Чтобы все же получить нужный ответ, я сыграю на тщеславии человека с длинными задорными усами:
— Прошу извинить меня — я просто подумала, что вы, будучи сами магом, можете знать.
Он притворно оглядывается вокруг — якобы для того, чтобы убедиться, не подслушивает ли нас кто- нибудь.
Человек, идущий нам навстречу, продает скарабеев, и я не спускаю с него глаз. Этими жуками, в прежние времена амулетами против злых духов и врагов, сейчас широко пользуются для выманивания денег у туристов. И все-таки я решила, что будет неплохо приколоть такого жучка на платье на память о Египте.
— Египетские кобры имеют одну характерную особенность, — говорит наконец фон Райх. — На затылке у них есть пятно, и, если нажать на него, змея вытягивается во всю свою длину и цепенеет. Она выходит из состояния паралича, ударившись о землю, после того как ее бросит заклинатель.
Я поднимаю руку, чтобы подозвать к себе продавца скарабеев, а он поворачивается к человеку, вдруг появившемуся рядом с ним. На этом человеке джеллаба, но мое внимание привлекает одна отличительная деталь в его одежде: английские армейские ботинки.
Это тот самый велосипедист, которого я видела раньше.
По выражению на лице у продавца скарабеев вижу, что между этими людьми возникло какое-то недопонимание. Продавец делает попытку уйти, но человек в капюшоне выхватывает у него скарабея, резко поворачивается и направляется к нам.
Продавец что-то кричит на арабском, велосипедист бросается бежать, но не успевает сделать и нескольких шагов, как некий мужчина преграждает ему дорогу. Этот человек находится ко мне спиной, но я замечаю, что в его руке сверкнуло лезвие.
Все происходит так быстро, что я даже не успеваю сообразить, — нож вонзается в живот велосипедиста.
У нас на глазах совершается убийство.
Человек с ножом кричит:
— Аллах акбар! Аллах акбар! Аллах акбар!
Бог велик!
5
Два человека почти вплотную стоят друг против друга. Велосипедист держит убийцу за запястье, словно они сейчас начнут танцевать. Его рот открыт, на лице застыла гримаса удивления, словно он хотел, но не успел задать вопрос: «Почему?»
Убийца выдергивает окровавленный нож из живота жертвы.
Посмотрев вниз, раненый человек закрывает обеими руками расплывающееся пятно крови.
Убийца наносит ножом второй удар ему в живот. Ноги велосипедиста подгибаются, он падает на колени, а потом на землю. Нападавший поднимает окровавленный нож над головой и опять выкрикивает:
— Аллах акбар! Аллах акбар!
Он поворачивается к нам, продолжая держать в руке нож. Одежда убийцы забрызгана кровью жертвы.
— Стреляй в него! — кричит леди Уортон мужу.
Застыв на месте, лорд Уортон смотрит на убийцу. Челюсть у него отвисла и дрожит.
Мои ноги не слушаются. Как и лорд Уортон, я стою и глазею на человека, надвигающегося на нас с окровавленным ножом.
Фон Райх выхватывает дерринджер[8] и стреляет. От удара пули человек откидывается назад. На его лице такое же удивление, какое было только что у его жертвы, и он падает навзничь на землю.
Быстрым шагом фон Райх подходит к лежащему человеку. Тот приподнимает голову, смотрит вверх и что-то говорит по-арабски, а фон Райх тщательно, неторопливо прицеливается и спускает курок. Пуля попадает в середину лба, голова падает на землю, ноги вздрагивают, и этот человек более не подает признаков жизни.
Второй выстрел выводит меня из оцепенения, и я бросаюсь к велосипедисту, который встал на колени. Он хватается за мою одежду. И тут я узнаю в нем пассажира с «Виктории», моего соседа, который столь неординарным образом покинул судно.
Я пытаюсь поддержать его, но он снова опрокидывается на спину. Стоя подле него на коленях, я приподнимаю его голову.
— Доктора! Он еще жив.
Слабеющими руками раненый притягивает меня к себе.
— Потерпите, сейчас мы найдем врача.
Бедняга пытается что-то сказать мне, и я, повинуясь ему, наклоняюсь все ниже, пока мое лицо не оказывается совсем рядом с его губами. Он шепчет что-то, чего я не могу разобрать.
— Что? — переспрашиваю я.
— Амелия… Амелия…
Это все, что ему удается произнести, прежде чем он ослабевает у меня на руках и жизнь покидает его. Несчастный говорил с английским акцентом.
Лорд Уортон берет меня под локоть и помогает встать на ноги.
— Нужно найти врача! — кричу я.
— Бесполезно, уже ничего нельзя сделать.
— Нет! — Я сопротивляюсь и рвусь к лежащему на земле человеку, надеясь, что он еще жив, хотя знаю, что это не так.
Лорд Уортон крепко удерживает меня, пытаясь оттащить в сторону. Вокруг нас собирается толпа.
Наконец я освобождаюсь, но меня за руку берет фон Райх:
— Он мертв.
Я отдергиваю руку:
— Оставьте меня!
Он прав, я ничем не могу помочь этому несчастному, но мне нужно время, чтобы овладеть собой и чтобы до сознания дошло случившееся.
— Что он вам сказал?
— Амелия.
— Что?
— Имя жены, Амелия, — это все, что он сказал. Все-таки надо найти врача. Может быть, что-то…
Фон Райх качает головой и перезаряжает пистолет.
— Врач ему уже не поможет.
— Бедняжечка, — говорит леди Уортон, уводя меня. Теперь уже она крепко держит меня под руку. — Его светлость и фон Райх обо всем позаботятся. Вы и так уже достаточно пережили.
Лорд Уортон, стоя на коленях рядом с велосипедистом, поднимает голову и кричит нам:
— Возвращайтесь на пароход! Фон Райх проводит вас, чтобы с вами ничего не случилось.
— Но мы не можем просто так уйти, — упираюсь я. — Полиция…
— Вы не в Америке, — обрывает меня леди Уортон. — Египет не цивилизованная страна. Если мы хотим плыть дальше на «Виктории», то должны поспешить к экипажу и не вмешиваться в ссору с поножовщиной между двумя туземцами.
— Какими туземцами? Этот человек — англичанин, пассажир с нашего парохода.
— Почему вы считаете, что он англичанин? — спрашивает фон Райх.
— Я видела его лицо, слышала его голос.
