Но некоторые люди просто не созданы для счастья, неужели вам никогда это не приходило в голову?
Для человека, который всю свою жизнь проводил в действии: руководил, управлял, боролся и завоевывал, – этот момент капитуляции стал весьма странным испытанием. Джек никак не мог прийти в себя. Он оказался в теплом тумане, размывшем очертания безжалостного мира, в котором он существовал. Он сам не совсем разобрался, что стало причиной этой неожиданной исповеди, но одно слово каким-то образом потянуло за собой другое, пока он не выложил Аманде все секреты, которые ревниво таил от окружающих. Даже Фретуэлл и Стаббинс,его ближайшие друзья, не знали подробностей. Он приготовился к холодному отчуждению или осуждению Амавды… все это он мог вынести: недаром сарказм и юмор были его любимыми способами обороны. Чем-то вроде защитных барьеров, которые он воздвигал между собой и остальными людьми. Но ее неожиданная поддержка и понимание выбили его из колеи. Он никак не мог заставить себя отступить от нее, хотя момент неловкости и без того длился слишком долго.
Он полюбил ее силу, прямой и честный подход к жизни, полное отсутствие плаксивой сентиментальности. Ему внезапно открылось, что женщина, подобная Аманде, – именно та, что ему нужна. Ее не смутят ни его чудовищные амбиции, ни душевное смятение, которое терзало его едва ли не с детства. Она питает трогательную уверенность в своих способностях уменьшить любую проблему до разумных пропорций.
– Джек, – мягко окликнула она, – останьтесь еще ненадолго. Пойдемте в гостиную, выпьем вина, поговорим…
Он зарылся лицом в ее волосы, туда, где из тугого узла выбивалась масса мятежных завитков.
– Не боитесь быть со мной наедине в гостиной? Вспомните, что случилось в последний раз. Она мгновенно взъерошилась.
– Уж поверьте, я прекрасно смогу справиться с вами и без посторонней помощи.
Ее самоуверенность восхитила Джека. Чуть отстранившись, он взял в ладони ее круглое лицо, всем телом прижал Аманду к стене и обхватил ее скрытые янтарным бархатом ноги своими. В ясных серых глазах мелькнуло удивление. Щеки зарумянились. Кожа у нее была безупречно белой, а такого соблазнительного ротика, мягкого и розового, он еще не встречал. Правда, эти пухлые губки слишком часто были плотно сжаты в ее обычной манере, что немного портило впечатление.
– Вам никогда не следует говорить подобные вещи мужчине, – посоветовал он. – Сразу возникает желание доказать вашу не правоту.
Он любил ерошить ей перышки, возможность, которую имели немногие мужчины. Она нерешительно засмеялась, все еще краснея, и, похоже, не смогла собраться с мыслями, чтобы продумать достойный ответ. Джек осторожно провел подушечками пальцев по ее шелковистым, прохладным щекам. Хотелось согреть ее, наполнить живым огнем.
Он опустил голову и припал губами к мочке уха, чуть прикусывая мягкую плоть.
– Аманда… я рассказал вам это… вовсе не с целью вызвать сочувствие. Просто пытаюсь заставить вас понять, что я за человек. Не благородный. Беспринципный.
– Я никогда и не считала вас иным, – съехидничала она, и он невольно рассмеялся, ощутив губами, как она вздрогнула. – Джек…
Она плотнее прижалась к нему щекой, наслаждаясь гладкостью его чисто выбритого подбородка.
– Вы словно предостерегаете меня от себя самого, хотя никак не могу сообразить почему.
– Не можете?
Джек отстранился и мрачно уставился на нее. Буйное желание затмевало в нем рассудок. Ее серебристые глаза были широко раскрыты и столь же прекрасны, как весенний дождь. Он мог бы вечно смотреть в них.
– Потому что хочу вас.
Он вынудил шевелиться свой непослушный язык и говорил, преодолевая откуда-то взявшийся комок в горле.
– Потому что вам больше не следует приглашать меня к ужину. А когда увидите меня, лучше бегите со всех ног в противоположном направлении. Вы совсем такая, как ваши героини: добрая, высокоморальная женщина, которая связалась с дурной компанией.
– И нахожу эту дурную компанию весьма интересной. Она ничуть не выглядела испуганной и, кажется, совершенно не брала в расчет все, что он пытался ей сказать.
– А может, я просто изучаю вас с целью вывести в своем новом романе! – выпалила она и, к его вящей растерянности, обняла его и поцеловала в уголок губ.
– Ну вот… видите? Я не боюсь вас.
Ее мягкие губы опалили его. И он потерял голову. С таким же успехом Джек мог бы пытаться остановить вращение Земли. Куда-то исчезли все соображения осторожности, все препоны. Нагнувшись, он завладел ее ртом, целуя с исступленной страстью. Она казалась сочной и сладкой, как летняя земляника, а маленькая, но пышная фигура словно была создана для его объятий. Полные нежные холмики прижались к его груди. Он проник языком в теплую пещерку рта, исследуя каждый уголок, стараясь действовать осторожно, хотя внутри все ярче разгоралось пламя. Он жаждал сорвать с нее бархатное платье, упиться вкусом кожи, кончиков грудей, изгиба живота, буйных завитков между бедрами. Хотел совратить ее сотнями различных способов, шокировать, измотать так, чтобы она в изнеможении уснула на его плече.
Он слепо шарил по спине, пока не отыскал округлости ягодиц, и крепко стиснул, прижимая свои чресла к ее неподатливому лону. Ее юбки ослабляли ощущения, складки тяжелой ткани препятствовали той интимной близости, на которую он рассчитывал.
Они поцеловались еще крепче, продлевая сладкую пытку, пока донельзя возбужденная Аманда не застонала тоненько и жалобно. Джек не помнил, как сумел отстраниться и поднять голову. Тяжело дыша, он снова привлек Аманду к своему измученному желанием телу.
– Довольно… или я возьму тебя прямо сейчас.
Он не видел ее лица, но слышал прерывистое дыхание и чувствовал усилия держаться спокойно, несмотря на дрожь во всем теле. Джек неуклюже погладил ее по волосам. Сверкающие рыжевато-каштановые волосы казались под его ладонью языками огня.
Прошло немало времени, прежде чем Джек заставил себя заговорить.
– Теперь вы видите, почему приглашать меня в гостиную было не такой уж хорошей идеей?
– Вероятно, вы правы, – дрожащим голосом прошептала она.
Джек бережно отстранил ее, хотя каждый нерв в его теле протестующе вопил.
– Я не должен был приходить сюда сегодня. Много раз обещал себе держаться от вас подальше, но не могу…
Тихое рычание вырвалось из его горла при мысли о том, что он едва не пустился в очередную исповедь. Что стряслось с ним, обычно крайне скрытным и не любящим откровенничать о себе? Почему у него рот не закрывается в ее присутствии?
– Прощайте, – резко бросил он, глядя в раскрасневшееся лицо Аманды и качая головой. Интересно, черт возьми, куда девалось его самообладание?
– Погодите, – попросила Аманда, вцепившись в его рукав. Он смотрел на ее маленькую руку и боролся с безумным порывом схватить ее, провести по своей разгоряченной груди, напрягшемуся животу и заставить взять ноющую, набухшую плоть.
– Когда я снова увижу вас? – спросила она. После долгого молчания он угрюмо спросил:
– Какие у вас планы на праздник? До Рождества осталось менее двух недель. Аманда опустила взгляд и принялась хлопотливо поправлять пояс.
– Намереваюсь, как обычно, поехать в Виндзор, провести несколько дней с сестрами и их семьями. Я единственная, кто помнит фамильный рецепт пунша с пылающим бренди, и моя сестра Хелен всегда просит его приготовить. Не говоря уже о сливовом пироге…
– Проведите Рождество со мной.
– С вами? – растерянно протянула она. – Где?
– Каждый год я устраиваю рождественскую вечеринку для друзей и коллег в своем доме, – медленно продолжал Джек. – Это… – Он осекся, не в силах понять, о чем она думает. – Собственно говоря, это настоящий сумасшедший дом. Пьянство, веселье, шутки и смех до упаду, а шум такой, что можно оглохнуть. И к тому времени как удается найти чистую тарелку, еда обычно успевает остыть. Более того, вы вряд ли встретите там знакомые лица…
– Я приеду.
– Приедете? – поражение ахнул Джек. – А как же ваши племянники и племянницы и пунш с пылающим бренди? С каждой секундой в Аманде нарастала уверенность.
– Я напишу рецепт и пошлю сестре. Что же касается детей… они вряд ли заметят мое отсутствие. Джек тупо кивнул.
– Если захотите передумать… – начал он, но Аманда решительно тряхнула головой.
– Нет-нет, мне это прекрасно подходит. Как приятно хоть раз не слушать детские вопли, перебранки сестер, а кроме того, я ненавижу этот изматывающий душу путь в Виндзор и обратно. Для разнообразия совсем неплохо провести Рождество с новыми знакомыми, – объявила она, подталкивая его к выходу, словно боясь, что он передумает и возьмет назад свое приглашение.
– Поскольку вы, мистер Девлин, выразили желание уйти, не стану вас задерживать. Доброй ночи.
Она позвонила горничной, велела принести пальто Джека, и тот оказался на улице, не успев сообразить, что, собственно, произошло.
Выйдя на посыпанное песком, продуваемое всеми ветрами крыльцо, Джек пожал плечами, сунул руки в карманы и медленно направился к ожидавшему экипажу.
– Какого черта я это сделал? – пробормотал он себе под нос, пораженный до глубины души неожиданным окончанием вечера. Он всего лишь хотел провести часок-другой в обществе Аманды Брайерз, а получилось, что пригласил ее на Рождество!
Джек ступил на подножку и скованно уселся, не касаясь спинки и зажав руки коленями. Он был выбит из равновесия, чувствовал неминуемую угрозу: его уютный, размеренный мир в одночасье изменился до неузнаваемости. Что-то происходило в нем самом, и это
