— Меня здесь все знают. Если что-то не так будет — за все я отвечу.
— А как вас найдут?
— Здесь и найдут. Я на этом базаре с самого детства, вот уже 50 лет. Патент имею.
— Значит, без посредника на скотном базаре никто ничего не купит?
— Ни за что. Посредник — это гарантия.
— А если обманет?
— Такого не бывает. Если даже просто ошибется — базар будет. А в результате — позор. Деньги должен вернуть. И уж больше ни один человек тебе не доверится.
Тут же казахи продают веревки, ремни, цепи для быков, упряжь для лошадей, сено, комбикорма... Молодой узбек, одетый под ковбоя, выбирает уздечку для только что купленной лошади. И мы спешим в конный ряд, который уже сильно опустел.
И здесь идет азартный торг. Меня привлекает стройная кобыла золотистого цвета, с белоснежной гривой, которую обступила толпа. Хозяин просит за нее 25 000 сомов, что равняется пятистам долларов.
— Что это за масть? — спрашиваю Володю.
— Саман, — отвечает он. — По-русски — желтая трава. Очень редкая масть.
— Позовите Алима, пусть скажет свое слово, — предлагает кто-то.
Приходит тучный и важный старик, перед которым все почтительно расступаются. Это самый знатный посредник. Лучше его здесь никто не знает лошадей.
— Пусть мой внук проедет на ней, — предлагает он хозяину. — Потом поговорим.
Мальчик лет двенадцати взлетает на кобылу, берет ее с места в галоп. Алии, подняв руку козырьком к глазам, зорко наблюдает. Говорит:
— Хорошая лошадь. Сколько ты за нее просишь? 25 тысяч? Дешевле не отдавай.
Покупатель уже не возражает. Быстро отсчитывает сомы и уводит кобылу.
На груди у старого Алима горит орден Красной Звезды.
— Где воевали?
— В конном связном взводе, — гордо отвечает Алии. — От Москвы до Кенигсберга прошел. Тринадцать раз награжден: «За Отвагу», «За взятие Сталинграда», «За взятие Берлина»... Лошадьми занимаюсь с малолетства. Я ведь не только посредник, у меня дома целая конюшня.
Перед отъездом в Ташкент пьем чай в местной чайхане.
— Раньше скотные базары заканчивались петушиными боями, — рассказывает Крайнов. — Кровавое зрелище... Теперь запретили.
— А теперь перепела дерутся, — сообщают из компании, сидящей рядом. — Тут, в чайхане, только что драка была. Я ставил на Ахмета. А победил Шамши. Вон они сидят...
За дальним столом три старых узбека, увешанные медалями, бурно обсуждают перипетии недавнего боя. Их крохотные гладиаторы отдыхают, накрытые белыми платками. Старики охотно позируют Виктору Брелю, сняв платки с перепелов. На лицах Ахмета и Турсуна еще витает горечь поражения. Зато Шамши улыбается — он чемпион.
Все его так и называют, ибо перепел носит имя хозяина. Шамши поймал своего перепела в силки всего месяц назад. Но он уже успел выиграть десять схваток.
— Я могу его продать, — говорит Шамши. — За такого перепела дают хорошую лошадь. Мне уже предлагали. Я отказался. Конечно, лошадь — это лошадь. Но ведь и чемпион — это чемпион.
