Зима выдалась холодной, но не слишком суровой. Время от времени они слышали волчий вой, но лай собак, по-видимому, отпугивал хищников. Они не голодали, но и не ели досыта. Фиона и Нелли тщательно распределяли каждый кусочек, и ничего не пропадало зря.
Пятого марта Джоанне исполнилось два года. В июне Алистеру будет пять, а Мэри в сентябре — четыре. Найрн-Крэг постепенно стирался из памяти детей, и теперь они почти не спрашивали, когда приедет отец. Они жили в совершенном уединении, никого не видели, новости до них не доходили.
Но как-то майским утром из леса вышел смутно знакомый человек. Он шагал, громко насвистывая веселую мелодию. Коричневая сутана развевалась на ветру. Дети заметили его первыми и, испугавшись, побежали звать Родерика Ду. Шотландец выскочил наружу, размахивая палашом, но, завидев пришельца, отдал оружие сыну и почтительно склонился перед отцом Нинианом.
— Откуда вы узнали, где нас искать? — удивился он.
— Леди Фиона рассказала мне свою историю, когда мы впервые встретились.
В дверях возникла улыбающаяся Фиона, — Добро пожаловать, наш добрый отче, — приветствовала она. — Входите и утолите жажду вином. Вы погостите у нас?
— С радостью, — согласился священник, оглядывая обитателей башни. Худые, бледные, но не изможденные, и уж конечно, не сломленные. Он так тревожился за Фиону, когда узнал об уничтожении Найрн-Крэг! Однако кузен заверил его, что отдал Фионе, ее детям и слугам лошадей и позволил взять из замка все, что смогут унести. Яков считал, что поступил весьма великодушно, но отец Ниниан не преминул указать ему, что женщине с тремя малышами нелегко выжить зимой без крыши над головой.
— Расскажите нам все новости! — потребовала Фиона, когда Ниниан уселся у огня с чашей вина. — Вы первый посторонний человек, кого я увидела с той минуты, как мы покинули Найрн-Крэг. Родди и Йан по крайней мере спускались в деревню за припасами.
Отец Ниниан осмотрелся. Обстановка весьма скудная. Один» высокий стол»с длинной скамьей. Он сидел на единственном стуле. На виду расставлены шесть серебряных чаш, крестильный подарок владетеля Островов Алистеру. Все очень просто, если не сказать — бедно. Священник грустно вздохнул.
— Мятеж подавлен, — начал он, — по крайней мере пока. В канун дня Святого Августина, в ноябре, Александр Макдоналд явился в церковь Святого Креста в Эдинбурге, одетый лишь в длинную рубашку и штаны. В церкви негде было яблоку упасть. Владетеля Островов принудили встать на колени перед алтарем и протянуть королю палаш, держа его за кончик острия. Яков Стюарт взял палаш за рукоятку и сломал. Владетель Островов молил прощения у его величества, признал свои грехи и во всеуслышание объявил, что за все преступления заслуживает смерти. Король, очевидно, с радостью казнил бы его, если бы не заступничество королевы. Макдоналда заключили в замок Танталлон в восточном Лотиане. Сия неприступная крепость, леди, защищена с двух сторон морем, а еще с двух — глубокими рвами и насыпями. Это твердыня Дугласов, которые опять в милости у монарха. Однако люди Александра в его отсутствие выбрали своим предводителем Доналда Баллаха, его двоюродного брата, чтобы не допустить умаления власти и мощи владетеля Островов. Доналд Баллах — известный сорвиголова и смутьян. Горцы непременно восстанут снова.
— Значит, Александр Макдоналд благополучно избежал смерти, тогда как Колин лежит в сырой земле, его замок разрушен, а семья обездолена, — с горечью бросила Фиона. — Будь проклят Александр и все, кто затевает войны! Гореть им в аду за все подлости!
Священник согласно кивнул.
— Чем я могу помочь вам, госпожа? — спросил он после долгого молчания.
— Отправляя меня на север, король поклялся починить башню к моему возвращению и отдать мне две дюжины коров с быком-производителем, а также положить на мое имя у менялы Мартина, что живет на Хай-стрит в Перте, пятьсот серебряных марок. Но когда я вернулась, оказалось, что дом полуразрушен. Родерику Ду вместе с Йаном пришлось немало потрудиться. Так что неизвестно, цело ли мое серебро, не говоря уже о коровах. Как мне жить, добрый отче, без денег и скота? Яков Стюарт лишил моих детей всего, за исключением той ничтожной поклажи, которую нам удалось захватить с собой. Когда мой сын вырастет, все, что ему достанется, — убогая башня на вершине горы и несколько клочков земли. Мне даже не удастся сосватать ему невесту из хорошей семьи. Придется обручить Алистера с дочерью какого-нибудь мелкого лэрда или вождя обедневшего клана, а ведь он заслуживает лучшей участи. А мои дочери? Какое приданое я смогу им выделить? Слишком много бед я перенесла по воле короля, отче. Я ничего не прошу, кроме того, что полагается мне по праву. Не могли бы вы заступиться за меня перед его величеством?
— Я немедленно иду к нему, леди, и сделаю все, что в моих силах, хотя не уверен, что он меня послушает. Согласен, король поступил несправедливо по отношению к вам.
— Спасибо, добрый отче.
— А что делать с вашим серебром, если оно все же окажется у менялы? Принести вам?
— Не все, только пятьдесят марок. Этого более чем достаточно, чтобы безбедно прожить с десяток лет, а остальное пусть лежит у Мартина. Здесь мы в безопасности. Никто сюда не доберется. Раньше мы с сестрами вполне могли сами себя прокормить, да и сейчас ничто не изменилось. Пока мы остаемся здесь, о нас все забудут и ни один человек не потревожит наш покой. Родди и Йана здесь не знают, так что они без опасений станут покупать все необходимое в деревне. Пусть дети растут не зная тревог.
— А теперь нам необходимо поговорить с глазу на глаз, дочь моя, — попросил священник.
Нелли увела детей, а Родерик с Йаном вышли во двор и принялись за работу.
— Ваш сын должен знать своего отца, — без обиняков начал Ниниан. — Несправедливо скрывать Алистера от Энгуса Гордона, леди. Понимаю, вы поступили так, чтобы защитить мальчика, но Колин Макдоналд мертв, да упокоит Господь его светлую душу, а парнишке не грех познакомиться с истинным родителем.
— И что потом? Всю жизнь носить клеймо бастарда? Нет! Колин Макдоналд был отцом Алистера, пусть не по крови, но по закону любви и заботы!
В глазах Фионы стояли слезы. Она так и не оплакала Найрна. Для этого просто не было времени, но сейчас скорбь и боль вернулись с новой силой.
— Энгус Гордон не знал о ребенке, когда отправился в Англию, — возразил священник. — Даже вы не были уверены, что носите младенца, леди. Не осуждайте не праведно лорда Гордона.
— Вовсе нет. Я ни в чем его не виню. Но несправедливо и подло заявлять ребенку, что человек, которого он любил всей душой, вовсе ему не отец, а сам он незаконный, побочный сын от любовника матери. Да и на что Энгусу Гордону мой мальчик? Пусть Алистер вырастет в уверенности, что его отцом был Найрн. Когда-то я сказала вам правду на исповеди. Неужели вы нарушите тайну и расскажете все Гордону, отче?
— Нет, законы церкви это запрещают, но я все-таки думаю, что вы должны примириться с лордом Бре и позволить ему увидеть сына.
Фиона упрямо покачала головой:
— Вы не знаете, что это такое — быть матерью, но тем не менее я делаю для Алистера все, что считаю необходимым.
— Склоняюсь перед вашими материнскими чувствами, леди, — искренне произнес священник. Какая сильная женщина! Но другая просто не выживет в этих суровых горах! Судьба так жестоко обошлась с ней. Конечно, он не может обмануть ее доверие, но интересно, что сделает Бре, узнав о ее возвращении? Лэрд так и не женился. Все еще любит Фиону? Смогут ли они воссоединиться?
Остается молить Господа, чтобы просветил его и направил на верный путь. Он и без того нарушил тайну исповеди, признавшись Якову Стюарту, что Алистер — сын Энгуса Гордона. Спаситель, наверное, простит этот грех, ведь он всего лишь хотел защитить мальчика. Его кузен иногда бывает совершенно беспощаден и вполне способен наказать ребенка, чей отец восстал против его власти. Недаром Яков Стюарт с самого начала дал понять, что станет править всей Шотландией. Любой ценой.
На следующий же день отец Ниниан покинул Бен-Хей и, вместо того чтобы идти на север, прямиком отправился на юг. Король Яков проводил лето в горах, неподалеку от Скона. Он был весьма удивлен появлением кузена, поскольку тот никогда не приходил в такое время года. Королева, в очередной раз бывшая на сносях, радовалась приходу хотя бы одного родича Стюартов, не обремененного честолюбием и жаждой власти и, следовательно, не представлявшего опасности для ее любимого мужа. Вскоре королевская чета уединилась со священником в уютной комнате. Почтительные слуги подали вино и
