поздно и теперь дойти до стены было уже нереально. С другой стороны, промежуточный лагерь на 6100 совсем не оборудован для ночёвки — нет спальников и кариматов. В конце концов они всё-таки решили ночевать здесь, а мы начали спускаться домой. Дорога через ледопад обработана неплохо.
Анатолий Георгиевич так вымотался, что в базовом лагере даже не пришёл на ужин. Здесь только что. появились Серёжа Ефимов и Эрик Ильинский с очередной частью каравана. У них масса впечатлений о путешествии по тропической части Непала, которую нашей группе увидеть не удалось: мы пролетели над ней на самолёте.
28 марта день отдыха для нашей группы. На 6100 вышла группа Онищенко.
Сегодня стирали, шили, принимали прибывающие снизу грузы. В базовый лагерь поднялись последние члены экспедиции — Трощиненко и Кононов. Что-то непонятно с грузами. Не хватает поролонов, верёвок, у Ильинского пропал двойной вибрам.
Группа Иванова сегодня обработала четырнадцать верёвок, причём почему-то слева от кулуара. Завтра должна была выйти на отметку 7200, но работать отказалась и спускается вниз.
Прогулявшись с Володей из лагеря 6500. под маршрут мы наметили путь правее небольшого кулуара по слабо выраженному контрфорсу. Бершов и Туркевич, которые первыми начали обработку стены, пошли левее этого кулуара, и только через шестнадцать верёвок маршрут перешёл направо. Впоследствии мы убедились, что такое решение было совершенно правильным.
После того как группа Иванова повесила свои четырнадцать верёвок, у них почти не осталось снаряжения для дальнейшей обработки. Им не имело смысла ради трёх-четырёх верёвок подниматься на 400 метров и терять день. Это было первым сбоем в наших планах.
Группа Онищенко сделала за день две ходки от 6100 до 6500 и завтра собирается подняться на маршрут, установить временную палатку и продолжить обработку.
Обсуждался вопрос, когда выходить нам. Видимо. с “подачи” Эдика мы будем отдыхать ещё и завтра, хотя Евгений Игоревич очень расстроен срывом плана и ему хотелось бы отправить нас пораньше. Я тоже ввязался в эту дискуссию, не столько в надежде изменить решение тренерского совета, сколько показать нашу позицию, напомнить о том, что участники не пешки в этой игре, а тоже думают, считают, переживают.
Вчера появилась американка в штанах из мешковины, длинном платье и какой-то куртке-халате. Коля с ней оживлённо беседовал, но после того, как она, показав на подошедшего длинного парня, сказала: “Мой друг Малькольм из Великобритании”, интерес у Коли погас.
29 марта. Вечером провели разбор выхода группы Иванова. Он обвинял руководство во всех грехах: что был запланирован слишком большой объём работы для группы, не имеющей акклиматизации, из-за чего им пришлось ночевать на 6100 без спальников; что не хватило снаряжения для обработки; что проявилось недоверие к их решению спускаться на день раньше. Руководство оправдывалось и почти извинялось перед ним. В конце концов приняли решение считать выход успешным.
Пожалуй, только после экспедиции мы смогли, оценить, насколько мудро и дипломатично проводил разборы Евгений Игоревич. Безусловно, в таком сложном, многоплановом деле, как гималайская экспедиция, не могло обойтись без конфликтов. Здесь собрались люди, каждый из которых имел свой богатый опыт проведения крупных экспедиций на первенствах страны, опыт руководства коллективами людей в горах и в альпсекциях. Каждый был лидером своей команды и имел чёткое мнение о том, как надо решать тот или иной вопрос. Однако эти мнения не всегда совпадали. К тому же здесь положились дополнительные трудности — плохая погода, маршрут сложнее, чем предполагали, отсутствие опыта работы в гималайской тактике. Каждый предлагал свои решения, каждый был уверен в своей правоте, а начальнику надо было либо найти компромисс, либо отдать предпочтение одним, не обидев других, либо отстоять свою позицию. Евгений Игоревич удивительно тонко сглаживал разногласия, умудряясь твёрдо проводить главную линию, не используя нажим, избегая приказной формы. Многие гималайские экспедиции, составленные из ярких индивидуальностей, провалились потому, что отдельные “звёзды” не смогли духовно объединиться, не нашли общего языка. Нам счастливо удалось направить все усилия в одно русло, и заслуга в этом не только советской альпинистской школы с её твёрдой дисциплиной, но и мудрой, тактичной, предусмотрительной политики нашего начальника.
30 марта. Весь день простояла идеальная погода. На полпути из промежуточного в лагерь-1 было даже жарко, но вверху подул ветерок, и похолодало. Придя на 6500, я занялся восстановлением нашей многострадальной “Зимы”, а Володя поставил воду на примус и не заметил, как уснул.
Попили чаю. Часа через два появились остальные. На этот раз самочувствие у всех нормальное, правда, Анатолий Георгиевич сильно устал. Я побродил по леднику, осматривая места стоянок предыдущих экспедиций, а потом начал заглядывать в трещины, надеясь найти пуховку Шопина, унесённую ветром неделю назад.
Не прошло и десяти минут, как моя затея увенчалась успехом. Вовик надел кошки, взял ледовое снаряжение и на моей страховке спустился за пуховкой на дно десятиметровой трещины.
Завтра надо найти место и поставить лагерь-2. Уже пройдено и провешено 20 верёвок в направлении лагеря и осталось ещё приблизительно восемь. Ещё пару дней надо таскать грузы в этот лагерь, а дальше обрабатывать нам пока не разрешают. Боюсь, что так и не удастся поработать на маршруте первым.
31 марта. Утром мы с Володей, взяв в рюкзаки приблизительно по пятнадцать килограммов груза, двинулись из лагеря-1. Первые четырнадцать верёвок я проскочил за полтора часа. Взял оставленные там две верёвки, тридцать крючьев и молоток. Когда дошёл до конца перил, Володя был на две-три верёвки ниже, поэтому, как я и предполагал, пришлось работать в технике одиночного хождения. Впрочем, маршрут был достаточно прост, и я закреплял перила, особенно не заботясь о соблюдении самостраховки. Неудобство состояло в том, что после навешивания верёвки приходилось снимать рюкзак, доставать следующую, разматывать её аккуратно на площадке, чтобы не запуталась, опять надевать рюкзак и идти вперёд с верхним концом.
Отвлекали лишние разговоры по рации, которые, впрочем, я старался предельно сокращать. Эдику я посоветовал ставить палатку на четырнадцатой верёвке, потому что более удобного места мне пока не попалось, а на подготовку площадки требовалось время. Было уже 13.00, и сколько мне придётся идти до хорошей площадки, было совершенно неизвестно.
Из-за обработки маршрута темп моего движения, конечно, упал, и Володя начал меня догонять. Когда я повесил все свои семь верёвок, мы начали работать в связке. Скалы стали круче, поиск приемлемых вариантов усложнился, и работа замедлилась. Перепад высоты от лагеря-1 достиг по альтметру 800 метров. К тому же день шёл к вечеру и пора было заканчивать работу на маршруте.
Володя уговорил меня остановиться на двух небольших площадках, которые впоследствии с большим трудом удалось приспособить под палатки на двух человек каждая. Мы оставили снаряжение и заторопились вниз.
Уже в темноте я подходил к лагерю. Недалеко от палатки я почувствовал полное изнеможение и лёг на лёд лицом вниз (рюкзак не позволил лечь на спину). Через несколько минут поднялся, боясь уснуть здесь на ночь глядя, и, тщательно обходя трещины, благополучно доплёлся до “Зимы”. Володя грел воду на газовой плите, Анатолий Георгиевич лежал в спальнике. Тут мы вспомнили, что ничего не ели и не пили с восьми утра, что наш рабочий день продолжался десять часов, что завтра нам опять предстоит тащить по пятнадцать-двадцать килограммов на высоту 800 метров.
Есть совершенно не хотелось, но я заставил себя поесть довольно плотно. Володя только пил. Зато утром я вообще ничего не ел, не мог, а Володя, наоборот, позавтракал. Ещё раз я убедился, что нет смысла заставлять себя есть, когда нет аппетита. Возможно, что это даже ухудшает сон и восстановление мышц. Как двигатель внутреннего сгорания не способен развить достаточную мощность при нехватке воздуха, сколько ни увеличивай подачу бензина, так неакклиматизированный организм не может усвоить пищу, если не получает соответствующего количества кислорода.
Вставать и выходить не было ни малейшего желания. Зная, что за день мы всё равно пройдём эти тридцать верёвок, решили выйти попозже.
Только сейчас я заметил, что все дыры в нашей палатке тщательно зашиты: Анатолий Георгиевич зря времени не терял.
Стартовали в 11.00. В 13.30 я был уже у четырнадцатой верёвки, взял дополнительный груз (всего около семнадцати килограммов). В это время Эдик по связи с площадки лагеря-2 пожурил нас за поздний
