В ее серых глазах сверкнул незнакомый золотой огонек, и она сказала твердым голосом:
— Я выходила замуж за Конна О'Малли по законам англиканской церкви и в присутствии английской королевы. Я бы не вышла замуж за Кевена Фитцджеральда, даже если бы это можно было сделать. Совершенно безнравственно с вашей стороны предлагать мне такое! От старости у вас помутилось в голове, Роган Фитцджеральд! — Она поднялась и собралась выйти из-за стола.
В ответ Роган Фитцджеральд злобно посмотрел на внучку и костистыми пальцами ухватил ее за руку, безжалостно сжимая нежную кожу. Потом он встал, и оказалось, что, несмотря на свой преклонный возраст, он был громадиной по сравнению с высокой молодой женщиной, которая осмелилась перечить ему.
— Ты сделаешь то, что я скажу, Эйден Сен-Мишель! — загремел его голос. Потом он выпустил ее руку и сильно ударил ее по щеке. — Ты выйдешь замуж за Кевена Фитцджеральда сегодня и помни, что вчера вечером я предупреждал, чтобы ты не забывала вести себя прилично. — Он быстро нанес ей один за другим два удара, которые ошеломили ее.
Придя в бешенство, она продолжала сопротивляться деду.
Как он осмелился ударить ее?
— Никогда! — Она метнула взгляд, пытаясь отыскать Клуни и Херри Била.
Роган догадался, кого она ищет.
— Дверь в башню заперта, и твоих людей здесь нет, Эйден Сен-Мишель. Нет никого, кто мог бы защитить тебя. Ты сделаешь то, что я приказываю?
Старик впадал в очередной приступ ярости, и все, кто знал его, понимали, что этот приступ приближается, но Эйден и не подозревала, каким жестоким человеком был на самом деле ее дед.
Посмотрев на Кевена и на своего сына Имона, Роган приказал:
— Положите ее поперек стола!
Еще не сообразив, в чем дело, Эйден с ужасом поняла, что Кевен и ее дядя Имон схватили ее за руки и потащили к высокому столу. Когда Кевен потянул руки и стал расстегивать ее пояс, она стала отчаянно сопротивляться, но это было бесполезно. От отчаяния и тревоги она стала визжать, когда с нее стянули юбку до лодыжек и она оказалась обнаженной перед всеми собравшимися.
— Что вы делаете? — зло закричала она. — Как вы смеете обращаться со мной подобным образом?
— Я тебя предупреждал, — прорычал над ее ухом Роган. — Я предупреждал тебя, девушка, что, если ты не будешь вести себя прилично, я поколочу тебя. Я не позволю, чтобы мне перечили перед моими домашними, Эйден. Здесь, в Балликойлле, хозяин я, Роган Фитцджеральд. Я сам творю законы, и моя семья живет по моим законам. Ты часть этой семьи, девушка, и, клянусь Богом, ты будешь повиноваться мне или я убью тебя и твоего презренного ублюдка!
Он отвернулся, и Эйден услышала, как он сказал:
— Принеси мою кожаную плетку. И поскорей, парень, или ты тоже заработаешь порку!
Сердце Эйден бешено колотилось, но она больше боялась за Валентину, чем за себя. Теперь она не верила, хотя все, как один, уверяли ее в обратном, что Фитцджеральды не причинят вреда ее ребенку. А вдруг они правы? И этот отвратительный старик по-настоящему грозился, что изувечит ее ребенка?
Кевен, по-прежнему крепко держа ее за руку, склонился к ней и прошептал ей на ухо:
— Вы знаете, что такое кожаная плетка, дорогая кузина? Это полоса кожи три дюйма шириной, которая разрезана на узкие полоски: Держу пари, что вы не чувствовали, как она бьет, а старик отлично с ней управляется. — Он тихонько дунул ей в ухо, и она содрогнулась от отвращения, когда он облизал его. Потом он тихо добавил:
— У вас, дорогая кузина, зад гораздо пышнее, чем я думал, и скоро ему будет больно, когда ваш дед будет ласково работать над ним. Думаю, что мне самому нужно будет завести плетку. Для женщины полезно, если ее бьют регулярно.
— Если ты только дотронешься до меня, Кевен, — прошипела она, — то лучше не поворачивайся ко мне спиной, потому что при первой возможности я убью тебя.
Он тихонько засмеялся. — Посмотрим, будете ли вы такой же храброй после хорошей порки, дорогая кузина, потому что это первый раз, когда вас будут пороть.
Она не успела ответить. Плеть с шипением разорвала воздух, и полоски кожи полоснули ее по спине. Она вскрикнула от неожиданности.
Хотя в те времена было привычным, что родители наказывали своих детей, а мужья били своих жен, ни ее отец, ни Конн никогда не подвергали ее подобному оскорблению. Удар плетки был не очень силен, он просто обжег ее, не в одном месте, а по всей спине, потому что тонкие полоски разлетались и впивались в ее нежную кожу. Она стиснула зубы, потому что последовал второй удар, а потом через равные промежутки еще несколько. Ей стало ясно, что ее дед не только привык так наказывать, но весьма хорошо освоил это искусство. Удар следовал за ударом, а он, казалось, не уставал. Ее кожа горела, жестокие удары были очень болезненны. Потом она уже не могла молчать и завизжала. К ее ужасу, удары участились и усилились, потому что, признавшись, что ей больно, она вдохновила его на дальнейшую жестокость.
— Ты будешь слушаться меня, девушка! — громыхал его голос, заглушая ее визги. — Ты согласишься принять мужа, которого я выбрал для тебя!
Наконец удары прекратились. На ее красное, горящее от боли тело натянули одежды и перевернули ее. Она посмотрела на своего деда. Лицо его было красным и потным.
Седые волосы растрепались.
— Ты выйдешь замуж за Кевена Фитцджеральда, Эйден! Ты понимаешь меня, девушка? Эта маленькая порка всего лишь кусочек того, что ты получишь, если не будешь повиноваться мне.
— Вы не можете принудить меня вторично выходить замуж за это подлое создание, у меня есть муж! — со злостью рявкнула Эйден. Она нетерпеливым жестом вытерла слезы со щек обратной стороной ладони.
— Вы думаете, что я боюсь, что вы заперли вашу башню и не впускаете моих людей? Ваша дверь не устоит, когда приедет мой муж! Он разгромит эту развалину прямо у вас на глазах, Роган Фитцджеральд, и что тогда будете делать вы и ваше семейство?
Старик зло покраснел, услышав ее храбрые и дерзкие слова, но он не собирался сдаваться и отказываться от своего намерения.
— Ты сделаешь так, как сказал я, Эйден Сен-Мишель, иначе пострадает твое отродье, рожденное от Конна О'Малли.
— Вы ведь не орел, Роган Фитцджеральд, как же вы попадете в верхнюю комнату башни? Дверь закрыта на засов, и Нен не откроет ее никому, кроме меня.
— Ломайте дверь! — рявкнул старик, и его сын, внуки и Кевен кинулись исполнять приказ.
Ей были слышны удары старого деревянного тарана, который они использовали, чтобы сломать дверь. Она слушала, как они били, били и снова били по старой дубовой двери на вершине башни, а потом послышался треск ломающегося дерева и крик несчастной перепуганной Нен, когда мужчины ворвались в комнату. Эйден вздохнула. Она могла бы поклясться, что дверь выдержит, но, вероятно, нашлось какое-то слабое место, и теперь ничего нельзя было сделать. Однако ей не верилось, что ее дед может нанести вред ее дочери, его собственной правнучке.
Эти иллюзии рассеялись, когда в зал вошли мужчины с Валентиной и Нен, которая выла от ужаса.
Роган Фитцджеральд взял ребенка на согнутую руку. Потом нагнулся, вытащил кинжал и приложил к животу младенца. Его холодные голубые глаза встретились с испуганным взглядом его внучки. Незаметное движение лезвия, и выступила маленькая капелька крови, запачкавшая кончик серебряного кинжала. Валентина захныкала, а Нен ахнула от ужаса.
— Вы, старый негодяй! — зашипела Эйден на Рогана Фитцджеральда. — Это ваша плоть и кровь! Она мое дитя! Невинное дитя!
Старик холодно улыбнулся.
— Ты знаешь, чего стоит ее безопасность, Эйден Сен-Мишель?
— Вы совершенно рехнулись, старик. У вас нет никаких прав на меня. Я свободная англичанка, верноподданная ее величества. Я замужняя женщина. Я вышла замуж перед лицом Бога и по законам моей страны!
— Ты подчинишься мне, дочка моего любимого ребенка. Ты подчинишься мне, или я буду мучить твоего младенца.
