акцент, с легким налетом кокни и какого-то иностранного ритма. – Ваш отец будет рад видеть вас.
– Спасибо, Кэм. Я... я боялась, что он уже...
– Нет. – Улыбка Кэма поблекла. – Он еще жив. – Поколебавшись, он добавил: – Большую часть времени он спит. И ничего не ест. Не думаю, что это продлится долго. Он спрашивал о вас. Я пытался послать за вами, но...
– Мейбрики никогда бы этого не допустили. – Губы Эви гневно сжались. Они даже не потрудились поставить ее в известность, что отец хотел ее видеть. А Джосс Буллард только что солгал ей. – Ну ничего, я навсегда избавилась от них, Кэм. Я вышла замуж. И хочу остаться здесь, пока мой отец... не п-перестанет нуждаться во мне.
Кэм перевел взгляд на непроницаемое лицо Себастьяна. В его глазах мелькнуло узнавание, и он почтительно промолвил:
– Лорд Сент-Винсент. – Если у него и было собственное мнение о союзе Эви с таким человеком, он его никак не выдал.
Эви коснулась рукава Кэма.
– А сейчас он не спит? – взволнованно спросила она. – Могу я подняться к нему?
– Конечно. – Он взял ее руки в свои и слегка сжал. – Я позабочусь о том, чтобы никто вам не помешал.
– Спасибо.
Внезапно между ними возник Себастьян. Высвободив одну из рук Эви, он решительно положил ее себе на локоть и накрыл собственной ладонью. Несмотря на небрежный вид, его хватка была достаточно крепкой, чтобы она не могла вырваться.
Озадаченная этой демонстрацией супружеских прав, Эви нахмурилась.
– Я знаю Кэма с детства, – с нажимом произнесла она. – Он всегда был очень добр ко мне.
– Что мне, как мужу, чрезвычайно приятно слышать, прохладно отозвался Себастьян. – Но всему есть предел.
– Разумеется, – кивнул Кэм и добавил, обращаясь к Эви: – Проводить вас наверх, миледи?
Она покачала головой:
– Нет, я знаю дорогу. Тебе, наверное, нужно вернуться к своим занятиям.
Кэм снова поклонился и обменялся взглядом с Эви, безмолвно подтверждая, что найдет возможность поговорить с ней позже.
– Тебе не нравится, что он цыган? – спросила она Себастьяна, когда они двинулись вверх по лестнице.
– Мне не свойственно винить людей в том, чего они не могут изменить, – иронически отозвался он. – Обычно они предоставляют достаточно других поводов, чтобы не испытывать к ним теплых чувств.
Эви отпустила его руку и приподняла подол юбки, чтобы не споткнуться на ступеньках.
– Интересно, куда делся управляющий? – поинтересовался Себастьян, поддерживая ее за талию, пока они поднимались по лестнице. – Еще рано, и игровой зал открыт. У него должно быть полно дел.
– Он пьет, – сообщила Эви.
– Что ж, это многое говорит о том, как здесь ведутся дела.
Задетая презрительной репликой в адрес отцовского клуба, Эви прикусила язык, чтобы сдержать язвительный ответ. С какой легкостью этот напыщенный аристократ, не ударивший в жизни палец о палец, критикует работу других людей! Если бы ему пришлось управлять подобным заведением, он, возможно, испытывал бы больше уважения к тому, чего ее отец сумел добиться.
Они поднялись на второй этаж и двинулись по галерее, которая нависала над игорным залом, окружая его по периметру. Достаточно было заглянуть за перила, чтобы увидеть, что происходит внизу. Вокруг трех овальных столов, обтянутых зеленым сукном с желтыми маркерами, толпились мужчины. В воздухе висел несмолкаемый шум, знакомый Эви с детства: стук игральных костей, негромкие голоса крупье и взволнованные восклицания игроков. Она взглянула на массивный письменный стол в углу зала, за которым обычно сидел ее отец, выдавая кредиты, предоставляя временное членство и повышая банк, когда игра шла по-крупному. В данный момент его место занимал незнакомый мужчина с весьма непрезентабельной внешностью. Ее взгляд переместился в противоположный угол зала, где другой незнакомец выполнял функции главного администратора, контролируя выплаты и наблюдая за ходом игры.
Себастьян задержался у перил, глядя вниз с выражением необычайного интереса. Эви, которой хотелось поскорее увидеть отца, нетерпеливо дернула его за рукав. Однако Себастьян не шелохнулся. Собственно, он едва ли заметил ее, полностью захваченный происходящим в игорном зале.
– В чем дело? – спросила Эви. – Что ты там увидел? Что-нибудь не так?
Себастьян слегка тряхнул головой, словно избавляясь от наваждения, и огляделся по сторонам. Его взгляд прошелся по выцветшим стенным панелям, осыпающейся лепнине и потертой ковровой дорожке. Когда-то клуб Дженнера был роскошно отделан, но с течением лет обветшал, утратив значительную часть своего великолепия.
– Сколько членов числится в клубе? – поинтересовался он. – Не считая временных.
– Раньше было около двух тысяч, – ответила Эви. – А сколько теперь, не знаю. – Она снова дернула его за руку. – Я хочу видеть отца. В принципе я могу обойтись и без сопровождения...
– Ты никуда не пойдешь без сопровождения, – отрезал Себастьян с жестким блеском в глазах. – В этом притоне можно запросто наткнуться на пьяного мерзавца, который изнасилует тебя раньше, чем кто-нибудь заметит твое исчезновение.
– Мне здесь ничто не угрожает, – раздраженно возразила Эви. – Я знакома со многими служащими и знаю все ходы и выходы лучше, чем ты.
– Думаю, это ненадолго, – пробормотал Себастьян, снова устремив взгляд на игорный зал. – Я намерен обследовать здесь каждый дюйм. И узнать все секреты.
Опешив, Эви в замешательстве уставилась на мужа. Она вдруг осознала, что с момента их появления в клубе он как-то неуловимо изменился, хотя и не представляла, что послужило тому причиной. Вместо томной лени, которую он демонстрировал до сих пор, появилась настороженность и готовность к действию, словно он вобрал в себя энергию, которой была пропитана атмосфера клуба.
– У тебя такой вид, будто ты не видел всего этого раньше, – заметила она.
Себастьян провел рукой по перилам, взглянул на испачканную ладонь и отряхнул руки. Вид у него был скорее задумчивый, чем критический.
– Теперь, когда это моя собственность, все выглядит как-то иначе.
– Пока еще это не твоя собственность, – мрачно отозвалась Эви, сообразив, что он, должно быть, прикидывает, за сколько можно продать клуб. Как это похоже на него – думать о деньгах, когда ее отец лежит при смерти! – Ты способен беспокоиться о ком- нибудь, кроме себя?
Ее обвиняющий тон, похоже, вывел его из задумчивости.
– Очень редко, моя дорогая.
С минуту они сверлили друг друга взглядом, и Эви поняла, что ждать от него порядочности – это снова и снова напрашиваться на разочарование. Никакая доброта и понимание не спасут его погибшую душу. Он никогда не исправится в отличие от персонажей скандальных романов, которые обожала Дейзи Боумен.
– Полагаю, ты скоро все получишь, – холодно сказала она. – А пока этого не случилось, я пойду к отцу. – Она решительно зашагала по галерее, и Себастьян двинулся следом, догнав ее в несколько широких шагов.
К тому времени, когда они достигли частных апартаментов, которые занимал Айво Дженнер, кровь бешено стучала в ушах у Эви, а в животе ощущалась пустота. Она разрывалась между желанием увидеть отца и страхом перед тем, что увидит. Ладони ее вспотели, и, когда она взялась за дверную ручку из потускневшей меди, та выскользнула у нее из пальцев.
– Позволь мне, – деловито сказал Себастьян, отодвинув ее в сторону. Он открыл дверь, пропустил Эви вперед и последовал за ней в темную гостиную. Из спальни, где горела лампа, струился неяркий свет. Эви помедлила на пороге, ожидая, пока глаза привыкнут к тусклому освещению. Забыв о своем спутнике, она приблизилась к постели.
Ее отец спал, слегка приоткрыв рот. Его бледная кожа поблескивала, как у восковой фигуры, лицо избороздили глубокие морщины. Он сильно похудел и, казалось, стал меньше ростом. Лежавшие поверх одеяла руки поражали своей худобой. Эви с трудом могла узнать в этой высохшей мумии того крупного цветущего мужчину, каким она помнила своего отца. Печаль и нежность нахлынули на нее при виде седины, густо посеребрившей его рыжие волосы, которые местами стояли дыбом, как взъерошенные птичьи перья.
В комнате пахло сгоревшими свечными фитилями, лекарствами и немытым телом. Это был запах болезни и надвигающейся смерти. В углу высилась кучка грязного постельного белья, а на полу валялись смятые носовые платки, покрытые пятнами крови. Ночной столик был заставлен разноцветными флаконами с лекарствами, среди которых валялись грязные ложки. Эви нагнулась, чтобы навести хотя бы минимальный порядок, но Себастьян схватил ее за руку.
– Незачем это делать, – буркнул он. – Это обязанность горничных.
– Да, – горько прошептала Эви. – Я вижу, как они справляются со своими обязанностями. – Выдернув руку, она собрала с пола носовые платки и бросила их в кучу грязного белья в углу.
Себастьян подошел к кровати и посмотрел на неподвижную фигуру Айво Дженнера. Затем взял один из флаконов с ночного столика, понюхал и пробормотал:
– Морфий.
Почему-то вид мужа, стоящего у постели ее беспомощного отца и изучающего его лекарства, вызвал у Эви приступ раздражения.
– Мне нужно кое-что сделать, – сухо сказала она. – Не мог бы ты оставить меня одну?
– Что ты собираешься делать?
– Приберу в комнате и сменю простыни. А потом я буду дежурить у его постели.
Его бледно-голубые глаза сузились.
– Пусть бедняга поспит. А тебе нужно поесть и переодеться с дороги. По-твоему, ему станет лучше, если ты будешь сидеть здесь в темноте... – Он замолк и приглушенно выругался при виде ее упрямого выражения. – Ладно. Я дам тебе час, а потом мы вместе пообедаем.
– Я останусь с отцом,
