никогда ее об этом не расспрашивала. – Элеонора замолчала и оглядела Кола с ног до головы. – Теперь я вижу, что ваша сестра пошутила, сказав мне, что вы с братьями такие же, как Адам.
С этими словами Элеонора отвернулась от Кола и снова обратилась к Адаму:
– Так могу ли я войти внутрь, сэр?
– Разумеется, – сказал Адам. – Добро пожаловать.
– Погодите минутку. Мне все же хотелось бы знать…
– Перестань, Кол, – произнес Адам тоном, не допускающим никаких возражений.
Элеонора подошла к двери и царственно махнула рукой Харрисону.
– Вытащите мои вещи из грязи и отнесите их в мою комнату, – скомандовала она.
Кол, глядя на Харрисона, ухмыльнулся. Тот улыбнулся ему в ответ и повернулся к Элеоноре.
– Простите, мисс, – заявил он. – Но мне не разрешается подниматься на второй этаж.
Затем Харрисон развернулся и стал спускаться по ступенькам.
– Пожалуй, это придется сделать тебе, – протянул он, проходя мимо Кола.
– Не забудьте отряхнуть с них пыль, прежде чем вносить в дом, Кол, – отдала Элеонора новый приказ.
До Харрисона донеслось ругательство, и в этот самый миг он решил, что день начинает складываться не так уж плохо. Он увидел, как из-за конюшен выбежал Дуглас, преследуемый по пятам Мак-Хью – жеребец был явно не в духе и демонстрировал свое плохое настроение Клэйборну- лошаднику. Да, день определенно пошел на лад.
– Адам, мне нужно посоветоваться с тобой о чем- то важном! – гаркнул Кол, стараясь перекричать хохот Харрисона.
Прежде чем ответить, Адам пропустил в дверь Элеонору.
– Я недолго, – пообещал он.
– А что у тебя там за дела?
– Мне необходимо побеседовать с мисс Бордер. Это займет совсем немного времени.
Адам ошибся не так уж сильно. Разговор с Элеонорой длился всего каких-нибудь три часа. Сначала он не клеился, а немного погодя гостья уже плакала у него на груди.
Кол устал ждать, когда Адам освободится, однако твердо решил поговорить с ним о Харрисоне. Известие о том, что их гость по профессии адвокат, встревожило его. Ему хотелось выяснить, как Адам оценивает сложившуюся ситуацию, прежде чем что-либо предпринимать. Услышав, что в библиотеке происходит какая-то суета, он открыл дверь и замер, не веря собственным глазам: Элеонора обеими руками обнимала Адама за талию и рыдала, одновременно пытаясь говорить. Кол не мог разобрать ни слова – с губ Элеоноры, как ему показалось, срывалась какая-то тарабарщина. На Адама же невозможно было смотреть без смеха. Он стоял в глубине библиотеки, вскинув руки вверх так, словно его попросили достать какую-нибудь книгу с верхней полки. При этом старший из Клэйборнов явно чувствовал себя не в своей тарелке.
Наконец Адам опустил одну руку и неловко похлопал Элеонору по плечу. Он заметил, что сквозь открытую дверь на них смотрит Кол, бросил на него строгий взгляд и жестом приказал ему уйти.
За ужином братья тактично молчали по поводу этого случая. Элеонора решила остаться в своей комнате. Мэри Роуз отнесла ей поднос с едой и чайником свежезаваренного чая, который, как она надеялась, должен был несколько успокоить издерганные нервы подруги.
Девушка села за стол последней.
– Извините за опоздание, – сказала она. – Сегодня вечером Элеонора не будет ужинать с нами. Она очень устала.
Мэри Роуз уселась рядом с Адамом.
– Ты ей явно понравился, – шепнула она на ухо старшему брату. – Правда, она еще не знает, каким упрямым ты иногда бываешь.
– А я думаю, что Адам ей вовсе не нравится, – встрял в разговор Дуглас. – И вообще я почти уверен, что у нее полно предрассудков.
Кол покачал головой. Он и сам так считал, пока не увидел сцену в библиотеке.
– Нет, она просто грубая, – во всеуслышание объявил он.
– Ты думаешь? – с сомнением спросил Дуглас. – В таком случае я не хочу ее здесь видеть.
– Да.
– Отчего ты такая мрачная, Мэри Роуз? В чем дело? – спросил Трэвис.
– Я не разрешил ей поехать в горы сегодня днем, – сказал Адам.
– Я не ребенок. Я не понимаю, почему ты считаешь…
– У нас гостья, – сказал Адам. – Будь добра, не забывай об этом. Мэри Роуз тут же закрыла рот и посмотрела на Харрисона.
– Не пора ли приступать? – спросил Дуглас. – Я умираю от голода.
С этими словами он потянулся к блюду с картошкой, но остановился, когда Адам попросил его подождать еще минутку.
– Харрисон, вы, случайно, не говорите по-французски?
– Говорю. А что?
– Будьте снисходительны к нам сегодня вечером.
– Разумеется, – согласился Харрисон, совершенно не поняв, в чем, собственно, состояла просьба Адама.
– В последнее время мы проявляли нерадивость и не произносили нашу молитву, – сказал Адам, повернувшись к остальным Клэйборнам. – Мэри Роуз, будь любезна, начни.
Девушка склонила голову и сложила руки перед собой.
– Во имя Отца… – начала она по- французски.
Семья Клэйборнов в очередной раз удивила Харрисона. В течение всего ужина четыре брата и сестра болтали исключительно по-французски. Он заметил, что наиболее богатая лексика у Мэри Роуз, и предположил, что она изучала язык в своей школе, где французский и латынь наверняка были обязательными предметами. Однако по ее произношению и по тому, как легко и свободно лилась ее речь, было ясно, что она занимается французским уже очень давно.
Невероятно забавно изъяснялся по-французски Трэвис – хотя речь его была непринужденной, он глотал некоторые звуки. Услышав его, какой-нибудь француз непременно бы поморщился.
Молитва, которую произнесла перед ужином Мэри Роуз, была знакома Харрисону, однако он терялся в догадках, где и когда ее слышал.
– Можно спросить? – осведомился он.
– Опять? Ну что там еще у тебя, Харрисон? – промолвил Кол.
– Я никак не вспомню, откуда я знаю вашу молитву, – заявил Макдональд, не обращая внимания на сарказм, прозвучавший в реплике Кола.
– Это католическая молитва, – ответила Мэри Роуз. – Она читается перед едой.
– Ради всего святого, вы что же, католики?
О том, что последние свои слова он произнес вслух, Харрисон догадался, лишь заметив, что все члены семьи Клэйборн удивленно и непонимающе уставились на него.
– Ты что-нибудь имеешь против католиков?
– Нет, – сказал Харрисон. – Просто мне почему-то казалось, что вы придерживаетесь… какой- нибудь другой веры.
– Так оно и есть, – подтвердила Мэри Роуз.
– То есть как? – опешил Харрисон.
– Мы не всегда католики.
Макдональд откинулся на спинку стула, силясь осознать услышанное. Лорд Эллиот, должно быть, придет в ужас – его семья не просто принадлежала к англиканской церкви, а слыла ее наиболее убежденным приверженцем.
Впрочем, немного погодя Харрисон нашел эту мысль смешной. Лорду Эллиоту ничто не помешает любить Мэри Роуз, и он приложит все усилия, чтобы обратить девушку в свою веру.
– Погодите-ка минутку, – промолвил Харрисон. – Вы не можете быть католиками лишь время от времени. Я это точно знаю. Мой лучший друг – католик по вероисповеданию.
– И все-таки тебе не нравятся… – начал было Кол.
– Я совсем не то хотел сказать, – перебил его Харрисон. – Просто я удивился, узнав, что вы исповедуете католическую веру.
– А почему нельзя быть католиками лишь иногда? – спросил Трэвис.
Харрисон решил продолжить эту игру. Он был убежден в своей способности логикой и терпением заставить Клэйборнов понять, что им не следует подшучивать над ним, словно над дурачком.
– Ну хорошо, допустим, что вы – католики лишь эпизодически. А могу ли я узнать, когда именно вы таковыми являетесь?
– В апреле, мае и июне, – ответила Мэри Роуз.
– А как насчет июля, августа и сентября? – не моргнув глазом парировал Харрисон.
– В это время мы лютеране, – заявил Трэвис без тени улыбки.
– А следующие три месяца?
– Мы становимся баптистами – или по крайней мере стараемся придерживаться их обычаев.
Макдональд решил, что с него достаточно.
– Мэри Роуз, когда вы наконец прекратите… – начал он, желая спросить у девушки, когда же она перестанет над ним насмехаться. Но она не дала ему закончить;
– Но это же еще не все. На чем я остановилась?
– На январе, – напомнил Кол.
– В январе, феврале и марте мы исповедуем иудаизм, а в апреле…
– В январе – иудаизм? – повысил голос Харрисон.
– Ну а против иудаизма что ты имеешь? – спросил Кол. – Похоже, у тебя зуб на огромное множество людей.
Харрисон закрыл глаза и сосчитал до десяти. Потом он снова попытался разобраться в той мешанине, которую обрушили на его голову Клэйборны.
– У меня ни на кого нет зуба, – буркнул он. – Вы не можете исповедовать все те религии, которые перечислили. Это же насмешка над любой верой, если вы следуете ее святым догматам лишь в течение трех месяцев в году.
Адам наконец сжалился над ним.
– Мы стараемся как можно больше узнать о разных конфессиях, Харрисон, – пояснил он. – Чтобы понимать и уважать чувства других людей. Вы верите в существование Бога?
– Да.
– И мы тоже. Но тем не менее не являемся приверженцами какой-либо веры.
Харрисон кивнул.
– На свете существует очень много разных религий. Вы попытаетесь изучить их все?
– Даже после того, как мы отдадим наши сердца какой-либо из них, наш разум останется открытым для понимания иных верований. В Хаммонде живут несколько еврейских семей. Мы стараемся почаще их навещать. Но местные жители их недолюбливают по одной простой причине – они очень мало знают о евреях. Такое невежество непростительно. Никто из нас не является евреем по крови, а это значит, что мы не можем принять
