– Эштон… – сказал Кайлмор, пытаясь сесть.
Он потряс головой, чтобы вернуть ясность мыслей, и трясущейся рукой ощупал челюсть.
– Бен, остановись! – откуда-то из толпы закричала Верити.
– Остановлюсь, когда прикончу его, – прорычал Эштон. – Вставай, сукин сын.
– Бен! – Сквозь звон в ушах Кайлмор услышал, как Верити защищала его. – Бен, он привез меня обратно.
Кайлмор, пошатываясь, поднялся и отряхнулся.
– Не мешай, Верити.
– Да, Верити, не мешай, – угрюмо кивнул Эштон. – Мне надо проучить его светлость.
Он сжал кулаки, готовясь к новому нападению. Несмотря на то что Кайлмор приготовился к отпору, сердце не лежало к драке с Беном. Эштон имел полное право превратить его в котлету.
Черт, Кайлмор надеялся, что этот мужлан убьет его.
Герцог снова тряхнул головой, чтобы привести мир в порядок. Все плыло перед глазами, а в ушах жужжала тысяча злобных пчел.
Взмахнув темно-красной шерстяной юбкой, Верити бросилась между ними.
– Бен, если ты хочешь убить его, то сначала тебе придется прикончить меня, – предупредила она.
– Так он теперь прячется за женскими юбками, – ухмыльнулся Бен.
– Ты слышал меня, Бенджамин Эштон, – строго сказала она.
– Верити, отойди в сторону, – устало попросил Кайлмор. Гул в его голове постепенно затих, но челюсть страшно болела. – Он ничего мне не сделает.
– Он убьет вас, – упрямо возразила она, не двигаясь с места. – Вы слышали, что он сказал.
– Верити, сотня людей смотрит на нас. Кто-нибудь остановит его, не даст совершить убийство.
Теперь, когда Кайлмор пришел в себя, его действительно удивило, что до сих пор никто не попытался сдержать врага.
Но вот появилась и помощь.
Прискакал управляющий, за которым следовали двое работников. На причал выскочили Ангус и Энди.
Хэмиш с непроницаемым выражением наблюдал за этой сценой с борта судна.
Гнев Эштона продолжал сверкать в черных глазах, но Бен наконец взглянул на сестру, стоявшую между ним и ее похитителем.
– С тобой все в порядке? Видит Бог, если он обидел тебя, истинно говорю, я убью его.
– Ваша светлость! – Примчавшийся управляющий тяжело дышал в тяжелом черном пальто и старомодных штанах до колен. – Этот негодяй бродил вокруг имения, обвиняя вас в ужасных преступлениях. Я предупреждал, что вы посадите его в колодки за клевету.
– Ага, а я позабочусь, чтобы этого перекормленного щеголя повесили за изнасилование и похищение, – закричал Эштон. – Верити, милая, расскажи им, что он сделал с тобой.
– Бен… – нерешительно сказала она.
– Давай расскажи им, как он натравил на меня этих здоровых ребят и под дулом пистолета похитил тебя. Я неделями не находил себе покоя, представляя, как ты страдаешь.
Кайлмор приготовился к жарким обвинениям, которых заслуживал. Если Верити захочет обвинить его, ему нечем защищаться.
Она подняла голову и до боли знакомым движением вскинула подбородок. Ее лицо было бледно и выражало гордую решимость.
– Я – любовница герцога Кайлмора и нахожусь вместе с ним по своей собственной воле, – заявила Верити достаточно громко, чтобы услышали все собравшиеся. Затем тихо, дрогнувшим голосом, она добавила: – Прости, Бен.
Кайлмор был так тронут, что не находил слов. Как он любил ее. Он сделает для нее все. Все, что она захочет. Вопреки их отчужденности он заключил Верити в объятия. Она без колебаний прильнула к нему.
Растерянность сменила ожесточенность в выражении лица Эштона.
– Верити, милая?
Кайлмор нашел в себе силы пожалеть смущенного драчуна. Бенджамин Эштон вовсе не был негодяем. Он только защищал свою сестру. И не его вина в том, что игра стала значительно сложнее после того штормового дня в Уитби.
– Пойдем в дом, приятель. – Кайлмор кивнул Бену.
– Ваша светлость, этот хам – угроза обществу, – вмешался управляющий. – Вы, конечно, хотите его арестовать.
Кайлмор сердитым взглядом заставил управляющего замолчать.
– Нет, не думаю. Мы возьмем твою карету. Я пришлю ее обратно.
