полуголодное существование. Во всяком случае, покои ее отца и погибшего брата выглядели не в пример скромнее. Почти по-спартански.
Да, решила она, принц Матиас определенно не одобрил бы подобную роскошь. И, вспомнив, что этот человек, возможно, станет вскоре ее супругом, вздрогнула и постаралась отогнать мысли о нем и сосредоточиться на своем задании.
Но что именно искать? И где?
Наверное, надо просто осматривать все подряд, не теряя смутной надежды, что вдруг натолкнешься на нечто важное.
Бросив опасливый взгляд на дверь, девушка открыла один из сундуков. Там лежали чистые листы пергамента, гусиные перья, чернильницы, сделанные из рога. Перейдя к другому сундуку, она обнаружила в нем множество серебряных чаш и бутылей. Остальные были наполнены монетами, шелковыми перчатками, кинжалами с усыпанными драгоценными камнями рукоятками.
Закрыв крышку последнего сундука, Кьяра огорченно вздохнула. Нет, это дело не для нее. Да и что она хочет найти в конце концов? Принца Дамона никто не назовет беспамятным глупцом, который чуть ли не на самом виду оставит какой-либо документ или карту, где крестиком будет обозначено местонахождение его брата. Или, что еще лучше, ключ от узилища, в котором тот томится.
Однако, быть может, она сумеет узнать хоть что-то? Если не прямо, то косвенно, и эти сведения натолкнут их на мысль: где искать и искать ли вообще? Потому что, кто знает, вполне возможно, бедного Матиаса давно уже нет в живых…
Страх лишь подстегнул ее решимость, и она возобновила поиски, на сей раз остановив свое внимание на большом шкафу между окнами. В нем тоже было немало добра: огромные шлемы, латные рукавицы, стеклянные кубки, серебряная шкатулка для мощей, золотые подсвечники.
Кьяра задержала взгляд на шкатулке, вспомнив, что говорили вчера в пещере о страхе Дамона перед Божьим гневом. В подобных шкатулках могут храниться не только останки святых, но и другие символы веры, способные творить чудеса, — такие, как обломок Креста Спасителя или волосы с головы Пречистой Девы.
Ей захотелось узнать, чем же решил охранить Дамон свою грешную душу. Что, по его мнению, должно помешать ему сгореть в адском пламени?
Девушка приподняла крышку шкатулки. Там, на шелковой красной подкладке, лежал небольшой черного цвета крест на бархатной ленте. Он был очень красив.
Она не удержалась и взяла его в руки. Крест был сделан не из оникса, как она подумала сначала, а из какого-то неизвестного ей камня, поверхность которого сверкала на солнце, словно стекло. Девушка завороженно глядела на него.
— Рад видеть вас здесь, принцесса.
Девушка испуганно вздрогнула и повернулась к двери. Там стоял Дамон, рядом с ним двое слуг.
Увидев открытую шкатулку и крест в руках у Кьяры, он сменил любезную улыбку на ледяную, хотя и достаточно вежливую мину и добавил сухим тоном:
— Я зашел переодеться перед тем, как нанести вам визит, принцесса, но вы, оказывается, опередили меня. Очень мило с вашей стороны.
Жестом он приказал слугам удалиться, и те тотчас повиновались, бесшумно притворив за собой дверь.
Не зная, как объяснить свое странное и предосудительное поведение, Кьяра беспомощно пролепетала:
— А я тут… любовалась…
— Эта вещь, — сказал Дамон, подходя к ней ближе и забирая у нее из рук крест, — эта вещь очень дорога для меня. Ее прислал мой брат из Рима. Но в следующий раз, принцесса, остерегайтесь притрагиваться к моим вещам.
— О, прошу извинить меня. Я не хотела обидеть вас. Но этот камень… — «Он упомянул о Риме, — пронеслось в голове у девушки, — но ведь, если верить мятежникам, его брат Матиас не приезжал туда»… — Этот камень, — продолжала она, — такой красивый и необычный. Как он называется?
Повернувшись к ней спиной, Дамон уложил крест обратно в шкатулку, опустил крышку и только тогда ответил:
— У него какое-то латинское название, которое я не запомнил. А вот это работа итальянских мастеров. — Он показал на стеклянные кубки, стоявшие на одном из шкафов. — Мой брат знает, как я люблю подобные вещицы.
Его белесые глаза пристально смотрели на нее и, казалось, пронизывали насквозь. Кьяре безумно хотелось убежать куда-нибудь подальше, но она подавила усилием воли это желание и не отвела взгляда.
Вчера он показался ей не столь страшным и омерзительным, как сейчас, хотя успел за день дважды приговорить их к смерти: сначала в лесу — ее и Рейса, а потом — Рейса. Одежда черного цвета усугубила гнетущее впечатление.
Стоя рядом с ним, она рассмотрела, что волосы у него тронуты сединой не только на висках, а глубокие морщины залегли возле глаз и рта. Это было лицо грубого, жестокого человека, но и человека, который постоянно встревожен чем-то, кто, несмотря на власть и богатство, лишен душевного спокойствия.
Уж не эта ли постоянная тревога делает его столь безжалостным ко всем людям?
— Ну что ж… — Дамон улыбнулся, однако улыбка, вместо того чтобы смягчить черты, придала им хищное выражение, напомнив Кьяре о белых волках, что встречаются у них в горах. — Пришло время нам получше познакомиться, не правда ли, моя дорогая?
— Разумеется, ваша светлость.
Дамон сжал ее локоть, и она подавила свой порыв вырваться, когда он повел ее по комнате.
— Как вам нравится ваше новое жилище, принцесса? Особенно спальня?
— Она очень… очень… хороша, ваша светлость.
— Рад, что вы тоже так считаете. — Остановившись в нескольких шагах от огромной кровати с четырьмя столбами-колоннами и балдахином, он поднял руку, поиграл цепочкой у нее на шее. Цепочкой, на которой держалась ее отороченная гор. ностаем мантия. — Как только мы поженимся, вы будете немало времени проводить здесь, принцесса. В этой постели.
Кьяре показалось, будто она проглотила что-то холодное и липкое. Тошнота подступила к горлу, в глазах защипало. Нет, он не должен заметить ее отвращение, это опасно!
Его улыбка стала шире: он явно наслаждался ее смущением.
Кьяра внезапно почувствовала себя совершенно беспомощной. Они одни в комнате, и никто не осмелится прийти ей на помощь, даже если услышит крики. Что, если это чудовище вздумает овладеть ею?
Но он не посмеет! Нет.
Словно прочитав мысли девушки, он с той же ухмылкой распахнул ее мантию, почти скинув с плеч, не скрывая своих намерений и давая понять, что никто и ничто не помешает ему их осуществить.
Дамон хотел, чтобы она хорошенько запомнила раз и навсегда: он ее полновластный господин, а она всего лишь его вещь, как эти подсвечники и ковры, как все в этой комнате, в этой стране.
Его взгляд скользнул по ее телу, остановился на полуобнаженной груди, — Эта одежда вам куда больше подходит, чем та, в которой вы были вчера, принцесса.
Она стояла как вкопанная, не зная, что ответить, куда девать глаза. Неожиданно девушка вспомнила: «Локоть и пятка. Локоть и пятка», — и чуть не улыбнулась. Этому приему самозащиты научил ее Ройс, и она не без успеха применила его раза два-три.
Как ни странно, Кьяре стало легче, и она смогла проговорить:
— Ваша светлость, мне бы хотелось знать…
— У вас всегда были такие короткие волосы? — перебил он, бесцеремонно вцепившись в ее косу.
— Нет, ваше высочество. — Она дернула головой, пытаясь вырваться. — Они были намного длиннее, но во время путешествия пришлось их укоротить. Скоро опять отрастут.
— Будем надеяться. — Дамон отпустил косу и приобнял ее за плечи. — Весьма смело с вашей стороны решиться на подобное путешествие. Оно не для таких, как вы. И совсем без служанок. Только этот
