недемократических государствах, сильно варьируется. Например, в Югославии[10] коммунистическая партия превратилась в форму для все более свободных и широких дебатов по главным политическим вопросам; пресса и парламент, хотя они и не могут отстаивать свою точку зрения так же, как их коллеги в США или Великобритании, также приняли участие в «открытии» системы. Политическим решениям уже не только аплодируют — их проверяют, критикуют, а иногда им даже и противостоят им.
Вполне вероятно, что именно такое однопартийное государство уже не является хорошей питательной средой для переворота. Научившись изучать и подвергать сомнению получаемые указания, люди могут и отказаться выполнить приказ участвовать в перевороте, так же как они не следуют более приказам правительства без того, чтобы убедиться в их легитимности и желательности.
С другой стороны, в Египте единственная партия — Арабский социалистический союз[11] — по-прежнему всего лишь инстанция, бездумно одобряющая решения руководства. Политические решения принимаются Насером и его соратниками и выполняются государственным бюрократическим аппаратом, а АСС способна только громко приветствовать их. Когда возник вопрос, согласится ли находящаяся под контролем АСС Национальная ассамблея с отставкой Насера после разгрома Египта Израилем в июне 1967 года, один наблюдатель заметил, что ассамблея «с радостью сделает то, что ей скажут»[12]. В том же положении находятся многие однопартийные государства.
Диалог между правящими и управляемыми может иметь место только при наличии значительного количества грамотных, сытых и способных на ответную реакцию граждан. Но даже тогда определенные условия могут привести к ухудшению взаимоотношений между сторонами диалога, а это, в свою очередь, может иногда создавать атмосферу апатии и недоверия по отношению к режиму, что делает возможным переворот.
События 1958 года во Франции во многих отношениях были похожи на переворот. Двадцать лет военных действий, которые включали в себя поражение 1940 года, немецкую оккупацию и, начиная с 1946 года, длительные и безуспешные колониальные войны в Индокитае и Алжире, подорвали политическую структуру страны. Постоянная смена правительств подорвала доверие и интерес к политике у большинства французов и оставила бюрократию без действенного руководства, так как сложные задачи конкретных министерств не могли решаться министрами, приходившими на очень короткий срок. Военных оставили сражаться в непростой алжирской войне без четких указаний из Парижа, потому что чаще министерства были заняты проблемами своего выживания в парламенте, чем проблемами на другом, в буквальном смысле слова кровавом поле боя.
Высокая цена войны, выраженная как в деньгах, так и в человеческих жизнях, оттолкнула общество и от армии, и от правительства, и многие французы стали ощущать тревогу и недоверие по отношению к этой армии, чьи чувства и идеология были им столь чужды — и не вписывались в дух времени.
В то время как структуры политической жизни при Четвертой республике разваливались, де Голль в инсценированной им самим внутренней эмиграции постепенно вырастал как единственная альтернатива грозившему стране хаосу. Когда армия в Алжире, казалось, уже находилась на пороге действительно решительных действий — выходящих далеко за пределы прежних театральных инсценировок на улицах алжирской столицы, — а очередное правительство опять оказалось на грани коллапса, де Голль был «призван».
Ему удалось навязать свои собственные условия. Когда 29 мая 1958 года Коти, последний президент Четвертой республики, поручил де Голлю сформировать правительство (которое было приведено к присяге 1 июня), ему предоставили полномочия шесть месяцев управлять без санкции парламента и составить новую конституцию. По условиям этой конституции, вынесенной на обсуждение в середине августа и одобренной на референдуме в сентябре, были проведены выборы, в которых большинство завоевала только что образованная де Голлем партия — Союз за новую республику (УНР). 21 декабря де Голль стал первым президентом Пятой республики с широкими полномочиями — президентом американского типа с обширной исполнительной властью, но без конгресса американского типа, который бы эту власть ограничивал.
Франция 1958 года стала политически инертной и оттого подверженной перевороту. Однако политические структуры большинства развитых стран слишком прочны, чтобы стать мишенями для возможного переворота, до тех пор, пока определенные «временные» факторы не ослабят систему и бросят тень на ее солидность. Среди этих временных факторов обычно имеются следующие:
а) серьезный и длительный экономический кризис, сопровождающийся большой безработицей или галопирующей инфляцией;
б) длительная и неудачная война или серьезное поражение, военное или дипломатическое;
в) хроническая нестабильность при многопартийной системе.
Италия представляет собой интересный пример экономически развитой, социально динамичной, но политически хрупкой страны. До тех пор, пока не была сформирована нынешняя относительно стабильная коалиция между Христианско-демократической партией (ХДП) и социалистами, ХДП — хотя она и является самой сильной партией — могла управлять, только объединяясь в тактические союзы с несколькими маленькими партиями центра, так как она никогда не могла получить на выборах абсолютного большинства голосов[13].
Коалиционные правительства всегда трудно сформировать, и в Италии эта проблема стала настолько сложной, что напоминала слишком запутанную головоломку. Если кому-то поручали сформировать новое правительство, сразу возникал целый набор взаимоисключающих предложений.
ХДП является самой крупной парламентской фракцией, но так как у нее всего тридцать процентов голосов, она не может править самостоятельно. Если прибавить две маленькие левоцентристские партии (социал-демократы и республиканцы), отпадут правые силы и правительство развалится. Если привлечь находящиеся справа от центра партии (монархистов и либералов), то левоцентристы уйдут из коалиции и правительство падет.
Если привлечь в правительство крупную крайне правую партию (неофашистов), то все левонастроенные группы проголосуют против такого кабинета министров в парламенте. Если…
Таким образом, хотя правящая партия в Италии и осталась у власти без перерыва с 1948 года, этого трудно было бы добиться, одновременно проводя реформы неэффективного и раздутого бюрократического аппарата. Все хотели реформ, но правые препятствовали изменениям в структуре местного самоуправления и полиции, а левые были против любого ограничения фантастической активности государственных корпораций[14]. Вместе с тем партии, находящиеся за пределами правительства, концентрировали свои усилия на попытках свалить коалицию, а не на внимательном анализе правительственной политики. Таким образом, злоупотребления и неэффективность правительства оставались без надлежащего контроля.
Итальянцы постепенно утратили интерес к тому, что происходило в Риме, и, появись в стране свой, итальянский де Голль, республика, несомненно, рухнула бы. (Даже без подходящего лидера переворот едва не состоялся.)
Предпосылки переворота
Франция 1958 года и, в меньшей степени, Италия 1964-го были странами, где прервался диалог между правительством и народом. Но во многих странах мира, если не сказать — в большинстве, такой диалог вообще не может состояться, вне зависимости от временных условий.
Если мы составим список стран, в которых недавно произошли перевороты, то увидим, что хотя их этнические и исторические условия очень сильно разнятся, некоторые социальные и экономические характеристики являются для них общими. Выделив эти характеристики, мы составим набор индикаторов, которые в приложении к социально-экономическим данным о той или иной стране покажут нам,
