усадила его.
— Скажи, Алекс, тебе хотелось бы остаться здесь со мной и с отцом? Или ты будешь скучать по другим своим родственникам?
— Я хочу остаться здесь. — Он громко зевнул и прислонился к Джоанне, наблюдая, как она вдевает нитку в иголку.
— Я тоже хочу, чтобы ты остался, — прошептала Джоанна.
— Папа говорит, что ты скучала по мне.
— Это правда. Я действительно скучала по тебе.
Щеки Алекса надулись от осознания собственной важности:
— И ты плакала, как ребенок, когда скучала по мне?
Она улыбнулась его словам и сказала, чтобы не разочаровать его:
— Конечно, плакала… А ты хотел бы, чтобы я рассказала тебе сказку перед тем, как ты ляжешь спать?
Алекс кивнул:
— А откуда ты знаешь сказку? Тебе рассказал Огги?
— Нет, — ответила она. — Моя матушка рассказывала мне сказки, когда я была маленькой. А когда я выросла, я выучилась читать и поэтому… ^
— Зачем?
— Что зачем?
— Зачем ты училась читать?
Джоанна все время смотрела на Алекса и поэтому не заметила, что в залу вошел муж. Он приостановился на лестнице, наблюдая за женой и сыном.
— Я выучилась читать, потому что мне это запрещали, — ответила она. — Мне говорили, будто я слишком неразвита, чтобы учиться грамоте. И я верила этой ерунде. Но позже я обрела здравый смысл и поняла, что не менее умна, чем другие. Это случилось, когда я выучилась читать. Когда ты станешь постарше, Алекс, я выучу и тебя.
Алекс теребил пальцами плед Джоанны, внимательно слушая ее. Вдруг он широко зевнул, так, что стало видно все его горлышко. Она показала ему, как при зевке закрывать рот ладонью, а затем начала сказку, которая была самой любимой у нее в детстве.
Алекс вскоре крепко уснул, его голова упала ей на грудь. Джоанне было так приятно чувствовать малыша у себя на руках, что она закрыла глаза с намерением вознести благодарственную молитву. И она уснула почти так же быстро, как и Алекс.
Габриэль не знал, кого первым перенести в постель. Ему на помощь пришел Колум. Он взял Алекса.
— Куда мне уложить его на ночь, милорд? — спросил он тихим шепотом, так, чтобы не разбудить малыша.
Габриэль не знал, что ответить, ведь вторая спальня была занята Клэр и он не мог уложить туда сына. Но ему не хотелось и чтобы Алекс спал с солдатами. Мальчик еще слишком мал, и ему нужно быть ближе к матери и отцу — на случай, если он чего-нибудь испугается или заблудится ночью.
— Пока положите его в мою постель, — приказал Габриэль. — Сегодня попозже я разберусь с этим.
Он подождал, пока Колум вынесет Алекса из зала, и повернулся к жене. Он присел на корточки рядом с ее стулом и уже потянулся к ней, когда она внезапно открыла глаза.
— Габриэль, — она произнесла его имя с удивлением в голосе. Он воспринял это словно ласку.
— Вы случайно не обо мне грезите?
Он пытался поддразнивать ее, но его голос был хриплым от избытка нежности. Проклятье! Он любил эту женщину. Он вздохнул, надо было взять себя в руки.
Ему хотелось лечь с нею. Но он знал, что должен подождать, так что взамен решил поворчать на нее:
— Вам нужно подняться наверх, жена. Вы совершенно истощены. Вы слишком много работаете. Я снова и снова прошу вас отдыхать, но вы вызывающе…
Она потянулась к нему и кончиками пальцев провела по его лицу. Надо ли говорить, что это прервало его ворчание. «Должно быть, это женская уловка», — подумал он.
— Я не много работаю, — ответила она. — И сейчас я не спала. Я дремала и думала кое о чем, поразившем меня. Я не вполне могу этому поверить, Габриэль. Это кажется невероятным, и когда я сообщу вам то, о чем узнала…
Она внезапно остановилась и украдкой выглянула из-за плеча мужа, желая удостовериться, что они одни. Она не хотела, чтобы кто-нибудь еще был рядом в этот совершенно особый момент.
Но тут как раз в залу гордой поступью прошествовали Кит и трое маклоринских солдат, а Джоанна вдруг поняла, что Алекса уже нет у нее на коленях.
— Сами видите, что вы спали, — сказал ей Габриэль. — Вы даже не заметили, как Колум отнес моего сына наверх.
— Нашего сына, — поправила она.
Ему понравились эти слова. Джоанна предъявляла свои права на Алекса, и он подумал, что это Добрый знак. В свое время, он надеялся, она предъявит свои права и на владение им самим.
— Да, это наш сын, — согласился он. — А теперь рассказывайте мне, что вы узнали.
— Надо подождать, пока мы останемся одни.
— Говорите сейчас.
— Нет.
Его глаза расширились от удивления. Он поднялся, затем поставил и ее на ноги.
— Вы осмелились отказать мне? Она улыбнулась:
— С этого дня я на все осмеливаюсь. Благодарю вас, супруг мой.
Он не понимал, что она говорит, и решил подождать, чтобы потом добиться у нее надлежащего объяснения. Но сейчас ему хотелось заставить Джоанну рассказать, что ее так поразило.
— Я желаю знать, что вас беспокоит. Говорите сейчас же, — велел он.
Теперь Габриэль снова говорил надменно. Помоги ей небо, ей даже начинала импонировать его властность — теперь, когда она стала ощущать и свою силу над ним.
— Меня ничто не беспокоит, — сказала она. — Я расскажу вам мои новости, когда буду готова, но ни минутой раньше. Я не стану торопиться.
— А вы собираетесь сказать милорду о том, что случилось на лугу? — Огги прокричал этот вопрос от дверей.
Джоанна обернулась посмотреть на него. Старик- воин двинулся через комнату. Дамфрис испустил громкое рычание. Огги утихомирил его немедленным ответным урчанием.
— Да, — откликнулась Джоанна. — Я собираюсь сказать ему об этом после обеда.
— Если вы не расскажете сами, я наябедничаю на вас завтра утром, юная леди. Только не думайте, что я этого не сделаю.
— Гром и молния, что…
Джоанна намеренно оборвала бормотание своего супруга, громко приветствуя священника:
— Добрый вечер, святой отец! — Затем прошептала мужу: — Попытайтесь еще раз быть терпеливым. Обещаю, что вы будете богато вознаграждены.
Он что-то заворчал. По выражению его лица она не могла сказать, собирался ли он проявить уступчивость или нет.
— Я хочу рассказать вам мои важные новости, оставшись с вами наедине.
Наконец Габриэль кивнул. Он старался не улыбнуться при этом. Ему казалось — он понял, что же такое она собиралась ему поведать. Господи, он чувствовал себя прекрасно! А все оттого, что эта глупая женщина наконец поняла, что любит своего мужа.
Он позволил ей действовать сообразно ее разумению.
Если ей хочется объявить о своих чувствах наедине, в их спальне, он, конечно, предоставит ей такую возможность. Проклятье, но ему хотелось, чтобы ужин поскорее кончился. Он жаждал остаться с нею. До этой минуты он не понимал, как важна для него ее любовь. Вообще жены не должны любить своих мужей, но эта должна любить его, так он решил. Если его поразила такая напасть, то, истинный Бог, она должна поразить и ее.
— Сердечные дела чертовски смущают, — он пробормотал это себе под нос.
— Простите? — спросила она, не уверенная, что в точности расслышала, что он сказал.
— Ничего.
— Ваше настроение, милорд, очень напоминает здешнюю погоду, — заметила она. — Вы совершенно непредсказуемы.
Он пожал плечами.
Но тут внимание Джоанны переключилось на солдат, которые стали заполнять зал. Она опять заметила серьезные недостатки в их манерах.
— Вы должны поклониться своему лаэрду и его жене, когда входите в комнату, — сделала она замечание и стала ждать, окажутся ли солдаты в настроении проявлять непривычную для них учтивость. Если с ними опять возникнут хлопоты, она готова попросить Мэган принести еще несколько чаш.
Мужчины склонили головы в поклоне. Джоанна была удовлетворена. Она оставила своего мужа стоящим у очага и подошла к столу макбейнцев. Два молоденьких солдата, которым была предоставлена привилегия сегодня обедать рядом с их лаэрдом, уже сели на свои места. Она попросила их встать.
— Никто из вас не должен садиться, пока ваш лаэрд и его жена не займут своих мест, — терпеливо объяснила она.
Последовало некоторое ворчание, но в конце концов ее требования были выполнены.
Джоанне не хотелось подвергать слишком сильному испытанию терпение мужчин. Поэтому она не бранила их за то, что в течение всего ужина они громко перекликались друг с другом. Она была вполне довольна достигнутыми успехами: мужчины старались быть учтивыми, и во время всего ужина она не слышала ни одного рыгания.
Огги спросил у лаэрда, что он собирается делать с бочонками жидкого золота, дремлющими в пещере. Из-за того, что он предложил свой вопрос шепотом, все насторожились, видя, что происходит что-то секретное.
Джоанна была изумлена. Мужчины не слышали вчера вечером ее криков, а тут мгновенно замолчали, потому что их внимание привлек шепот Огги. Она припрятала это наблюдение в свою копилку, чтобы впоследствии использовать.
— О чем это там толкует Огги? — спросил у лаэрда Кит.
Габриэль откинулся на спинку стула и поведал собравшимся о бочонках в пещере. Новость вызвала на редкость много криков и радости. А когда мужчины успокоились, Габриэль прибавил, что все они должны поблагодарить Огги за это сокровище.
— Давайте пойдем и принесем бочонка два, чтобы распить их сегодня! — с жаром предложил Брайан.
Джоанна не дала мужу времени для выражения согласия или несогласия на предложение Брайана. Она встала перед солдатами и покачала головой.
Солдаты немедленно поднялись тоже. Такая демонстрация хороших манер была очень впечатляющей.
— Вы уходите или
