— Захватите инструменты, — распорядился врач. — Возможно, придется делать трахеотомию.
«О Боже, — с волнением подумала Пенни, — он умирает. Уже второй раз».
Кто-то второпях сунул ей в руки сверток с вещами Рэмзи, и она судорожно прижала их к груди. Застыв на месте, Пенни с беспокойством наблюдала, как матросы с носилками в руках осторожно огибали выступ узкого коридора, И вздрогнула от неожиданности, когда лейтенант галантно подал ей ее широкую шляпу и сумочку, предлагая следовать за ними.
Кое-как, не глядя она затолкала вещи Рэмзи в свою сумку, надела шляпу и поспешила за скрывшимися за поворотом коридора матросами. Выйдя на палубу, она увидела» что носилки уже разместили в поджидавшем у пирса вертолете. И когда Пенни подбежала к окружающим палубу поручням, двигатель вертолета взревел, винт, качнувшись, стал набирать обороты, ее обдало от его вращения ветром, и она помахала рукой вслед улетающему от нее Рэмзи. «Пожалуйста, не умирай!»
Вдруг яркий свет фотовспышки на мгновение ослепил ее. Застрекотали камеры как из-под земли возникших журналистов. Суетливые репортеры наставили на нее свои микрофоны.
— Как ваши поиски, мисс Гамильтон?
— Это Тесс Ренфри на носилках в вертолете?
— Тесс жива?
— Скажите, правда ли, что мисс Ренфри прыгнула с борта «Королевы Нассо»?
— Как вы думаете, это было самоубийство? Как вы нашли ее?
Пенни закрылась сумочкой от направленных на нее кинокамер, пока матросы, повинуясь распоряжениям лейтенанта Биндара, ни на минуту не оставлявшего ее, расчистили неширокий проход в толпе журналистов к поджидавшей недалеко от пирса машине.
— Раскаркались, вороны! — проворчал лейтенант, опускаясь на мягкое сиденье автомобиля и захлопывая дверь перед носом осаждавших репортеров. — В аэропорт, — приказал он шоферу и повернулся к Пенелопе:
— Вы хотите поехать в клинику?
— Нет, вначале в гостиницу. — Она печально покачала головой. — Сейчас я все равно ничем не могу помочь мистеру О'Кифу. А мне нужно переодеться. К тому же хорошо бы отвлечь внимание этих падальщиков, — она кивнула в сторону сновавших за стеклом журналистов, — от нашего больного. Только допроса с пристрастием ему сейчас не хватает!
«Если, конечно, он вообще жив, — тревожно подумала Пенни, рассеянно глядя на мелькающие за окнами огни ночного города. — А какая выразительная у него улыбка!»
Она вновь печально покачала головой.
Рэмзи перепугался не на шутку. Когда он открыл глаза, ему в первое мгновение даже показалось, что он уже умер и находится в аду. Двигаться он не мог. Руки и ноги отказывались слушаться приказаний разума. Какие-то бледные странные лица то появлялись, то исчезали перед его глазами. Было такое ощущение, будто он накурился опиума, как в тот раз в старой прокопченной таверне — тогда он решил больше никогда не заниматься подобной ерундой.
О'Киф с ужасом увидел длинные блестящие иглы, словно гигантские металлические шершни впивавшиеся в его беспомощные неподвижные руки. Прозрачные тонкие маски то и дело реяли перед его лицом, заставляя дышать вонючим душным воздухом. С полдюжины мужчин и женщин в фантастических зеленых балахонах что-то бормотали над ухом, как будто пытались выведать все тайны и грехи его прошлого. Но он молчал. Даже если бы и захотел, то не смог бы произнести ни слова. Было больно дышать, больно шевелиться, больно говорить. Дыхание с глухим стоном вырывалось из его груди. Мысли путались в голове, и он оставался глух к призывам странных зеленых существ.
Вот теперь Рэмзи искренне пожалел, что расстался со своим таким знакомым и таким родным ему временем. Он хотел обратно. Отчаянно! До слез! Лежать здесь, среди этих загадочных, чужих людей, предоставлять свое беззащитное тело для их опытов было мерзко и унизительно.
Ах, если бы знать раньше! Никогда бы он не решился на такое безрассудство. Что привело его в эту дьявольскую гавань? Зачем не остался со своими друзьями? Почему не подумал о возможных бедах? Где был тогда его разум? Вот и мечтай теперь повернуть все назад! Вот и страдай здесь, утыканный иглами, будто жертва, обреченная на заклание!
Глава 6
Пенни стояла у стеклянной двери больничной палаты и с тревогой вглядывалась в хмурое лицо лежащего на высокой койке человека. Маленький белый приборчик, укрепленный рядом с его головой, нервно вздрагивая, выводил на длинной бумажной ленте кривую биений его сердца.
В который раз говорила она себе, что этот беспомощный, вытянувшийся на кровати человек — всего лишь прохожий, ненароком пересекший ее жизненный путь в самый неподходящий момент. Но как ни странно, эти слова ничуть не успокаивали ее испуганно вздрагивающее в такт нервному приборчику сердце. Так что временами ей казалось, что из-под его тонкой металлической лапки бежит колючая прихотливая кривая ее собственных, ничем не обоснованных переживаний.
И это было тем загадочнее, что она уже давно и бесповоротно решила не вступать ни с кем в близкие отношения. Да и этот тип явно не понравился ей с первого же взгляда. Тоже мне Робинзон Крузо нашелся! Эмоции надо держать под контролем. Тем более если обретаешься на той почве, что так расположена к произрастанию разного рода сплетен и слухов — того самого девственного леса, в котором столь вольготно чувствуют себя различные острозубые скандалисты, завистники и интриганы. С ее профессией приходится всегда быть настороже. А она к тому же сейчас особенно нуждается в душевной уравновешенности и покое. И право, она вполне довольна своей независимостью.
«Неужели? — вдруг ворвался в ее рассуждения ироничный внутренний голос, необычайно похожий на голос Тесс. — Что ж, убеждай себя, уговаривай, заговаривай себе зубы! Авось и правда поверишь во всю эту чепуху. Но мы-то с тобой знаем, что все эти дутые истины — всего лишь блестящие мыльные пузыри, которые лопнут при первом же холодном дуновении судьбы. Не правда ли?»
Пенни недовольно нахмурилась и зябко передернула плечами, словно стараясь стряхнуть с себя это странное наваждение.
«Напрасно стараешься, — ехидно продолжал голос. — Куда ты спрячешься от самой себя? Ведь ты из тех женщин, что всегда будут тяготиться своим одиночеством, какими бы красивыми цветами и бантиками они ни украшали пустоту своей жизни».
Пенелопе стало дурно от этого фантастического диалога. Она пожала плечами и подумала, что надо различать самостоятельность и одиночество. Ведь в конце концов это далеко не одно и то же.
«Ого! Да это уже схоластические выверты. Ты испугалась правды! Засуетилась, заспорила».
Черт возьми! Пенни вытерла рукой внезапно вспотевший лоб. Похоже, начинается головная боль. Вероятно, это оттого, что она не выспалась накануне. А все эти проклятые ночные кошмары! Не мистер ли О'Киф виноват в них? Уже давно надо было забыть о нем. И уж совсем не стоило приходить в клинику. Впрочем, всему виной вещи, которые она забыла ему вернуть. Именно они заставили ее нанести этот визит. И раз уж она оказалась здесь, надо довести дело до конца. Итак, смелее вперед! Никаких волнений, никаких чувств.
Пенни еще немного помедлила перед дверью палаты. Несмотря на свою решительность, она чувствовала, что сердце ее все еще тревожно бьется' всякий раз, как она смотрит в лицо лежащему на койке человеку. И это настораживало ее.
Рэмзи лежал тихо. Его голова покоилась на высоких мягких подушках, длинные каштановые волосы легкими темными волнами огибали широкий лоб и струились по крепким мускулистым плечам. Тонкая белая больничная пижама выгодно подчеркивала упругие рельефные мышцы его груди. Большие красивые руки были спокойно и расслабленно вытянуты вдоль тела. Он лежал без движения, равнодушно глядя в потолок, словно покинутый всеми бродяга.
«Прекрати! Опять ты за свое, — одернула она себя. — Какое тебе до него дело? Если ты будешь слишком волноваться, ничего, кроме вреда, тебе это не принесет. Только лишняя боль. Верни вещи и немедленно возвращайся обратно».
— Мисс Гамильтон, — раздался за ее спиной низкий мужской голос.
Она обернулась и увидела перед собой низенького седого человечка в белом халате. Болтавшийся на шее в такт движениям стетоскоп не оставлял никакого сомнения в его профессии. И словно для того, чтобы
