— Сотни! А сколько они принимают, знаете? Двадцать. Экзамен по физической подготовке — двадцать подтягиваний на турнике, двадцать выжиманий в упоре, сорок отжиманий на брусьях, двадцать приседаний и столько кругов по стадиону, сколько сможешь за двадцать минут. Затем письменный экзамен — общие знания. Устный доклад о целях и мотивации, полчаса отвечаешь на любые вопросы, которые преподам взбредет в голову задать. Да в университет поступить легче, чем туда! — Бертран перевел дыхание. — Так что нечего называть меня бездельником, мсье Маклеод. Может, я и заслуживаю пары эпитетов, но уж точно не этого. Я делаю то, что умею, и умею делать это хорошо. Я вкалывал, как раб на галерах, чтобы заработать. А что касается Софи, я сделал все, убеждая ее остаться в университете. Она сама уперлась и решила бросить. Сказала, нет смысла тратить время, пытаясь сравниться с ее гениальным отцом.
Пораженный, Энцо не нашелся с ответом, чувствуя, что краснеет.
— Спасибо, что принесли металлоискатель. — Бертран повернулся и ушел в спортклуб.
ГЛАВА 13
I
Энцо скрылся в своей квартире, как раненый секач в плавнях, — молодой самец порядком его потрепал. Дома по-прежнему не было ни души. Он прошел в гостиную, с неудовольствием отметив, что бардак переходит всякие границы: повсюду стояли пустые банки из-под кока-колы и коробки из-под пиццы с обгрызенными корками. Духота пропитанной табачным дымом комнаты казалась нестерпимой. Энцо распахнул балконные двери, но с улицы пахнуло, словно из доменной печи. Кое-как отдышавшись, он заметил, что с белой доски исчезли фотоснимки первых улик-подсказок, а их место заняли новые: грубый набросок двух скелетированных рук, изображение бутылки шампанского «Дом Периньон», фотография распятия с гравировкой «первое апреля» на обороте, снимок собачьего жетона с надписью «Утопия», набросок скелета собаки с обведенной красным кружком передней лапой, фото значка на лацкан с двумя всадниками на одной лошади и подписью «Sigilum Militum Xpisti». Некто уже приступил к расшифровке: на доске были написаны и обведены слова, от которых в разных направлениях расходились стрелки.
— О, вы вернулись!
Обернувшись, Энцо увидел в дверях Николь, расплывшуюся в улыбке. Он не слышал, как она вошла. Длинные волосы падали ей на плечи и спину, груди казались еще роскошнее в облегающей футболке. Низкий вырез позволял видеть немалую часть аппетитной молодой плоти. Энцо сделал усилие, чтобы не слишком запускать туда глаза.
— Я не знала, когда вы вернетесь, поэтому начала без вас, — пояснила девушка.
— Вижу, — хмыкнул Маклеод, Николь прошла мимо него и уселась за компьютер, шлепнув пальцем по клавише пробела. Монитор засветился. — Откуда фотографии?
— Из Интернета.
Энцо разглядывал доску, морща лоб:
— А при чем тут собачий скелет?
— А-а! — Николь просияла от удовольствия. — Помните кость в сундуке? Которая явно была не от рук? Это берцовая кость крупной собаки.
— Как ты узнала? — изумился Энцо.
— Мальчик, с которым я училась в одной школе, изучает зоологию в Лиможе. Это его профессора вызвала тулузская полиция, чтобы определить принадлежность кости. — Николь широко улыбалась, очень довольная. — А слухи разошлись сами собой.
Энцо уже некоторое время беспокоил странный запах, который он ощутил, войдя в гостиную.
— Что это за дрянь? — сморщил он нос.
— Где?
— Ну, вонь?
— А-а, — отозвалась девушка. — Это утята.
— Какие утята?!
— В ванной. Я не знала, где им еще гулять.
Энцо недоверчиво воззрился на жиличку, затем повернулся, кинулся в коридор и распахнул дверь в ванную комнату. Волна неописуемой вони чуть не сбила его с ног. Полдюжины крошечных утят копошились в ванне, дно которой покрывал слой зерна, смешанного с пометом.
— Господи Иисусе! Это что, шутка?
Николь подошла сзади и встала на цыпочки, выглядывая из-за его плеча.
— Нет, это подарок от папы. Извинение за ту ночь. — Она несколько раз потянула носом. — А к запаху привыкнете.
Энцо покосился на Николь:
— Я не могу держать утят в квартире. Их нужно отсюда убрать.
Николь пожала плечами:
— Есть же у вас какой-нибудь знакомый с садом! Папа сказал, когда утки подрастут, он их для вас зарежет. — Она пошла обратно в гостиную, недовольная, что ее перебили. — Вы будете слушать, насколько я продвинулась в расследовании?
Энцо возвел очи горе и отгородился от проблемы дверью. Об утятах он подумает позже.
В гостиной Николь уже снова сидела перед компьютером.
— Видите, я написала вон там «собака», обвела и нарисовала стрелки к скелету и собачьему жетону?
Энцо очумело смотрел на доску, все еще не вполне опомнившись от запаха, но наконец кивнул.
— Объясни почему.
— Ну, об этом сразу сказал тот тип из полиции. Помните бляху с гравировкой «Утопия»? Он говорил, похоже на собачий жетон. Так это он и есть. Такой брелок с именем вешают собакам на ошейник. Логично предположить, что Утопия — это кличка собаки. Лишняя кость в сундуке — собачья берцовая. Сами видите, все указывает на собаку!
— По кличке Утопия?
— Точно.
— Да, это возможно, — снисходительно согласился Энцо. Не спорить же с логикой. — Продолжай.
Николь прямо-таки светилась от удовольствия.
— Так, теперь шампанское. «Дом Периньон» тысяча девятьсот девяностого года. Естественно, убийцы не случайно выбрали вино урожая 1990 года. Пока у меня нет гипотез, но я уверена, что дата окажется важной.
— Согласен, — сказал Энцо. — Не исключено, что бутылка была упакована в деревянный ящик, чтобы сырость не испортила этикетку.
Николь кивнула и продолжила:
— Рядом с распятием, под датой «первое апреля», я написала «Poisson d’Avril».[40]
— В Шотландии первое апреля называют Днем дурака, — не удержался Энцо.
Николь обиделась:
— Разве вы не помните, когда Софи была маленькой, дети приклеивали бумажных рыбок друг дружке на спину?
— Нет, — покачал головой Энцо.
— Ну в общем, так делают в школах. Во Франции на первое апреля принято незаметно приклеивать
