара, онемев от удивления, смотрела на Сегера.
– Вас это удивляет? – сказал он.
– Да, удивляет. – Тысяча вопросов промелькнула у нее в голове. – Почему же вы не женились на ней?
Он глубоко вздохнул.
– Потому что я был молод и, по мнению отца и мачехи, не понимал важности своего брака. Я был наследником очень древнего титула и имел несчастье полюбить дочь торговца. И при этом даже не очень преуспевающего торговца.
Все еще не оправившись от шока, Клара двинулась дальше:
– Сколько вам было лет?….
– Шестнадцать. Уже через неделю я знал, что она создана для меня, и я был ее любовником четыре года, прежде чем сделал предложение. Брак, безусловно, запретили, а ее отослали подальше.
– Кто?
– Мой отец.
Клара сгорала от любопытства.
– И куда она уехала?
– Ее отправили в Америку, но, не достигнув берега, пароход затонул.
У Клары сжалось сердце.
– Как печально это слышать.
Он посмотрел на красные бархатные занавески, закрывавшие окна.
– Это было очень давно.
– Неужели с тех пор никто вам не нравился? – Клара машинально положила руку на его бедро.
Маркиз пристально посмотрел ей в глаза.
– Мне нравились многие.
Неожиданно она занервничала и поспешила убрать руку с его ноги.
