отрезвляющем свете нового дня, поэтому жаркой летней ночью приехал к Сен-Сир и сидел на той же скамье, что и двадцать лет назад. За это время никаких кардинальных изменений не случилось, разве что он стал на двадцать лет старше, а краснолицый пищащий сверток превратился во взрослую девицу. И он по-прежнему был один.
Однако сегодня Маклеод сражался с другими демонами. Убийство человека. Преступник… или преступники? Интуиция подсказывала, что убийц было несколько: принести в церковь разрезанную на куски свиную тушу и вынести тело Гейяра в одиночку физически очень трудно. Если негодяев было несколько, то это уже заговор с целью убийства, для которого должна существовать веская причина. Например, Гейяр что-то знал, и убийцы опасались разоблачения. Им удалось сделать так, чтобы его сочли пропавшим без вести, и десять лет скрывать факт убийства, чтобы никто не начал доискиваться причин. Вплоть до сегодняшнего дня.
Самой большой загадкой оставались найденные вместе с черепом предметы. Энцо не сомневался, что они оказались там не случайно. Но зачем убийцы положили этот странный набор в жестяной ящик, который, как они надеялись, никто никогда не найдет? И куда это дело заведет его самого, если удастся расшифровать сии в высшей степени своеобразные подсказки?
Сзади за деревьями послышался шум подъезжающей машины. Энцо вздохнул: кончилось уединение. В последние годы этот наблюдательный пункт стал излюбленным местом свиданий. Романтическая точка для секса на заднем сиденье. Маклеод неохотно поднялся со скамьи и побрел по тропинке к баскетбольным кортам, где оставил машину, не желая, чтобы его сочли вуайеристом. Свет фар мазнул стальные перекрытия радиомачты и замер у балюстрады, мотор стих, и фары погасли. Оглянувшись, Энцо увидел у заднего стекла силуэты двух голов, слившихся в поцелуе. Интересно, бывала ли здесь Софи? Тут же вспомнился Бертран, и Энцо ощутил прилив бешенства при мысли, что такой никудышный бездарь, чего доброго, уведет его малышку из родительского дома. Софи заслуживает лучшей партии!
Сев в машину, он включил зажигание и выехал на дорогу, залитую лунным светом. Несколько сотен метров по склону Сен-Сир Маклеод проехал с включенными фарами. Затем он их выключил, чтобы не мешать всяким сопливым любовникам.
В квартире царила темнота — было уже за полночь. Софи еще не вернулась. В приоткрытую дверь ее спальни Энцо увидел в свете луны пустую неприбранную постель. Николь спала в своей комнате. Он постоял секунду, слушая сонное юное дыхание, почти мурлыканье, тихо прошел к себе и осторожно прикрыл дверь. Не зажигая света, быстро разделся — луна, заливавшая черепичные крыши, была очень яркой, — и нырнул в постель.
Он долго лежал, думая о французских медалях, золотых пчелах, стетоскопах, Наполеоне и врачах, прежде чем провалился в беспокойный сон, из которого на секунду вынырнул, услышав, как пришла Софи. Электронный будильник на тумбочке показывал четверть третьего. Энцо никогда не мог толком уснуть, пока не возвращалась дочь. Софи прошла к себе в комнату, тихо прикрыв дверь, и он слышал, как она там ходит, готовясь ко сну. Наконец скрипнула кровать. Все, дочка улеглась. Нет, ну что она все-таки нашла в этом Бертране?!
Энцо задремал, и ему приснился потемневший окровавленный алтарь и большие лужи крови, черные во мраке. Он поднял голову и увидел, что кровь капает с распятия над алтарем, которое внезапно качнулось вперед и с грохотом разбилось о каменные ступени. Энцо резко сел в постели. Сердце тяжело билось. Он что-то слышал — не во сне, а наяву. Судя по будильнику, после возвращения Софи прошло меньше часа. Грохот повторился, словно кто-то свалился на пол. В его квартире.
Выскользнув из постели, Маклеод бесшумно подошел к двери и осторожно приоткрыл ее. Комната Софи была закрыта, Николь — тоже. В гостиной скрипнула половица, и в дверном проеме мелькнула чья-то тень. В sejour ходил кто-то чужой.
ГЛАВА 8
Энцо огляделся в поисках какого-нибудь подходящего орудия, но ничего не попалось на глаза. Вспомнился Раффин со своей «Мировой историей» — сейчас Энцо был бы благодарен судьбе даже за увесистый том. В конце концов он взял один из тяжелых зимних ботинок, которые нашарил в шкафу. Держа его в правой руке на уровне головы, он осторожно двинулся в коридор в одних трусах.
Он никогда не запирал входную дверь, все собираясь заняться охранной сигнализацией. Теперь же мысленно ругал себя за кретинскую беспечность и давным-давно сломанный домофон. Луна ушла, лишь свет фонарей с площади сочился через застекленные двери балкона, неровно освещая заваленный книгами пол гостиной.
Кровь в ушах стучала неправдоподобно громко. Маклеод не сомневался, что непрошеный гость тоже слышит этот шум. Он увидел плотную тень, мелькнувшую на фоне черного окна, и решил нанести удар, используя преимущество внезапности. Он рванул по коридору, но споткнулся обо что-то твердое, вскрикнув от боли, влетел в гостиную головой вперед и с размаху ткнулся во что-то мягкое и податливое, издавшее громкий стон и рухнувшее навзничь. Через секунду Энцо понял, что лежит на крупном мужчине, который хрипло дышит ему в лицо адской смесью чеснока и перегара.
Энцо и сам был не из хлюпиков — высокий, мускулистый, заядлый велосипедист, но огромные руки схватили его за плечи и одним движением скинули на пол. Грабитель зарычал и, прежде чем Энцо успел среагировать, бросился на него. Маклеод решил, что тут ему и конец — огромная туша попросту раздавит его, как муху. Он вынужден был дышать едким запахом застарелого пота, исходившим от давно не стиранного свитера незваного пришельца. Ощутив на горле грубые пальцы, похожие на ржавое железо, Энцо попытался, в свою очередь, надавить нападавшему на глаза, но руки наткнулись на густейшую копну жестких волос. Тогда он зажал в кулаках сколько смог и рванул изо всех сил. Нападавший взвыл и ослабил хватку, пытаясь высвободить голову.
Неожиданно комнату залил яркий электрический свет, и дерущиеся замерли на месте.
— Папа! — послышался звонкий крик.
Мужчины одновременно повернули головы к двери и увидели Николь. Девушка облачилась в короткую полупрозрачную ночную рубашку, выставлявшую на всеобщее обозрение округлые бедра и большие груди.
Здоровяк, придавивший Энцо к полу, издал утробный рык.
— Потаскуха! — заорал он, брызгая слюной, и ударил кулаком в лицо поверженного врага. Энцо попытался увернуться, но получил сокрушительный удар в левую скулу, к счастью, ниже глаза. В голове вспыхнули разноцветные шаровые молнии.
— Папа!
Нападавший вновь поднял голову. В дверях рядом с Николь стояла Софи в махровом халате на голое тело. Глаза мужчины чуть не выскочили из орбит.
— Сразу с двумя! Ах ты, тварь, сука! — И он нанес Энцо хук слева. Удар пришелся чуть ниже уха, и к световому шоу в голове Маклеода добавилось громоподобное звуковое сопровождение, не заглушившее, однако, вопль Софи. Прыгнув вперед, она с размаху врезала обидчику сжатым кулаком прямо в глаз и тут же добавила с левой в нос. Мужчина заревел; по его лицу потекли струйки крови. Энцо сумел спихнуть его на пол и подняться на четвереньки. Встать на ноги он не мог — комната кружилась.
— Папа, что ты вытворяешь, во имя Господа? — кричала Николь на мужчину.
— Я знал, что дело нечисто! — орал визитер, держась за кровоточащий нос. Из его глаз обильно лились слезы.
— Вы отец Николь? — Очевидное доходило до Энцо с некоторой задержкой и трудом. — И вы подумали… — Он бешено махнул рукой на Софи, которая стояла, тяжело дыша, готовая нанести новые удары, если понадобится. — Господи Иисусе, мужик, ты совсем свихнулся? Это моя дочь! Ты что, решил, что я устрою любовное гнездышко с твоей Николь прямо под носом родной дочери?!
Недавний оппонент в замешательстве заморгал, сидя на полу среди разбросанных книг и хватая ртом воздух.
