Уилсон удивленно взглянул на нее.
— Что? Ну конечно, эти звуки; никакой это не был плач ребенка.
— Что ты хочешь этим сказать? Я же отчетливо слышала его.
А может, у нее разыгралось воображение? Сейчас Бекки вспоминала голос ребенка... или что-то другое. Ей показалось, что она очнулась и явственно все услышала вновь: сначала что-то ужасное, полное угрозы... затем рыдания ребенка, слабого, раненого, умирающего.
— Эй, повнимательнее!
Бекки резко затормозила. Она едва не выскочила на Третью авеню, даже не замедлив хода.
— Извини, ну извини меня, Джордж, я...
— Припарковывайся. Ты не в состоянии вести машину.
Она повиновалась. Хотя Бекки и не чувствовала никакого недомогания, она не могла отрицать того, что чуть не допустила крупного нарушения. И, как во сне, все время продолжала слышать детский плач.
— Я чувствую себя хорошо. Не знаю, что это на меня нашло.
— Казалось, что ты под гипнозом,— сказал он.
И вновь в ней зазвучали эти дикие, чудовищные, похожие на рычание звуки. Она исходила потом. Затем по спине пробежала холодная дрожь. Бекки вновь и вновь видела, как поднимается по ступеням, всем существом воспринимая жуткую угрозу, нависшую над ней; перед ней вновь промелькнули образы изувеченных, обескровленных тел, раздробленные кости и черепа.
Она зажала рот рукой, отчаянно пытаясь не закричать, не дать захлестнуть себя ужасу.
Уилсон придвинулся к ней, обнял, ее голова прижалась к его широкой груди, она спрятала лицо в душистую теплоту его старой, не очень ухоженной белой сорочки; Бекки смутно чувствовала, что он целует ее волосы, ухо, шею, и поднявшаяся в ней волна спокойствия погребла под собой разразившуюся панику.
— Что это со мной? — недоуменно спросила она. От нахлынувших эмоций ее голос стал неузнаваем.— Чего мы там избежали?
— Понятия не имею, Бекки, но, думаю, что в наших интересах выяснить это. Давай поменяемся местами. Машину поведу я.
Она сумела скрыть свое удивление. За все годы, что они работали вместе, это случилось впервые.
— Я, видимо, потеряла голову,— сказала она, пересаживаясь на место, где обычно сидел Уилсон.— Это было выше моих сил.
— Нет, дело не в этом. Ты просто переволновалась, вот и все. Но знаешь, тебе не следовало бы так нервничать. Опасность угрожала мне, а не тебе.
— Тебе? Но ведь это меня завлекали наверх.
— Для того, чтобы отделить от меня.
— Чего ты мелешь? Ты мужчина, гораздо сильнее меня. Ты не очень-то легкая для них добыча.
— Я слышал шорохи на лестнице, в другом конце коридора. Так дышат, истекая слюной, собаки, которым невтерпеж утолить голод.
Ее напугал тон его голоса. Она не могла удержаться от нервного смешка, и Уилсон от неожиданности даже вздрогнул. Он краем глаза взглянул на нее и тронулся в путь.
— Ты меня извини, но я считаю, что как добычу тебя они восприняли бы в самую ПОСЛЕДНЮЮ очередь.
— Почему?
— Видишь ли, они пожирают свои жертвы, так ведь?
Только ради этого они их и убивают. Они сожрали всех, кого им удалось подловить.
— Да, пожилых, наркоманов, двух копов в грязном, совершенно изолированном от мира уголке. Слабых и
