– Зачем же тогда вы у него служите?
– Я должен ему подчиняться, – поднял брови араб. – Понимаете, я принадлежу ему. Я его раб.
Глава 9
ЧЕЛОВЕК С ЛИЦОМ – ЧЕРЕПОМ
– Что ты предпочитаешь? – спросил Майкл, открыв бар, где стояло множество хрустальных графинов.
Гейб расположился в кресле-качалке возле огня. Кабинет выглядел почти так же, как и в пору его юности. Тяжелые зеленые шторы на окнах, на полках – альбомы, десяток свечей. Он был почти уверен, что увидит потертый ковер, на котором стоял, выслушивая нудные нотации отца.
– Все, кроме джина.
Майкл ухмыльнулся:
– Странно, что никто из нас не стал алкоголиком.
– Или религиозным деятелем, как мама.
Когда Гейб был мальчишкой, мать заставляла его часами стоять на коленях в церкви на гранитном полу, склонив голову и скрестив на груди руки. Но вместо того чтобы каяться в своих грехах, Гейб представлял себе драконов и другие диковинные существа, которые ему рисовало воображение.
Когда ему исполнилось восемнадцать, он сбежал из дома и уехал в Лондон в поисках развлечений. Он увлекался женщинами, но как огня боялся мамаш, у которых были дочери на выданье. Однажды он проснулся в постели незнакомой женщины. Видимо, накануне хватил лишку, и ему пришлось выпрыгнуть в окно – в дверь ломился муж.
Он пробовал писать портреты, но очень скоро ему это прискучило, и он стал ездить по окрестностям, делая наброски. Скитания привели его в шумный Оксфорд. Там он совершенно случайно попал на лекцию Генри Талисфорда о древних цивилизациях. Гейб предложил сделать иллюстрации к книге, которую профессор собирался написать. А потом, охваченный страстью к приключениям, оплатил это несчастное путешествие в Африку.
Все это осталось в прошлом, и пора было подумать о настоящем. Он взял со стола тетрадь, пролистал. Это был словарь. Английские слова и еще какие-то на незнакомом ему языке были написаны ровным почерком Майкла.
– Это цыганский? – спросил Гейб, когда Майкл протянул ему стакан виски.
– Романский, – ответил брат, устраиваясь в кресле напротив, и тоже снял пиджак и жилет. Как и Гейб.
– Я хочу научиться говорить на языке народа Вивьен. Но пока не могу похвастаться успехами.
Вспомнив свою стройную темноволосую невестку, Гейб с удивлением пожал плечами:
– Значит, ты женился на женщине, которая выросла среди цыган? А бабушка считает, что только я нарушаю семейные традиции.
Майкл поднял бокал:
– Давай выпьем за страстную любовь.
Они чокнулись, Гейб не стал говорить о своем скептическом отношении к любви. Одна лишь мысль о женитьбе вызывала оскомину, стоило вспомнить о несчастливом браке родителей и рассказах отца. Его мысли перешли на брата. Он подумал о том, как изменился старший брат. Четыре года назад Майкл овдовел и пустился во все тяжкие, чтобы заглушить боль утраты. Теперь его было не узнать. И Гейб невольно подумал о том, не упустил ли он сам чего-то важного в жизни.
И почему-то вспомнил о Кейт с ее холодными зелеными глазами и чопорными манерами. Уж она-то превратит жизнь любого мужчины, решившегося на ней жениться, в сущий ад. Слава Богу, это будет не он.
Откинувшись на спинку, он наслаждался своей свободой и вкусом напитка.
– Хорошее виски. Ради этого стоило вернуться в цивилизацию.
– Расскажи о своем путешествии, – попросил Майкл. – А главное, о том, что случилось с Генри Талисфордом.
Гейб глотнул еще виски и почти не почувствовал вкуса. Даже в тридцать он боялся признаться старшему брату в своем поражении.
– Это длинная история, – попытался он вывернуться.
Майкл пристально посмотрел на него:
– Сегодня вечером я свободен.
Повернувшись к окну, Гейб вспомнил ту страшную ночь и содрогнулся.
– В тот вечер я вышел в город, – начал он неохотно. – Неподалеку от гостиницы познакомился с женщиной. Очень красивой...
Она игриво улыбнулась ему. Темнокожая, глаза с поволокой, в просторном одеянии. Он забыл обо всем. Ведь целых четыре года он провел в дикой пустыне. Ясмин, так звали женщину, привела его в маленький домишко неподалеку от рынка, напоила густым сладким вином и стала плясать. Кровь у него забурлила...
Много часов спустя он очнулся и понял, что уже далеко за полночь и Ашраф, должно быть, уже отправился в гавань.
Несмотря на протесты Ясмин, он поднялся и шатаясь вышел в темноту. Каким-то чудом нашел гостиницу,
