неожиданность! Я не представляла себе, что вы в Гонконге. Я была готова искать вас по всему свету после возвращения домой. — Я качаю головой, все еще не веря своим глазам.
— Муж планировал встретиться со мной здесь. Его компания направляла Джона сюда после встреч с клиентами в Египте. Вы, вероятно, были потрясены, когда его зарезали на ваших глазах.
Я только молча киваю. Можно ли рассказывать ей, как кровь хлестала из его раны?!
— Он сказал мне ваше имя. Его последняя мысль была о вас.
— О Боже! — Она опускает глаза и, кажется, сейчас лишится чувств.
— Я принесу вам стакан воды.
Она берет меня за руку, когда я встаю.
— Он передавал что-нибудь для меня?
— Господи, я совсем забыла. Да, конечно. Я сейчас принесу.
Оставляю ее на диване и быстро иду к лестнице, чтобы подняться в свой номер. Я могу справиться с любой жизненной ситуацией, но перед горем пасую. Я бегу от него, чтобы не сталкиваться с ним. Мама говорит, это потому, что я очень переживала, когда не стало отца, — тогда мне было шесть лет. Сейчас поднимусь к себе в номер, достану ключ из каблука ботинка, и самообладание вернется ко мне.
У лестницы меня останавливает портье и передает конверт с эмблемой телеграфа. Поднимаясь по ступеням, я открываю конверт и читаю ответ лондонского корреспондента:
«Дж. К. 34 года, холостяк, работал компании ножевых изделий 8 лет. Умер чахотки 2 года назад, похоронен Лондоне».
Я останавливаюсь посередине лестницы как вкопанная и не могу отвести глаз от телеграммы. Джон Кливленд в самом деле был торговцем ножевыми изделиями в течение восьми лет, но умер по естественной причине два года назад в возрасте тридцати четырех лет. Корреспондент наверняка посетил кладбище, дабы убедиться, что он действительно умер и похоронен.
Самое главное — этот человек был холост.
Я оборачиваюсь и смотрю на женщину, которая встала с дивана. Не знаю, что она прочитала на моем лице, только ее охватила паника. «Амелия» поворачивается и бежит к двери.
Я бросаюсь за ней и налетаю на мужчину и женщину, поднимающихся по лестнице. Не обращая на них внимания, я сбегаю по лестнице к выходу и слышу брошенное мне вдогонку: «Грубиянка!»
Я снова на улице, смотрю направо и налево, мечусь туда-сюда, но женщины и след простыл — ее поглотили толпы людей на тротуаре и армада рикш и паланкинов, движущихся в обоих направлениях по мостовой.
Продолжать погоню бессмысленно, и я возвращаюсь в гостиницу.
Когда иду к своему номеру, у меня закрадывается подозрение, и я нахожу подтверждение ему, как только вхожу внутрь и бросаю беглый взгляд на положение своих личных вещей: мою комнату обыскали.
Поскольку я взяла в дорогу совсем немного вещей, мне не составляет большого труда проверить их и убедиться, что ничто не пропало, даже мои драгоценности. Это убеждает меня, что ко мне наведывался не простой воришка.
Что бы я ни делала, случай на рынке за тысячи миль отсюда все еще преследует меня по пятам.
По всей видимости, леди Уортон стала участницей интриги, которую плетут Фредерик, Сара, моряк и бог знает кто еще.
Мой номер обыскали, и вдобавок какая-то женщина изображала из себя вдову Кливленда.
Как я ни сопоставляю кусочки, они не складываются в цельную картину, будто листья китайского чая. Правда, я прихожу к неожиданному заключению. Хорошо, что я приняла предложение Фредерика вместе проводить время. Когда он присматривает за мной, я могу присматривать за ним.
46
В записке от Фредерика, просунутой мне под дверь на следующее утро, говорится, что он будет рад встретиться со мной через час.
Я со стоном вздыхаю и забираюсь обратно в кровать под одеяло, чтобы обдумать ситуацию. У меня много вопросов к великому охотнику, но по опыту я знаю, что лобовая атака не удастся. Мне нужно быть хитрее, чем раньше.
Мистер Селус объявил мне войну.
Отвечу ему тем же, но не стану более ввязываться в словесную перепалку; я должна быть хитрее и изощреннее, что мне совершенно несвойственно. Я обязана проявить сдержанность и что-то перенять у него, а не раскрывать свои не очень хорошие карты.
Мне нужно научиться уклоняться от ударов.
Я все еще в недоумении от вчерашнего эпизода, когда женщина, представившаяся Амелией Кливленд, хотела заполучить то, что человек, погибший на рынке, дал мне.
Но она не знала, что это ключ, иначе обязательно попросила бы именно его.
Что он открывает, кто на самом деле та женщина и кто из моих попутчиков связан с ней — вот какие вопросы меня сейчас мучают.
Но сколько ни хандри, сколько ни прячься под одеялом, толку не будет, поэтому я встаю и привожу себя в порядок перед встречей с Фредериком.
Я выхожу из номера, спускаюсь в зал и, увидев Фредерика, улыбаюсь ему. Во всех наставлениях по этикету можно прочитать, что истинная молодая леди должна блистать в разговоре — хотя не настолько ярко, чтобы затмевать своего собеседника, — и слушать внимательно, с шире обычного раскрытыми глазами, когда он рассказывает о своих мужских успехах.
Иными словами, в это утро я буду знать свое место в присутствии мужчины.
Он по-джентльменски кланяется мне:
— Как вы сегодня себя чувствуете, Нелли?
— Спасибо, хорошо, только я спешу. В Гонконге есть много чего посмотреть, и я намерена увидеть все. Идемте.
Я пролетаю мимо него и держу язык за зубами, хотя мне очень хочется сказать ему что-нибудь едкое по поводу его встречи с леди Уортон.
На улице я тяжело вздыхаю и жду, когда он догонит меня. Хватит, с хорошими манерами покончено. Так дело не пойдет.
Я должна изменить тактику, иначе мне удачи не видать.
— Пожалуйста, извините меня, Фредерик. Вчера в судоходной компании мне сказали нечто такое, что выбило меня из колеи.
Я вкратце рассказываю ему, как не по своей воле оказалась втянутой в состязание, и спрашиваю, что мы будем осматривать в первую очередь.
— Мы поднимемся на самую высокую гору на острове Гонконг.
На пик Виктории высотой тысяча восемьсот футов, названный в честь королевы, к счастью, можно подняться на фуникулере, который довозит до конечной остановки Виктория-гэп на высоте тысяча двести футов.
Пока мы едем, Фредерик рассказывает, что в летние месяцы в Гонконге так жарко, что те, кто в состоянии сделать это, поднимаются на вершину горы, где ветер дует круглый год.
На конечной остановке мы берем паланкины. Чтобы подняться на самую вершину, нужно три носильщика на один паланкин, как и на отрезке пути по пересеченной местности от пирса. На площадке, называемой «Под зонтиком», где стоит одна скамейка с заостренной крышей над ней, все останавливаются, чтобы дать носильщикам передохнуть. Потом мы продолжаем путь, оставляя позади
