Когда я выбралась из погребальной камеры и оказалась в кругу своих попутчиков, леди Уортон помогла расчесать мне волосы, но с таким немым укором, что ее подлинное отношение к случившемуся не оставляло никаких сомнений.
Никто из присутствующих не сказал ни слова, но их лица выражали категорический вердикт: я оказалась в яме по собственной неосторожности. Я навалилась на забор, он не выдержал, я упала, стукнулась головой, и мне привиделось, что на меня напал незнакомец. По другой версии, предложенной фон Райхом, чтобы я не очень возмущалась, совершил нападение на меня расхититель могил, позарившийся на мои драгоценности и кошелек. Я так негодовала, что даже забыла сказать, что злоумышленник дал волю рукам, когда обыскивал меня.
В какой-то момент я сделала вид, что приняла объяснение фон Райха, поскольку не могла утверждать, что подверглась нападению из-за ключа — ведь я скрывала, что он у меня, — но почти сразу сказала фон Райху, что нападавший был не из местных, а один из гостей, который следовал за мной, после того как я вышла из шатра.
— Зачем гостю понадобилось это?
— Потому что он… они… Я не знаю, — бормочу я, стараясь уклониться от упоминания о ключе, мысль о котором не выходила у меня из головы.
— Кто же мог устроить такую штуку?
— Кто угодно! — резко ответила я и вышла, чтобы прекратить, по существу, бесполезный разговор.
«Кто угодно» мог быть любой из находившихся в шатре — от шейха до его гостей, — кто знал, что на рынке мне дали скарабея. А также кто-то из моих попутчиков, Фредерик Селус, маг — заклинатель змей и вообще каждый, у кого имелась тайная заинтересованность в рыночном инциденте.
Я знаю, что на меня напали и чуть не убили из-за ключа, но не могу выложить все факты. Я ничего не могу доказать и ничего не могу сделать, чтобы реабилитировать себя. Поэтому все за исключением напавшего на меня человека убеждены, что у меня неуравновешенная женская натура, склонная к истерикам.
Я в таком гневе, что мне нужно выпустить пар. Мне хочется кричать, но тогда окружающие только укрепятся в своем мнении обо мне. А если они узнают, что в Нью-Йорке я однажды убедила коллегию врачей, что я безнадежная психически больная…
Мы приближаемся к причалу, чтобы сесть на паровой катер и плыть обратно по дельте, как вдруг ночной воздух доносит до нас зловещий звук — не крик животного, а глубокое ритмичное пение, которое вонзается в душу как острый кинжал.
— Что это за ужасный звук? — спрашивает леди Уортон фон Райха.
— Абабдехи. Кочевники пустынь, вечные странники. Они всегда обитали здесь и были свидетелями возвышения и упадка Древнего Египта. Каждую ночь мужчины поют и пляшут у костров, восхваляя Аллаха. Если не ошибаюсь, они пляшут, образовав большой круг, постоянно двигаясь по часовой стрелке, когда приходит исламский месяц шаваль. Они прославляют будущую победу меча пророка. Поют о том, сколько крови неверных будет на нем.
— Посмотрите, вон они! — Леди Уортон показывает вправо от нас.
Вдалеке группа людей поет и раскачивается при свете полной луны. В свободных белых одеждах они похожи на призраков, когда воздевают руки к небу.
— Они показывают что-то луне? — спрашивает леди Уортон фон Райха.
— Да, пальмовые стебли. Это атрибут их ритуала.
Не имеет значения, что от их нечеловеческого воя и мистических плясок меня обдает холодом по спине и ногам. Не имеет значения, если они призывают проклятия на мою голову. Мне наплевать, если Сфинкс встанет со своего места и поплывет вниз по Нилу.
В настоящий момент только одно для меня имеет значение — кто-то пытался убить меня. Отвратительное чувство страха следует за мной на корабль, ибо я знаю, что грозящая мне опасность не осталась в Танисе.
16
«Я посланец Отца ужаса».
Ахмед Камил еще раз отвешивает поклон Аллаху, прежде чем погрузиться в темную воду порт- саидского залива.
Его время настало. Сегодня ночью он станет воином Аллаха.
«Я посланец Отца ужаса», — повторяет он про себя, медленно плывя под покровом ночи, без плесков, чтобы не привлечь к себе внимания. Он получил указание незаметно проникнуть на пароход «Виктория» до того, как судно выйдет из порта.
Ахмеду нужно тайком пробраться к носовой части парохода, где, как его инструктировали, лучше всего укрыться, потому что там расположены якорный подъемник и другие механизмы и оборудование. Ахмеда предупредили, что он не должен показываться в других местах даже поздно ночью, поскольку многие пассажиры спят на палубе, а не в своих каютах из-за жары.
«Я посланец Отца ужаса», — напевает про себя Ахмед.
Разносятся слухи, что Сфинкс восстает против чужеземцев, оккупирующих страну, но Ахмед дал клятву бороться не за возрождение былого могущества Египта, а отдавать все силы борьбе, развернувшейся в Судане и перекинувшейся в долину Нила, воспламенив умы и сердца народа, — джихаду.
Ахмед вступил в сражение за очищение земли для возвращения Махди, потому что те, кто участвует в этом благом деле, войдут в число избранных. Ахмед станет воином Аллаха, моджахедом, готовым отдать за свою веру жизнь.
Он бедный рыбак, и со смертью придет конец его тяжелому существованию с постоянной заботой о хлебе насущном. У него нет ни жены, ни детей, потому что Ахмед не может прокормить их, но родители и односельчане будут чтить его имя, он совершит свой геройский поступок.
Он исполнит волю Аллаха и будет вознагражден как мученик.
Ахмед знает, что не вернется с задания. Он отнимет чужую жизнь и отдаст свою, и вечный рай будет ему наградой в день воскрешения.
Когда ему сказали, что должна умереть женщина, он был потрясен и даже напуган. Как и всех жителей деревни, его учили защищать женщин. Но если ее смерть — это воля Аллаха, то так тому и быть.
Доплыв до толстой носовой якорной цепи, Ахмед взбирается по ней и перебирается через перила. На палубе Ахмед приседает и озирается вокруг, чтобы убедиться, что никто его не видел, развязывает веревки брезента, накрывающего спасательную шлюпку, и быстро залезает в нее.
Выглянув из-под брезента, он вспоминает, как мальчиком стоял на берегу реки и наблюдал за крокодилами, прячущимися в мутной воде. Только глаза и ноздри торчали над поверхностью, когда они терпеливо подстерегали жертву.
Сейчас он будет тем терпеливым крокодилом.
«Женщина придет к тебе», — сказал его вожак.
В голове у Ахмеда вертятся слова, сказанные ему, когда он был назван избранным: «Мое обязательство перед Аллахом — доставить послание крови. Я буду благословен и буду вечно наслаждаться райскими плодами. Я посланец Отца ужаса. Аллах акбар!»
Часть третья
ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ
