еще 17 лет стал владыкой всей Эллады, включая и прежде могущественные Афины. Но наиболее значительное достижение царя, обеспечившее ему место в истории, – его отцовство: сын Филиппа Александр Великий создал самую прославленную в древнем мире империю.
Найденное Андроникосом погребение – холм 110 м в диаметре, известный как Великий курган, – расположено в неровной местности у македонской деревни Вергина, примерно в 48 км к северу от горы Олимп. На буквально испещренной следами античного величия территории находится около 300 могильных насыпей, а также руины дворца, театра, храмов, прославивших царскую столицу. Впервые эта площадка привлекла внимание археологов в 1855 г., когда в случайном разговоре с местным священником о ее существовании узнал путешествовавший по здешней округе молодой французский ученый Леон Юзи.
Юзи сам начал раскопки, но их вскоре прервала эпидемия малярии среди рабочих. Тем не менее француз предсказал, что в один прекрасный день Вергина поведает замечательные тайны. «В этих македонских памятниках, как и в подземных могильниках Египта и Этрурии, – писал он, – нам предстоит найти не просто некий набор древних предметов, здесь в ожидании открытия лежат жизнь и история целого народа».
Андроникос с коллегами начали копать Великий курган в конце августа 1977 г. За несколько недель раскопок им удалось обнаружить три важных объекта: фундамент здания – предположительно геройона, то есть святилища для отправления культа покойного; гробницу, в которой уже побывали воры, с прекрасным настенным изображением похищения Аидом божественной девицы Персефоны, и самый интригующий – вторую гробницу, превосходящую первую размерами. Последний памятник имел две закрытые и неповрежденные мраморные двери – единственную пару дверей, сохранившуюся в целости.
Над входом на фасаде усыпальницы был живописный фриз, исполненный с величайшим мастерством и представляющий охотников, которые преследуют льва, оленя, пернатую дичь и других животных. «Размер погребения, – писал Манолис Андроникос, – редчайшая настенная роспись, а также найденная поблизости «малая» могила и фундамент геройона заставляли предположить, что в этой гробнице должна покоиться какая-то необычайно важная персона».
В ноябре археологи проникли в погребальное помещение. Чтобы не повредить двери, ученые прибегли к испытанному способу древних грабителей могил: они вынули последнюю деталь, крепившую сооружение усыпальницы – так называемый замковый камень на оси сводчатого потолка. Андроникос знал, что камень лежит у дальней стены склепа и его можно извлечь, не разрушая всю конструкцию. Заглянув в отверстие, археолог увидел комнату, заполненную грудами драгоценных погребальных предметов. Прежде всего его поразили краски: темно-зеленая патина окислившейся бронзы, красно-черное ржавое железо, блеск старого серебра, куски дерева, почерневшего от огня и истлевшего, но мерцающего крошечными золотыми листочками.
Вскоре стала различима и форма предметов: прекрасной работы сосуды для омовений и для еды; большая круглая накладка для щита; полдюжины наконечников от копий; меч; комплект защитного снаряжения с соответствующей царскому достоинству отделкой и включающий украшенный золотом сборный панцирь, а также высокий гребенчатый шлем – его форма отличала македонских воинов в эпоху Филиппа и Александра. Рядом лежала позолоченная серебряная корона, подобная той, что присутствует на древних изображениях Александра и его преемников.
Но все эти сокровища померкли перед находкой, обнаруженной у дальней стены помещения: мраморным саркофагом с квадратной крышкой – размеры его составляли 76x76 см. Только после того, как были детально описаны все другие найденные предметы и прибыли нужные технические специалисты и реставраторы, Андроникос разрешил поднять мраморную плиту. Внутри оказался еще один контейнер: ящик из чистого золота с шестнадцатиконечной звездой на крышке. Его сразу определили как ларнакс – сосуд для хранения обуглившихся костей кремированного тела.
И действительно, кости, которые теперь рассчитывал обнаружить Андроникос, лежали внутри ящика, а вместе с ними золотой венок из выполненных с поражающей воображение точностью дубовых листьев и миниатюрных желудей. Кости, очевидно, прежде были завернуты в пурпурную материю – этот цвет принадлежал царям; когда ткань распалась, кости впитали краску, оставившую на них темно-синие полосы. Зрелище напомнило Андроникосу гомеровское описание похорон Гектора – героя, убитого Ахиллом во время Троянской войны. Согласно «Илиаде», товарищи Гектора «собрали белые кости и положили их в золотую урну, завернув в мягкие пурпурные одежды».
Кто бы ни отдавал последние почести праху, обнаруженному в усыпальнице, он либо следовал погребальным обычаям греков давно минувших времен, либо – что более вероятно – воспроизвел каждую подробность отрывка из поэмы, знакомой всякому грамотному человеку, говорившему по-гречески, в том числе и членам царствующего дома Македонии.
Андроникос признавал, что такое свидетельство – лишь ассоциативная догадка, а не твердое доказательство. Возможно, человек в усыпальнице был просто близким родственником Александра Великого (достоверно известно, что сам Александр был похоронен в другом месте). Но, сравнивая и анализируя находки из погребения, археолог все больше убеждался: здесь наверняка покоится прах одного из македонских царей второй половины IV в. до н. э., и очень возможно – родного отца Александра, Филиппа II.
Андроникос датировал множество предметов из гробницы и материалы, использованные для ее сооружения, временем, охватывающим период жизни Филиппа и Александра. Среди прочих аргументов он указал на разительное портретное сходство найденных в усыпальнице фигурок из сцены охоты, изображенной на фасаде, и четырнадцати миниатюрных резных головок из слоновой кости, которые могли украшать истлевшие детали деревянной мебели, – с лицами на ряде медальонов и фресок, которые традиционно считаются портретами этих двух македонских царей.
Были также обнаружены известные по древним источникам боевые раны Филиппа. У одной из фигурок из слоновой кости, например, Андроникос разглядел крошечный шрам на правой брови, пересекавший явно незрячий глаз. Археолог знал: в этот глаз Филиппа поразила стрела во время одной из битв в 354 г. до н. э. Позднее группа английских исследователей, изучив кости черепа, извлеченные из ларнакса, пришла к выводу, что отметины на правой глазнице соответствуют остающимся после ранения стрелой.
Среди погребальных предметов ученые нашли пару золоченых поножей – металлических пластин, закрывавших голени воина. При их изучении выяснилось, что форма левого щитка неправильная, и он почти на 3,8 см короче правого. Андроникос счел это несоответствие убедительным свидетельством двух ранений в ногу, полученных Филиппом в сражениях и приведших к хромоте, о которой упоминает оратор Демосфен и другие классические авторы.
Некоторые коллеги Андроникоса, однако, оспаривали его предположение о том, что в этой могиле находятся останки Филиппа. Они утверждали, что период, которым датируется усыпальница, охватывает также время царствования еще одного из трех сыновей Филиппа II – Филиппа III Арридея. Он стал преемником Александра на македонском престоле, хотя вряд ли мог сравниться со своим братом. Согласно свидетельствам историков той эпохи, Филипп III страдал эпилепсией и другими тяжелыми заболеваниями. Физически слабый, он едва ли мог справиться с оружием и защитными доспехами, которые в значительном количестве представлены среди погребальных предметов, и кроме того, вряд ли ему были под силу энергичные развлечения под открытым небом, которые запечатлены на рельефе фасада.
Однако и против того, что в усыпальнице похоронен Филипп II, есть не менее сильные доводы, нежели против принадлежности гробницы Арридею. Бочкообразная сводчатая конструкция погребального сооружения, по мнению ряда ученых, утвердилась в Македонии только после смерти Филиппа II, когда эту новаторскую для греков идею привезли на родину инженеры, побывавшие с Александром в Месопотамии. Найденная корона, утверждают скептики, также соответствует восточной царской атрибутике, заимствованной Александром у покоренных им азиатских правителей. А стиль, в котором выполнены две солонки, обнаруженные среди похоронной утвари, возник только спустя 20 или 30 лет после кончины Филиппа. Кроме того, невозможно доказать, что несовпадение в размерах и форме поножей связано с характером ранений на ноге Филиппа, упомянутых в исторических документах.
Еще больше вопросов породил тот факт, что кремированный прах из ларнакса представлял собой не единственные останки в загадочной гробнице. В передней комнате археологи нашли еще один золотой ларнакс, в котором покоились кости женщины в возрасте от 20 до 30 лет, завернутые в золотую ткань с украшениями в виде пурпурных ветвей, листьев, цветов и спиралевидного орнамента. Идентификация
