Прохладный воздух охватил ее икры и внутреннюю поверхность бедер.
Она чувствовала себя последней развратницей, сидя перед ним с бесстыдно раздвинутыми ногами, но не сопротивлялась ему.
Неожиданно он прильнул губами к внутренней поверхности ее бедра. Этот внезапный поцелуй вызвал в Кэт бурную реакцию. Ей показалось, она чуть не взлетела с кресла, на котором сидела.
– О, Девон… – простонала она.
Он тут же поднял голову и внимательно посмотрел ей в глаза:
– Что, любовь моя?
Стоило ей сейчас сказать хоть одно слово протеста, и он бы беспрекословно прекратил свои ласки. К тому же она могла по своей воле освободить руки, одернуть рубашку и вернуться к прежней жизни. Она посмотрела на себя, на влажное пятно вокруг соска на груди, на задранную до бедер рубашку, на обнаженные и широко раскинутые ноги, между которых на коленях стоял Девон…
Нет, она не хотела останавливать его. Ни сейчас, ни когда-либо вообще.
– Еще… прошу тебя, еще… – хрипло прошептала она.
Глава 16
Я на своем веку достаточно повидал женщин. Жаль, что женщины считают, что достаточно повидали меня.
Девон откинулся назад, и его лицо осветилось золотистым пламенем свечи. В это мгновение он был настолько красив, что у Кэт замерло сердце. Должно быть, архангел Гавриил выглядел именно так – воплощение мужской красоты, от которого нельзя было отвести взгляд и от которого сладко щемило сердце.
Кэт смутила мысль о том, не слишком ли толстыми выглядят ее бедра с той точки зрения, с которой смотрел теперь на нее Девон. Неожиданно ей захотелось прикрыть свою наготу.
– Мне немного холодно, – тихо сказала она.
– Боишься? – поднял брови Девон.
– Тебя? Нет, конечно….
– Вот и отлично. Когда ты так смотришь на меня, мне хочется показать тебе массу других… Но страх не входит в мою программу.
Увы, именно сейчас испытывала Кэт нечто вроде страха. Страха, что ее чувства к Девону стали настолько серьезными и глубокими, что у нее уже нет пути назад. Все ее существо тянулось к нему, жаждало его дерзких ласк и поцелуев. С тех пор как она увидела его, ее ночи наполнились томлением и жаждой любви. Настало время прекратить все попытки сопротивления и признаться себе наконец в том, что она хочет его.
Медленно высвободив руки из пут, она отбросила порванный шарф в сторону. Девон встал и смотрел на нее с непроницаемым выражением лица.
– Кэт, я…
Она молча показала рукой в сторону кровати, и глаза Девона расширились от удивления, когда он понял смысл ее жеста.
– Если хочешь, можешь привязать меня там, на кровати, – сказала она. – Мне кажется, там будет удобнее нам обоим.
– Кэт, ты уверена… – просиял обрадованный Девон.
– Да, я хочу еще… прошу тебя.
Она поднялась с кресла и направилась к кровати, даже не глядя, идет ли за ней Девон.
Остановившись у кровати, она принялась расстегивать единственную застежку, на которой держалась вся рубашка. Только теперь она подумала, что впервые за бог знает сколько лет ее обнаженной увидит мужчина. И не какой-нибудь мужчина, а Девон Сент-Джон, один из самых завидных во всех отношениях лондонских женихов.
Если слова Мюриэн были правдой, он привык к тому, что перед ним раздевались самые утонченные и изысканные дамы высшего общества.
У нее внезапно задрожали губы. Зря она так увлекалась выпечкой последние несколько лет. Но кто мог предвидеть, что в ее спальне будет стоять красивый молодой мужчина с горящими от страсти глазами и ждать, пока она разденется перед ним.
Да, жизнь – штука загадочная. И Девон Сент-Джон тоже загадка. Оставалось только молиться, чтобы он не испытал разочарования, увидев ее такой, какая она есть – слишком высокая, крупная, неуклюжая, громкоголосая и слишком… неизящная.
От этих ужасных мыслей ее пальцы застыли, так и не справившись с застежкой. Очнувшись, она попыталась заставить их действовать, но тут теплые руки Девона легли поверх ее похолодевших пальцев.
– Ты так испортишь свою прелестную рубашку. Давай это сделаю я, – ласково сказал он ей на ухо.
От его голоса ей стало не так неловко.
– Прости, я не привыкла раздеваться при мужчине…
Он быстро справился с застежкой, но не стал отходить назад. Она спиной чувствовала его теплое тело. Его руки ласково гладили ее плечи.
– Ну вот, теперь тебя ничто не связывает, – улыбнулся он.
