заморских владениях, и нужен был центр по изучению культуры народов, населяющих эти регионы. Это научное учреждение существовало с 1900 года, центр его был в Ханое. Исследователи, работавшие в Школе, занимались проблемами истории, археологии, этнографии, филологии стран Южной, Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока. Многие из тех, кто так или иначе связан с этой Школой, отмечают, что приход сюда в 1920 году Виктора Голубева, которого звали здесь не иначе, как Голу, ознаменовал собой новую эпоху в судьбе этого заведения.
О его крупнейшей работе, посвященной Донгшонской культуре и принесшей ему мировую известность, я уже рассказывал выше. Но значительная часть жизни Голубева была связана с путешествиями по Камбодже и исследованиями древней кхмерской столицы — Ангкора. Вот что пишет об этой стороне деятельности В.Голубева Генри Маршал: «В течение многих лет я имел возможность работать с ним, помогать ему в исследованиях и определять расположение старого города, который предшествовал тому, который теперь известен под именем Ангкор-Тома и где центральным храмом является храм Байон. По неправильному толкованию описания время постройки Байона было первоначально отнесено к IX веку. Позднее исследованиями Филиппа Штерна и Жоржа Седеса эта дата была перенесена на конец XII века, но необходимо было еще исследовать, каким образом храм был воздвигнут на горе, в центре королевского города, о котором говорилось в малопонятном описании и про который думали, что это Байон; многочисленные гипотезы предлагались одна за другой, но ни одна из них не стала окончательной. Именно тогда мой старый друг Голу выдвинул свою гениальную идею; он подумал, что храм, посвященный девараджи, расположенный на горе, в центре первоначального города, основанного в Ангкоре королем Яшоварманом в IX веке, мог находиться вне территории города, известного под названием Ангкор-Тома; он предположил также, что Пхном Бакхенг, построенный на естественном возвышении подобно религиозному акрополю и относимый ко времени короля Яшовармана, и является искомым храмом; но нужно было подтвердить эту гипотезу доказательствами. В результате многочисленных поисков в джунглях Голу, основываясь на карте ансамбля Ангкора, снятой в 1909 году лейтенантами Буа и Дюкре, установил существование двойной насыпи, являющейся юго-восточным углом обширного квадрата, центр которого довольно точно соответствовал Пхном Бакхенгу».
... Эта двойная насыпь и сегодня очень ясно видна, когда пролетаешь на самолете над южной частью Ангкор-Вата перед посадкой на аэродром. Различные остатки укреплений, мостовые и прасат, относящиеся к эпохе Бакхенга, были позже вновь найдены при расчистке от джунглей подступов к холму и подтвердили высказанную гипотезу.
Впоследствии Голубев занимался самим городом Ангкор-Томом, где он обнаружил целую систему каналов, которая показала, что этот город был как бы дальневосточной Венецией, а один канал, продолжавшийся внутрь крепостных стен города, соответствовал первому поясу укреплений.
Очень интересными оказались и попытки привлечения авиации для решения археологических проблем. Еще в первую мировую войну Голубев имел возможность наблюдать землю с самолета. И вот во время полетов вместе с офицерами военно-воздушных сил Индокитая над развалинами Ангкора ему удалось увидеть то, чего не было заметно с земли: складки местности, дамбы, улицы, которые давали представление о старых городских развалинах и укрепленных позициях. Об использовании авиации и полученных с ее помощью результатах Виктор Викторович также писал в своих научных исследованиях.
За все эти археологические работы в 1935 году Виктору Викторовичу Голубеву была присуждена премия французской Академией надписей и художественной литературы.
В архивах Петербурга и Парижа
Чем больше материала о жизни и деятельности В.В.Голубева удавалось мне найти во Вьетнаме, тем яснее становилось, что необходимо обращаться в Париж, в саму Французскую школу Дальнего Востока. На письмо, отправленное в Школу, мне ответил новый директор ее библиотеки, Марсель Труляй. Именно ему я обязан тем, что в моем архиве, касающемся Голубева, появились новые сведения об этом ученом.
Оказалось, что в архиве Школы, находящемся в Париже, хранятся многие документы, касающиеся Виктора Викторовича, его фотографии и записные книжки. Более того, кроме этих сведений, М.Труляй прислал мне две статьи Луи Маллере, в которых жизнь и деятельность В.В.Голубева описаны наиболее полно и подробно. Кроме этого направления поиска, я решил попытаться что-нибудь узнать о В.В.Голубеве и в наших архивах: ведь в Санкт-Петербурге он родился, учился... Известно, какое сложное дело работать в архивах. Но Наталия Александровна Чекмарева из ЦГИА Ленинграда и Серафима Игоревна Варехова из ЦГИА СССР облегчили мне эту работу, насколько это было в их силах. Благодаря им удалось разыскать личные дела и самого Виктора Викторовича в период его учебы в университете, и дело его отца.
Личная трагедия
О личной жизни В.Голубева мало что известно. Как мог, он скрывал ее не только от посторонних, но и от своих близких и друзей. В одном из писем он просит даже журналиста, собиравшегося писать о его работах, касающихся археологических открытий в Ангкоре, не упоминать ни о его русском происхождении, ни о его связях с Россией и с царской семьей. «Для широкой публики я доктор Виктор Голубев, член Французской школы Дальнего Востока, археолог и искусствовед. И это все!»— писал он.
Тем не менее Луи Маллере, перу которого принадлежит наиболее полная биография Виктора Голубева, сообщает некоторые сведения и об этой стороне его жизни.
В сентябре 1900 года в Киеве состоялась свадьба Виктора Голубева и дочери киевского губернатора Наталии Кросс — красавицы из рода, как полагают, кавказских князей, которой в ту пору было 18 лет. До наших дней дошли и описание, и изображения Наталии парижского периода жизни Голубевых. Очаровательная «молодая женщина, очень высокая, очень бледная, очень белокурая, одетая в шиншиллу, с фигурой кошки, с высокими скулами, восходящими под треугольные светлые глаза» — так описывает ее в своих «Воспоминаниях» графиня де Грамон.
Близким другом семьи в Париже стал Огюст Роден, проявлявший, как и Виктор Голубев, живой интерес к искусству Азии. В его мастерской, на Университетской улице, Наталия подолгу позировала великому скульптору для бюста из мрамора, а чтобы скоротать время и развлечь и его, и себя — пела песни Шуберта. Мраморный бюст впоследствии пропал, но сохранился бронзовый бюст работы Родена.
