Карсингтон взвыл, согнулся, и тут сквозь боль услышал:
– Извините, прошу вас! Извинить? Да он готов был убить ее!
С трудом выпутавшись из юбок, Дариус вскочил и, решив не дожидаться, пока Шарлотта поднимется сама, резко поставил ее на ноги, а потом схватил за плечи и стал трясти.
– Да угомонитесь вы наконец, черт возьми?! – в сердцах выкрикнул он.
Шарлотта сразу затихла, и только после этого Дариус убрал руки с ее плеч, однако лишь для того, чтобы закрыть ей рот поцелуем.
Затем, немного подумав, он снова поцеловал ее – уже по-настоящему.
Глава 6
В то самое мгновение, когда они оба упали на землю, перед мысленным взором Шарлотты промелькнула картинка из другой жизни. Она – такая юная, веселая и счастливая – в объятиях Джорди Блейна, и они, смеясь, падают в траву.
После этого все превратилось в хаос. Охваченная паникой, Шарлотта попыталась подняться и убежать, но все было тщетно.
Когда Карсингтон вошел в конюшню – прекрасный, как молодой бог, весь в золотом сиянии, весь мир вокруг словно вспыхнул яркими красками. При одном звуке его уверенного, чарующего голоса даже раненая лошадь успокоилась.
Однако Шарлотта не могла успокоиться. Как только она увидела Карсингтона, сердце затрепетало у нее в груди. Она сразу же почувствовала облегчение, потому что не сомневалась: этот человек знает, что делать.
Но к сожалению, сейчас Карсингтон был слишком близко от нее. От него пахло, как пахнет от мужчины, и от этого запаха можно было сойти с ума.
Шарлотте безумно захотелось ощутить его тело рядом со своим.
«Обнимите меня. Ласкайте меня…» – хотелось ей сказать, но…
Но все это было словно не всерьез, а в шутку. Карсингтон гладил ее лицо большими теплыми руками так, как не делал этого ни один мужчина.
«Отвернись от него».
Но разве она может отвернуться?
Когда он целовал ее, она чувствовала вкус лета, вкус свободы и прошедшей юности.
Шарлотта сжала пальцы, стараясь не касаться мистера Карсингтона руками, и почувствовала, что Дариус тоже начал успокаиваться. Казалось, он пребывал в растерянности, словно возникшие ощущения удивили его точно так же, как и ее.
Наконец Карсингтон убрал руки и начал отодвигаться от нее, но Шарлотта тут же крепко обняла его за плечи. Еще чуть-чуть. Еще одно мгновение. Так много времени прошло с тех пор, как это происходило с ней в последний раз. Она уже забыла, как сладок может быть поцелуй, забыла, каким прекрасным бывает начало, которое со временем превращается в холод и мрак.
Внезапно Шарлотта прижалась губами к губам Карсингтона.
«Вернитесь. Я хочу еще».
Она упрашивала его со всей лаской, которую только могла найти в себе, заклинала его своими мечтами, в которые уже перестала верить, своим безумным томлением, которое теснило ей грудь, своим нестерпимым одиночеством.
Десять лет…
Страсть нахлынула и выплеснулась из нее, словно внутри Шарлотты прорвалась плотина чувств.
Десять лет тоски, разочарования и безмолвного возмущения.
Десять лет лжи, уверток и хитрых тайных манипуляций.
Да, это был поцелуй, простой поцелуй, но Шарлотта целовала Карсингтона со всем пылом страсти, которая дремала в ней много лет.
Разумеется, Дариусу не оставалось ничего другого, как только ответить на ее молчаливый призыв. Он обнял Шарлотту и целовал ее так, словно она была единственной на всем свете и его поцелуй был последним поцелуем на земле. Рассудок Шарлотты словно бы помутился, мир задрожал и изменился до неузнаваемости. Поцелуй Дариуса смел все, что было до этого, и Шарлотте показалось, что она пропала окончательно.
Ее несло ветром, словно тонкую веточку во время бури.
Нельзя! Ей нельзя снова повторить ту же ошибку.
Шарлотта разомкнула объятия и, отстранившись от Карсингтона, положила ладони ему на грудь и попыталась оттолкнуть его, но он не двинулся с места и просто смотрел на нее, его грудь под ее ладонью тревожно вздымалась и снова опускалась.
– Вы сами это начали, – проговорил он хрипло.
– Нет, вы, – возразила Шарлотта.
– Но вы это не остановили. Я уже собирался, а вы… – Он не закончил фразу, и Шарлотта видела, что его лицо расплывается в улыбке. – Впрочем, целоваться вы умеете, этого у вас не отнимешь.
Как Шарлотта ни злилась, она понимала, что Дариус прав. С тех пор, когда это случилось с ней в первый раз, она стала старше на целых десять лет и, несмотря на это, осталась такой же простушкой, какой была тогда.
