слезами.
– Я бы тоже хотела, милая. Но там, куда я еду, не место крохотным детишкам вроде твоей Колет, – вздохнула Ханна.
«А как же твой собственный ребенок? Разве ему место в далеких прериях Дикого Запада?»
– Сэм, – сглотнув комок, стоявший в горле, заявила Ханна, – я так рада за тебя и Оливию. Береги ее, она мне очень дорога.
– Мне тоже, – смущенно усмехнулся Ригби.
Он одарил Оливию таким взглядом, что у Ханны сжалось сердце.
«У Ригби и Оливии впереди чудесное будущее. А у меня?» Добравшись до Констанс и Дадли, Ханна немного помолчала.
– Друзья мои, я не знаю, что сказать, – всхлипнула она.
– Мы любим тебя, Ханна. – Дадли порывисто прижал ее к себе, едва не раздавив в объятиях. – Ты наделена прекрасным даром менять людей к лучшему. Спасибо, что проделала такое и со мной.
– Какая глупость, – забормотала Ханна. – Ты всегда остаешься собой, и у меня нет нужды менять тебя, Дадли. Если ты выбрал свой путь, здесь нет моей заслуги. – Она быстро вытерла слезы. – Прощайте, будущий сенатор Дадли Эймс.
Констанс ничего не сказала, а просто обняла Ханну и отступила назад. Она едва не плакала.
Ханна вздохнула.
«Я должна повернуться к нему. Я должна… но не могу».
Окинув провожающих долгим взглядом, Ханна набрала в грудь побольше воздуха и повернулась к Слейду. Она не знала, чего от него ожидать, поэтому молчала. Слейд казался отлитым из гранита. Ни одна мышца не дрогнула в лице, взгляд оставался совершенно бесстрастным. Медленным движением он распахнул дверь.
Экипаж уже ждал. Седжвик махнул Ханне рукой, словно приглашая совершить поездку по городу, и у Ханны потемнело в глазах. Она не могла заставить себя сделать шаг вперед. Ей казалось, что стоит перешагнуть порог дома, и она упадет.
Словно в поисках поддержки, Ханна беспомощно взглянула на мужа.
– Нужно ехать. До отправления поезда осталось совсем мало времени, – почти бесстрастно произнес он.
Почти бесстрастно. Уже перенося ногу через порог, Ханна заметила, как задергалась скула Слейда.
– Устроившись на мягком плюшевом диванчике, обрамленном золотой вышивкой, Ханна молча смотрела в окно. Небо Бостона казалось ей серой овсянкой в перевернутом вверх дном котле. Голые деревья лениво покачивали ветвями под ноябрьским ветром. Люди, двигавшиеся вдоль платформы, склоняли головы и придерживали головные уборы. Да когда же проклятый поезд тронется? Прошла целая вечность с того момента, как кондуктор проводил ее в отдельный вагон и пообещал, что состав скоро отправится из Бостона. Томительные минуты ожидания растягивались в часы, словно испытывая ее на прочность. Как будто кто-то незримый давал ей последний шанс передумать и остаться.
«Я хочу, хочу остаться, но не могу! Если я сойду с поезда сейчас, то остаток своих дней я проведу в страхе за сестер, а может, и в сожалениях, что не смогла им помочь. Я обещала Джейси, Глории и Бидди вернуться домой. Они в опасности, но даже не подозревают о ней. Я нужна им.
А как же Слейд? Разве ему я не нужна? А как же ребенок? А я? Что нужно мне?»
Поезд издал долгий свисток и дернулся. Плавно покатились вагоны вдоль платформы. Люди на перроне торопливо прощались с провожавшими и заскакивали в вагоны.
«Наконец я уезжаю из Бостона. Точно так же, как и приехала сюда – одна. Или нет? Почему я постоянно забываю, что увожу с собой драгоценный подарок Слейда?»
Ханна положила руку на живот, прислушиваясь к внутренним ощущениям.
Не в силах смотреть в окно на проплывающие мимо бостонские улицы, Ханна стала разглядывать вагон. Все здесь было роскошно и очень дорого. Слейд позаботился, чтобы Ханна всю дорогу путешествовала одна первым классом, как пристало жене владельца железнодорожной сети. Поначалу Ханна обрадовалась тому, что не придется толкаться локтями и слушать чужую болтовню, но сейчас бы с радостью променяла свое одиночество на суету общего вагона. Возможно, общество посторонних людей отвлекло бы ее от нелегких мыслей.
Слейд даже не посадил ее в вагон, перепоручив заботам кондуктора. Он едва подал ей руку, помогая спуститься из экипажа, позволил попрощаться с Седжвиком и довел до поезда. Уже уходя, он небрежно бросил через плечо:
– Ты такая же упрямая и гордая, как я. Что, черт возьми, он имел в виду?
Ханна слепо уставилась в окно, не сознавая, что плачет.
Лишь когда слезы закапали на руки, сложенные на коленях, она устыдилась собственной слабости.
«Прекрати реветь, дурочка! Ты сама приняла решение!» Она расстегнула небольшую сумочку и вынула кружевной платок. Промокнув глаза, Ханна вздохнула:
– Прощай, Бостон!
За окном городские улицы постепенно сменялись сельскими видами.
В начале вагона открылась дверь. Выглянув в коридор, Ханна увидела мужчину средних лет из обслуги поезда – краснолицего ирландца, который заносил в вагон ее багаж.
Мужчина вежливо склонил голову и извинился за вторжение.
