Значит, мы пойдем по этой дороге и посмотрим, куда она нас приведет.
Кэм ждал какого-нибудь слова – возражения или поощрения, – но Амелия лишь смотрела на него, застывшая и беспомощная.
Он гладил ее волосы, шептал, что не надо его бояться, что он позаботится о ней. А потом начал целовать, снова и снова, пока ее губы не приоткрылись и не стали влажными.
Возбуждение было так велико, что Амелия уступила наслаждению и впустила его язык. Он начал осторожно подталкивать ее назад, пока она не упала на кровать. Амелия лежала, словно на каком-то первобытном алтаре. Склонившись над ней, Кэм Роан снова стал ее целовать, одновременно расстегивая пуговицы сорочки.
От мужского тела исходило тепло, она чувствовала его желание, но его движения были медленными и осторожными. Смуглые руки скользнули под сорочку и стали ласкать ее грудь. Амелия непроизвольно подняла колени и выгнула спину, стараясь сохранить наслаждение от его прикосновений. Влажные губы Кэма коснулись твердых сосков. Она запустила пальцы в его волосы, удерживая его. А он осторожно взял в рот один сосок. Амелия задрожала и попыталась перевернуться, испугавшись, что он довел ее до края нового, неведомого ей чувства.
Кэм не дал ей повернуться и снова стал целовать. Задрав подол сорочки, он коснулся чувствительной стороны ее бедра.
Амелия попыталась снять с него рубашку, но у нее слишком сильно дрожали пальцы. Он помог ей стянуть рубашку через голову и отбросил ее в сторону.
Амелия осторожно провела ладонями сначала по его твердой, мускулистой груди, а потом – по бокам и спине. Он вздрогнул от этого прикосновения и опустился рядом с ней, просунув ногу между ее ног. Ночная рубашка уже была расстегнута, и ее грудь была полностью обнажена.
Губы Кэма опять завладели ее грудью. Амелия выгнула спину, чтобы прижаться к нему.
Мысли путались у нее в голове, она не могла найти слов и лишь повторяла, уткнувшись лицом ему в плечо:
– Кэм… Кэм…
Роан понял, что она плачет, и нежно дотронулся кончиком языка до слезинки на ее щеке.
– Потерпи, колибри. Еще не время…
– Не время для тебя?
Наступила пауза. Ей показалось, что он сдерживает улыбку.
– Нет, для тебя.
– Мне двадцать шесть лет, – запротестовала она. – Неужели для меня еще не время?
Кэм не смог удержаться от смеха и принялся ее целовать. Его поцелуи стали более долгими, более требовательными, а в промежутках между ними он бормотал что-то то на английском, то на цыганском, и Амелия сомневалась, знает ли он сам, на каком языке говорит. Схватив ее за руку, он опустил ее ладонь к своей торчащей под бриджами твердой плоти.
Амелия была одновременна шокирована и заворожена, но обхватила плоть пальцами. Кэм застонал, словно от боли. Она тут же отняла руку.
– Извини, – сказала она, зардевшись, – я не хотела сделать тебе больно.
– Нет, ничего. – Он взял ее руку и вернул на прежнее место.
Между тем уже обе его ноги лежали у нее между ног, а его рука блуждала внизу ее живота. Скоро наступят боль и обладание и все тайны будут раскрыты. Амелия подумала, что это, возможно, самый подходящий момент, чтобы спросить…
– Кэм?
– Да? – Он поднял голову.
– Я слышала, что есть способы… то есть… поскольку это может привести… я не знаю, как это сказать…
– Ты не хочешь, чтобы я сделал тебе ребенка?
– Да. То есть… нет.
– Не беспокойся об этом. Хотя всегда есть риск.
Он вдруг нащупал такое чувствительное место, что Амелия дернулась и подтянула вверх колени, а он осторожно раздвинул нежные лепестки.
– Вопрос в том, любовь моя, достаточно ли ты меня хочешь, чтобы рискнуть?
Стыд и наслаждение – вот были те чувства, которые вызывали у Амелии его прикосновения. Все ее существование сосредоточилось вокруг его пальцев, ласкающих ее естество. Кэм знал это, но ждал, что она ответит, не переставая при этом гладить ее плоть и внимательно следить за реакцией дрожащего тела.
– Да, я хочу тебя, – не слишком твердо ответила она.
Кэм немного просунул внутрь большой палец.
– Ты этого хочешь? – прошептал он.
Она кинулась и попыталась сказать «да», но ничего, кроме шепота, у нее не получилось.
Тогда его палец проник глубже. Он двигался кругообразно, а гладкое кольцо словно дразнило.
«О Боже… да… нет… пожалуйста».
С каждым движением пальца наслаждение все больше росло. Сердце вдруг стало бешено колотиться, а бедра начали ритмично двигаться.
Но тут внезапно все прекратилось.
– Расслабься, дорогая. Мы все еще в самом начале. Не надо так торопиться.
– В начале? – Если она и была в чем-то уверена, так это в том, что больше не вынесет этой утонченной пытки… этой сладкой муки. – А я думала, что уже все закончилось.
Он улыбнулся и поцеловал ее.
– Весь смысл в том, чтобы это длилось как можно дольше.
– Почему?
– Так лучше. Для нас обоих.
Он опустил подол ночной рубашки и застегнул все пуговицы.
– Что ты делаешь?
– Хочу прокатиться с тобой верхом.
Амелия хотела что-то возразить, но он приложил палец к ее губам.
– Доверься мне.
Кэм поднял обмякшую Амелию с постели, надел на нее бархатный халат, мягкие тапочки. Она повиновалась ему, как во сне.
В доме все было тихо. Пока они шли по коридорам, со стен на них смотрели портреты аристократов. Их взгляды были осуждающими.
Из дома они вышли на большую каменную террасу, ступеньки которой вели в сад. Было очень темно, луна то и дело исчезала за облаками.
Кэм громко свистнул.
– Что?.. – не поняла Амелия и вдруг услышала топот копыт. К ним стремительно приближался силуэт чего-то огромного и черного. Она вскрикнула и испуганно прижалась к Кэму.
Роан тихо засмеялся, и Амелия рискнула поднять голову. Это был огромный черный конь.
– Это не сон? – спросила она.
Кэм дал коню кусок сахара и погладил его по шее.
– А ты когда-нибудь видела такое во сне?
– Никогда.
– Значит, это наяву.
– У тебя и вправду есть конь, который примчится на твой свист?
– Но ты же сама видишь, вот он. – Кэм Роан любовно гладил гриву своего Сивки-Бурки.
– А как его зовут?
Белые зубы цыгана сверкнули в темноте.
– А ты не догадываешься?
Амелия на мгновение задумалась.
– Пука? – Услышав свое имя, конь повернул к ней голову. – Пука, – повторила она с улыбкой. – А может, у тебя и крылья есть?
Конь помотал головой, словно отвечая «нет», и Амелия рассмеялась.
Кэм подошел к коню и легко вскочил в седло. Потом подъехал к ступеньке, на которой стояла Амелия, и протянул ей руку. Она сумела поставить ногу в стремя, Кэм поднял ее и, усадив впереди себя, обнял за талию.
Амелия прислонилась спиной к груди Кэма и глубоко вдохнула ночной воздух, наполненный запахами осени, сырой земли и лошадиного пота.
– Ты был уверен, что я соглашусь с тобой поехать, да? – спросила она.
– Я всего лишь надеялся, – прошептал он, поцеловав ее в висок.
Он послал коня сначала рысью, а потом перешел на легкий галоп, и когда Амелия закрыла глаза, она могла бы поклясться, что они летят.
Глава 15
Кэм подъехал к лагерю, где недавно останавливался цыганский табор. Его следы все еще были видны: колеи, оставленные колесами кибиток, проплешины в траве, где паслись стреноженные лошади, полная пепла яма от костра. А рядом несла свои воды шумная река, омывая берега и пропитывая влагой благодарную землю.
Кэм спешился и помог своей спутнице спуститься на землю. Пока он сооружал временную стоянку, Амелия присела на поваленный ствол березы. Сложив руки на коленях, она следила за каждым движением Кэма. Он достал из седельной сумки одеяла, потом разжег огонь в той же яме и расстелил рядом с костром соломенный тюфяк.
Амелия зарылась в одеяла.
– А здесь безопасно? – спросила она.
– Кроме меня, тебе больше некого опасаться. – Улыбаясь, Кэм сел рядом с ней. Потом снял сапоги и залез к ней под одеяла. Напомнив себе о том, каким может быть вознаграждение за терпение, он прижал Амелию к груди и стал ждать.
Шла минута за минутой, и Амелия все теснее прижималась к Кэму. А он долго ничего не предпринимал, размышляя, как это замечательно – держать ее в своих объятиях. Кэм прислушивался к ее прерывистому дыханию, ощущал, как снаружи их окутывает холодный ночной воздух, а им тепло оттого, что они вместе. Еще никогда в жизни Кэм не испытывал такого тихого блаженства. Амелия гладила его плечи, но он не двигался до тех пор, пока не почувствовал сильного возбуждения.
Кэму стало жарко, с замиранием сердца он почувствовал, как холодные пальцы Амелии скользят по его разгоряченному телу. Прикосновения вызвали у него такое наслаждение, что из его груди невольно вырвался тихий стон. Он сел, снял с себя рубашку и отшвырнул ее в сторону.
Амелия порывисто обняла его, и ее длинные волосы покрыли его грудь и плечи, словно шелковое покрывало. Он замер, завороженный, а она стала покрывать легкими частыми поцелуями его грудь, плечи, шею…
– Амелия… – Он обнял ее голову и прошептал: – Monisha. Я не сделаю ничего такого, чего ты не захочешь. Я только хочу доставить тебе удовольствие.
Лицо Амелии блестело в свете костра, губы стали цвета спелых ягод.
– Что означает это слово?
– Monisha? Это ласкательное слово. Цыган называет так женщину, с которой он близок.
Кэм опустил ее на одеяла и стал нашептывать ей на своем языке ласковые
