– Теперь уже поздно сожалеть об этом, – тихо сказала она.
– Да.
Слишком поздно, конечно. Эта мысль была невыразимо горькой.
Он не должен был преследовать ее до самого Уитби. Он не должен был насильно сажать ее в свою карету – под дулом пистолета, как вспомнил он со жгучим стыдом. Он не должен был принуждать ее делить с ним постель.
Однако, если бы не похищение, он бы никогда по-настоящему не узнал Верити. Он должен был пройти через муки ада, прежде чем отказаться от этой привилегии.
Но это она, а не ты, перенесла муки ада. Вчера она чуть не погибла.
– Я отпускаю тебя. – Его голос дрожал от отчаяния.
– В самом деле? – равнодушно спросила она.
После ее упорных попыток сбежать он мог ожидать хотя бы интерес к освобождению. Кайлмор с недоумением посмотрел в ее прекрасное лицо.
– Не мучай меня.
– Вы этого заслуживаете, – спокойно ответила она.
– Заслуживаю. Но будь я проклят, если позволю тебе, моя кошечка, вцепиться в меня своими острыми коготками.
Уголки ее пухлых губ приподнялись.
Его тело напряглось до предела, когда он попытался отогнать чувственные образы. Она, дразня его, играла в опасную игру. Он приподнялся на подушках, и его глаза оказались на уровне ее глаз.
– Уходи, Верити, – только и смог произнести он.
– Но вы этого не хотите, – шепотом возразила она.
Он не мог больше этого вынести.
Она наклонилась еще ближе, прежде чем ответить, тихо вздохнула.
– Я думаю… – Она заколебалась, затем торопливо продолжила: – Я думаю, что могу быть сейчас с вами.
Невероятно, она поцеловала его!
Такого поцелуя он еще не знал. Ее губы были мягкими, ласкающими, зовущими. Она воспользовалась искусством Сорайи, которому так старательно училась ранее, и в то же время в ней чувствовалась трогательная невинность, по которой он всегда узнавал Верити.
Он был бессилен в попытке сдержаться и не ответить на ее поцелуй со всей страстью, горевшей в сердце. Кайлмор погрузил руку в ее шелковистые густые волосы. Они, прохладные и благоухающие, скользили между его пальцев, а жар ее губ обжигал его. Верити опустилась на его голую грудь и обняла за шею, притягивая его к себе.
Прежде чем погрузиться в темную бездну наслаждения, он оторвался от ее губ.
– Ради Бога, я пытаюсь вести себя правильно, – тяжело дыша, сказал он и посмотрел на ее пылавшее лицо.
Его добрые намерения висели на волоске.
– О, Кайлмор. – Ее опьяняющий смех отозвался в нем как изощренная пытка.
В полном отчаянии он подумал, что отдал бы ей все, что имеет, если бы она хотя бы один раз назвала его Джастином.
– Зачем ты делаешь это? – спросил он, а его руки еще сильнее сжали ее в своих объятиях. – Зачем, Верити?
Она коснулась волос на его затылке.
– Разве вы не знаете? Не понимаете? – Она смотрела на него ясным взглядом. – Война окончена. Я сложила оружие. Вы победили.
– Так легко? – Он не верил в ее капитуляцию.
Несмотря на поцелуй. Несмотря на то что она предлагала рай, в который он, грешник, уже не надеялся попасть.
– Ты говорила, что ненавидишь меня. Ты должна ненавидеть меня за то, что я с тобой сделал.
При напоминании о прошлом ее лицо помрачнело.
– Да, я вас ненавидела. Но больше не могу ненавидеть. Вчера я чуть не умерла. А я не хочу умереть, не отдав себя безоговорочно мужчине, которого желаю. Вы, Кайлмор, – мужчина, которого я желаю.
От изумления он не находил слов. Она – смелая, намного смелее, чем он. Она – прекрасная. И несмотря на его преступления против нее, она отдавала себя в его руки.
У Кайлмора сжалось сердце. После всего этого горя, насилия, страданий и гнева ему было трудно поверить в спокойную гавань, манившую его.
Уступка казалась такой простой. Эта уступка изменила его жизнь.
Верити смотрела ему в лицо. В ее глазах блестели слезы, а на лице отражалась страсть.
– Вы хотите, чтобы я просила, Кайлмор? Я попрошу, если это вам нужно. – Ее голос дрогнул.
