На бедро ей легла властная рука. Кьяра вздрогнула всем телом, резко повернулась. На нее в упор смотрели злобно-насмешливые глаза Дамона.
— Вы не притронулись ни к одному блюду, моя драгоценная супруга, — произнес он язвительным тоном. — Возможно, вам не нравится, как готовят мои повара? Или не подходит вся честная компания?
— Что? Я… — Слова застревали у нее в горле.
Она с ужасом заметила, как выразительно взглянул он на дверь в дальнем конце залы, откуда винтовая лестница вела в его спальню. О Господи! Господи…
Пальцы еще сильнее сжали ее бедро, стало больно. Скатерть скрывала от посторонних глаз движения его руки; впрочем, он сделал бы то же самое и на виду у всех, Кьяра не сомневалась.
— Я, — снова заговорила она, — я плохо себя чувствую, ваша светлость. — Она готова была сказать все, что угодно, лишь бы отдалить страшный момент близости с этим человеком. Хотя бы еще на одну ночь! — Может быть, я пойду и…
— Аяжете в постельку? — плотоядно ощерился он. — Конечно, дорогая. Вы просто волнуетесь перед этим. Как любая порядочная девушка на вашем месте. — Он поставил бокал на стол. — Я быстро излечу вас, принцесса, не сомневайтесь.
Ее сердце едва не выскочило из груди от страха. И не только потому, что она уже не была девственницей. Этим утром Мириам посоветовала ей, что сделать, чтобы Дамон увидел на простынях алые следы. Но даже если все пройдет хорошо и хитрость удастся, ничто не оградит Кьяру от грубости и жестокости супруга.
— Раз вы совсем не голодны, — снова заговорил Дамон, отодвигая от стола тяжелое кресло, — мы можем отправиться прямиком в спальню и тем самым избежать продолжения этого скучного свадебного ритуала. Зачем нам глядеть на смеющиеся рожи придворных, когда те начнут осыпать нас хлебными зернами, желая плодотворного союза?
Он поднялся и схватил ее за руку. Ей показалось, что у него выросли звериные когти и они впиваются ей в кожу. Она огляделась как бы в поисках защиты, но кто мог помочь? Последнее, что она увидела, выходя из залы, было встревоженное лицо Мириам.
Большинство гостей даже не обратили внимания на уход молодых супругов, предаваясь возлияниям. Лишь несколько человек проводили их недвусмысленными намеками и сальными шутками.
Дамон повел Кьяру к винтовой лестнице, в конце которой стояли четыре стража из его личной охраны. Воины отсалютовали им алебардами. Кьяра заметила — или ей так показалось — их недобрые похотливые усмешки. Судя по всему, эти люди хорошо знали своего хозяина.
Перед самой спальней находились еще два стражника, которым Дамон отдал приказание никого не пускать до утра. Эти слова тоже были встречены многозначительными улыбками, и Кьяра почувствовала, что больше не выдержит. О, если бы умереть прямо сейчас, здесь, на пороге проклятой спальни!
Дамон почти втолкнул ее в комнату, захлопнул дверь, задвинул засов.
Все было кончено. Она в западне. В темнице.
Вырвав руку, которая ныла от его грубой хватки, Кьяра, потирая больное место, отошла подальше от супруга.
За окном уже стемнело, в комнате горело множество свечей. Пылали оба очага, блестели драгоценности и посуда, размещенные на стенах, на столах и полках.
Взгляд ее упал на ковчежец, в котором хранился крест из черного камня. Боже, спаси меня…
— Разденьтесь, принцесса!
Она машинально повернулась, еще не отдавая себе отчета в смысле его слов, и, когда поняла, не смогла скрыть ужаса. Он довольно улыбнулся.
— То, что всецело мне принадлежит, принцесса, я люблю рассматривать внимательно, — издевательским тоном проговорил Дамон, сорвал у нее с головы корону и повторил: — Раздевайтесь!
Она молча покачала головой и стала отступать, пока не уперлась спиной в шкаф, стоявший между окнами.
— Отсюда некуда бежать, — сказал он угрожающе и подошел ближе. — Как я уже говорил вам однажды, я не терплю неповиновения. Сегодня утром вы осмелились опоздать к свадебному обряду и заставили себя ждать. Вы осрамили меня перед моими баронами и понесете наказание. Так будет всегда: любое ослушание с вашей стороны не останется без последствий.
Гнев и страх объяли душу Кьяры. Не помня себя от возмущения, она схватила с полки один из стеклянных кубков и, ударив им о деревянную панель, превратила таким образом в орудие защиты.
С возгласом, напоминавшим рычание, Дамон бросился на нее и стал выворачивать руку, державшую самодельное оружие, пока оно не выпало из онемевших пальцев.
Грубо тряхнув Кьяру, он процедил, не спуская с ее лица глаз, горящих бешеной злобой:
— Похоже, вы не понимаете таких слов, как «подчинение» или «послушание». Тогда я дам вам урок.
— Ваше высочество, как вы думаете попасть во дворец?
— Без особого на то приглашения. Явлюсь как снег на голову.
— Пожалуй, вы правы.
Десять всадников осадили своих коней на вершине горы, откуда в светлое время дня хорошо виден дворец Дамона с тыльной стороны.
Они подъехали именно сюда, чтобы их раньше времени не заметили стражники. Все конники выглядели предельно усталыми, некоторые из них были ранены и с трудом держались в седле.
Возглавлял этот небольшой отряд стройный невысокий мужчина с каштановыми волосами, к которому и обратились почтительно: «Ваше высочество». То был принц Матиас, старший брат Дамона.
Ройс был согласен с тем, что в замок следует проникнуть по возможности незаметно и лучше хитростью, нежели силой. Хотя был готов сейчас сразиться с целой армией приспешников Дамона и с ним самим, чтобы освободить Кьяру.
О Кьяра! Если свадебная церемония состоялась, как было намечено, сегодня утром, то они опоздали, и она уже законная жена Дамона. Оставалась еще робкая надежда на то, что торжества по случаю женитьбы принца в разгаре и супруги находятся за пиршественным столом, а не в спальне. Тогда он, Ройс, сможет спасти ее хотя бы от мести этого человека за то, что она не сохранила себя.
Спасти для того, чтобы передать Матиасу? Какая горькая насмешка! Но ведь она уже обвенчана и дала обет перед Господом быть верной мужу. Значит, и Матиас не может взять ее в жены. А уж Ройс…
В отчаянии стиснув зубы, он оглядел мрачные контуры замка, освещенные взошедшей луной. Сейчас надо думать только о том, как пробраться туда.
— Вам нельзя рисковать, принц, — сказал он Матиасу.
— Там верные мне люди, — ответил тот. — Они не поднимут оружие против своего законного государя.
Ройс и Тейн с сомнением покачали головами. Не так давно они получили достаточно жестокий урок от тех, кто поддерживает Дамона. Это было на горе Гунлауг. Подняться на нее, как ни странно, оказалось гораздо легче, нежели справиться с хорошо обученными стражниками, которым поручили стеречь Матиаса и щедро за это платили. Повстанцам во главе с Тейном понадобилось почти двое суток для того, чтобы преодолеть их яростное сопротивление. Это стоило жизни шестерым нападавшим, не считая раненых; двоих пришлось оставить в ближайшем селении. Одним из них был Ландерс, получивший ранение в грудь.
— Ваша светлость, — заговорил Тейн, — мы уже многих недосчитались за эти дни и не можем снова лезть на рожон. Если Дамон прикажет своим людям схватить вас и это случится до того, как вы встретитесь и переговорите с баронами, то…
— Это лишь подтверждает, — перебил его принц, — что наше лучшее оружие — внезапность, не так ли? — Он оглядел своих спасителей спокойными светлыми глазами. — Четыре года я ждал этого момента, друзья! И вот он настал. Так не упустим же его!
Четыре года заключения, как мог убедиться Ройс, не сломили принца и, как ни удивительно, не озлобили. Он оставался таким же хладнокровным и рассудительным, каким Ройс помнил его по прежним встречам.
— Хорошо, ваша светлость, — сказал Тейн, обменявшись взглядами с Карлом и другими спутниками. — Тогда вперед! Мы с вами, и пусть закончится благополучно то, к чему мы стремились все эти долгие
