когда она отправилась искать Джулиана.
И тотчас же в ее памяти всплыл случай с коброй, которая оказалась в восточном крыле дома в день прибытия Джулиана. Ощутив внезапный приступ страха, Анна с чрезвычайной осторожностью шагнула к ночному столику и поспешила зажечь стоявшую там свечу.
Она внимательно разглядывала каждый угол, но ничего, кроме коричневой пушистой шкурки Моти, не было. И тут Анна, бросив взгляд на свою постель, испытала потрясение. Кто-то свернулся под простынями в центре ее постели!
Прикусив губу, чтобы не закричать, Анна поставила свечу и склонилась над постелью, чтобы сорвать покрывало с незваного гостя.
«Челси!»
Свернувшись калачиком и разметав вокруг себя спутанные золотые волосы, девочка обхватила себя руками так, что не видно было даже пальчиков ног под подолом ее прелестной белой ночной рубашки. Здесь крепко спала Челси.
В первые дни после смерти Пола девочка приходила среди ночи в постель матери довольно часто. Анна, и сама страдавшая от потери, еще больше расстраивалась из-за Челси, поэтому любила эти ночные визиты дочери. Они спали вместе, прижавшись друг к другу, находя в этом некоторое утешение. Но позже Челси все-таки справилась со своим горем и больше не нуждалась в утешении по ночам. Так продолжалось уже много месяцев. И теперь Анна хмурилась и силилась понять, что же привело Челси в ее постель.
Анна поблагодарила Бога, что Джулиан предпочел отнести ее в свою, а не в ее спальню.
– Цыпленок, – прошептала Анна, присаживаясь на край кровати и легонько встряхивая дочь за худенькое плечико. – Проснись.
Когда Анна встряхнула ее второй раз, Челси пошевелилась и внезапно резко села на постели.
Отведя волосы, упавшие на лицо, девочка смотрела на Анну широко раскрытыми от ужаса глазами, потом судорожно вздохнула и бросилась ей в объятия.
– Мама, где ты была?
– Тебе приснился дурной сон?
Анна благоразумно предпочла не отвечать на вопрос дочери, а только гладила ее светлую шелковистую головку.
Челси отчаянно затрясла головой, еще крепче обхватив Анну ручонками.
– Это был не сон, мама, не сон! Сначала я подумала, что это кошмар, но я не кричала. И мои глаза были раскрыты. А ведь с открытыми глазами не спят, верно?
– Не думаю, что спят. Если, конечно, тебе не приснилось, что твои глаза открыты.
– Нет, это не так! В моей комнате был кули. В его щеки были понатыканы маленькие копья. Мама, они совсем крохотные! И он выглядел так странно! Он просто смотрел на меня несколько минут, а потом что-то стряхнул в изножье моей постели. Я была так напугана, что закрыла глаза, а когда открыла, он исчез! Я хотела закричать, но не смогла, а Кирти не проснулась и я пошла искать тебя, но тебя здесь не было!
– Мне так жаль, цыпленочек!
Еще несколько секунд Анна подержала дрожащую дочь в объятиях, потом слегка отстранила ее, приглаживая волосы.
– Должно быть, это ужасно! Но, я думаю, это был всего лишь сон.
– Нет, не сон! Я знаю, что не сон! Правда, мама! Челси была так расстроена, что Анна снова обняла ее и стала баюкать и что-то напевать без слов, стараясь утешить. Через некоторое время она отважилась спросить:
– Хочешь спать со мной остаток ночи?
– О да, мама, пожалуйста!
Анна запечатлела торопливый поцелуй на лбу девочки, уложила ее, подоткнула покрывало, задула свечу и устроилась рядом. Челси угнездилась, прильнув к матери, словно испуганный зверек. Прижимая к себе дочь, Анна прислушивалась к ее дыханию, пока девочка не уснула.
Двигаясь с осторожностью, чтобы не разбудить ребенка, Анна выскользнула из постели и снова набросила пеньюар. Почти наверняка Челси видела всего лишь отголосок своего ночного кошмара. И все же то, что Кирти не проснулась, показалось ей странным.
Анна хотела понять, что произошло, и убедиться, что со старой айей все в порядке.
Светало. Робкие лучи солнца вползали в коридор и стлались по полу на пути в детскую. Моти вырвался из спальни, следуя за ней по пятам. По-видимому, он вбежал туда вслед за Челси.
Анна была рада компании зверька. В неясном свете раннего утра ей было приятно сознавать, что хотя бы еще одно существо бодрствует, кроме нее.
Дверь детской была широко распахнута. Заглянув туда, Анна увидела постель Челси, скомканные покрывало и простыни. Скользнув взглядом по комнате, Анна не заметила ничего необычного. Дверь, ведущая в комнату для занятий, тоже была открыта. Эта комната соединялась со спальней Кирти, и Анна подумала, что Челси прибежала сюда, чтобы разбудить няню.
«Конечно же, девочке снова приснился кошмар», – пыталась убедить себя Анна, подходя к постели дочери.
Но в ногах постели что-то лежало, прикрытое смятыми простынями. Глаза Анны расширились. Она с ужасом неотрывно смотрела на это нечто, прежде чем дотронуться пальцем до таинственного предмета. Это был большой цветок, формой напоминавший фанфару. Ярко окрашенный, с восковой поверхностью. Он, конечно, был безвреден, но как попал в постель Челси?
Может быть, девочка все-таки не спала?
Эта мысль была ужасной, пугающей. Кули с крошечными копьями, понатыканными в щеки, бросил цветок на постель Челси? Это казалось невозможным. Но ведь цветок лежал на кровати!
Прикусив губу, Анна осторожно взяла его в руки, держа между указательным и большим пальцами, и пошла будить Кирти.
Это всего лишь цветок. Анна понимала, что ее реакция на это странное событие объясняется перевозбужденным воображением. И все же ей чудилось какое-то приближающееся несчастье, что-то угрожающее, таящее зло.
Кирти храпела так же, как Джулиан. Анна сильно встряхнула ее, Кирти открыла глаза.
– Мэм-сахиб?
Голос у Кирти был сонным, чего и следовало ожидать. Она недоуменно моргала, глядя на хозяйку огромными глазами. Волосы ее струились по обеим сторонам лица, вместо сари на ней была простая льняная сорочка. Сейчас Кирти совсем не походила на преданную няню Челси.
– Что-нибудь случилось с маленькой мисси?
– Ей снова приснился кошмар, и она пришла ко мне в постель. Я хотела рассказать тебе. Кирти, ты можешь объяснить, как это могло оказаться в постели Челси?
Анна подняла руку так, что цветок закачался перед носом Кирти. Та ужаснулась, еще шире раскрыв глаза. Анне вдруг показалось, что кровь отхлынула от ее лица. Кирти начала раскачиваться взад- вперед, бормоча какие-то слова на своем родном тамильском, походившие на молитву или заклинание.
– В чем дело, Кирти? Ты должна мне сказать сейчас же! От страха голос Анны приобрел несвойственную ему визгливость. Кирти продолжала раскачиваться и выглядела теперь бледной и больной.
– Это бутон колючей яблони, мэм-сахиб! Вы сказали, он был на постели мисси? О! Нам грозят большие несчастья...
И Кирти снова начала нараспев произносить свои молитвы. Анна с трудом подавила желание встряхнуть ее посильнее.
– Что это значит, Кирти? – спросила она настойчиво.
– Колючая яблоня обладает большой силой. Те, кто поклоняется Кали, богине Кали, используют ее, цветы в своих ритуалах.
– Но почему кому-то вздумалось положить цветок на постель Челси?
– Чтобы предупредить ее. Чтобы предупредить всех нас, чтобы мы за ней присматривали, чтобы предупредить нас всех. О! Великое несчастье грозит нам...
Анна резко повернулась и вышла из комнаты. Она должна была немедленно показать это Джулиану.
46
Он все еше лежал на животе, раскинувшись на кровати и зарывшись черноволосой головой в подушку, и мерно похрапывал. Ондаженесдвинулсянинадюйм, после того как Анна его оставила.
– Джулиан, проснись!
В спешке Анна оставила дверь в его спальню полуоткрытой, а теперь осторожно положила цветок на ночной столик. Потом она тяжело опустилась на край кровати и изо всех сил потрясла его за обнаженное мускулистое плечо, но единственное, чего она добилась, это нового взрыва мощного храпа. Анна снова потрясла его за плечо.
– Джулиан! Просыпайся! Это важно!
– Ммм!
– Джулиан! Мне надо с тобой поговорить!
– Иди сюда, моя радость.
Слова прозвучали нечетко, но действовать он начал на удивление ловко. Он вдруг вытащил из-под простыни свою длинную руку и притянул Анну к себе.
– Прекрати, Джулиан! Я...
Но прежде чем она успела произнести что-нибудь еще, он перекатился на кровати и оказался лежащим на ней, закрыв рот поцелуем. Раздраженная Анна принялась колотить его в грудь.
Через минуту он вдруг понял ее протест, прервал поцелуй и внимательно посмотрел ей в лицо.
– Ты всегда по утрам бываешь таким теплым солнечным лучиком, или сегодня исключительный случай?
Анна хмуро смотрела на него.
– Ты уже протрезвел? Если все еще пьян, то не годишься для серьезного разговора.
– Трезв как стеклышко, любовь моя. Хочешь, чтобы я это доказал?
Лукавый блеск в глазах не вызывал сомнений в его намерениях, а движения его тела заставили Анну нетерпеливо оттолкнуть его.
– Это важно, Джулиан!
– Я весь внимание. Не сомневайся! – заверил он, лениво сжимая ее грудь.
Интимность этого жеста пронзила все тело Анны. Он обращался с ней как со своей собственностью, а ей, бесстыдной распутнице, это нравилось.
– Слезь с меня! – приказала Анна, стараясь побороть собственное влечение.
Джулиан прижимался к ее бедру с такой силой, что было очевидно: он полностью пробудился. Он ласкал ее сосок большим пальцем, явно желая заполучить
