ценным подарком. – Джоселин помедлила. – Но никакой подходящей безделушки у вас, кажется, тоже нет?
– Нет, – покачал он головой, и его губы дрогнули, словно он с трудом удерживал улыбку.
– Вы забыли о моей меркантильной натуре, Рэнд
– Приму это к сведению. – Он взял ее руку и поднес к губам, и их взгляды встретились. – Обещаю, что в следующий раз мои извинения будут сопровождаться на самый худой конец цветами.
Она ощутила на тыльной стороне ладони его горячее дыхание. Его губы только мгновение соприкасались с ее кожей, но тепло от этого прикосновения разлилось по всему ее телу.
– Это вы проделываете мастерски, – пробормотала Джоселин.
– Хотел бы я пообещать, что следующего раза вообще не будет. – Устремленные на нее глаза обещали нечто совсем другое. – Дать вам торжественный обет, что в извинениях совсем отпадет надобность, но… – В этих глазах она запросто могла бы утонуть…
– Но надеяться на это было бы слишком смело, – подхватила она, с трудом переводя дыхание. Утонуть в темной глубине, без борьбы, без сожаления…
– Иногда надежда – это все, что мы имеем.
Его слова, наполненные потаенным смыслом, повисли в воздухе. Некоторое время оба молчали.
– Нам, пожалуй, следует вспомнить о еде. – Джоселин отняла у него руку и указала на тарелку с супом. Ею овладела непонятная неловкость, и она с облегчением сменила тему. – Айви рассердится, если мы оставим тарелки нетронутыми.
Девушка начала неторопливо есть суп. Рэнд последовал ее примеру. Тишину в столовой нарушали лишь приглушенные звуки, свидетельствующие о добросовестном поглощении пищи. Джоселин хотелось поговорить о множестве вещей, но нелегко было подобрать подходящие слова. Наконец она положила ложку и распрямила плечи.
– Я очень много думала над ситуацией, в которой мы оказались…
– Начало не слишком обнадеживает.
– В нем нет ничего плохого. Во всяком случае, на мой взгляд. – Она глубоко вздохнула, чтобы придать себе храбрости. – Мне кажется, что, поскольку мы теперь муж и жена и, похоже, останемся ими надолго, первое, что нам следует сделать, это получше познакомиться.
– Отличная мысль, – серьезно произнес Рэнд, но его глаза весело блеснули. – С чего вы предлагаете начать?
– Для начала вам следует узнать кое-что обо мне. О моей жизни. – Джоселин помолчала, собираясь с мыслями. – Если я и в самом деле избалованная…
– И мелочная, – добавил он, откровенно сдерживая готовую появиться на губах улыбку.
Но Джоселин не дала сбить себя с толку.
– В детстве я была не такой. Я и мои сестры выросли скорее в спартанских условиях, нянчиться с нами было некому. Мой отец…
– Я знаю, – невозмутимо заметил Рэнд.
– Мне следовало догадаться, – вздохнула она. – Несомненно, репутация отца была широко известна.
– Вовсе нет. О вашем детстве мне рассказал Томас.
– А… – Это не так уж плохо. Джоселин всегда была ненавистна мысль, что люди, глядя на нее, вспоминают о роковых слабостях ее родителя. – Тогда вы знаете, что всего год назад, когда Ричард женился на сестре Томаса и они унаследовали внушительное состояние, у нас появились кое-какие деньги. И должна сознаться, – оживленно подалась она вперед, – это было чудесно!
– Неужели?
Она не обратила внимания на его иронический тон.
– Да. Впервые в жизни у нас появились новые платья и красивая карета, мы получили возможность выезжать в Лондон и починили крышу.
– Это существенно, – пробормотал Бомон.
– Я понимаю, вам все это кажется смешным…
– Ничуть. – Он откинулся на стуле и внимательно посмотрел на Джоселин. – Продолжайте.
– Вы дразните меня, но я все равно вас прощаю. – Она немного подумала. – У вас есть сестры?
– Нет, – настороженно ответил Рэнд. – А что?
– Если бы они у вас были, вам было бы проще меня понять. – Она отодвинула тарелку, положила руки на стол и переплела пальцы. – Большей частью благополучие женщины зависит от мужчины. Мы мало что умеем, нам сложно зарабатывать на жизнь. Так устроен мир, но раньше меня это не особенно волновало. – Она сдвинула брови. – Конечно, моя старшая сестра Эмма рисует картины и продает их, но она живет в Париже, а французы сильно отличаются от нас во всем, что касается искусства. Кроме того, она замужем, и ей нет необходимости содержать себя самой. И Марианна пишет и этим зарабатывает деньги. Но Эмма и Марианна – редкие исключения. Единственная приемлемая для женщины возможность преуспеть в жизни – это удачный брак. Нельзя упрекать меня за то, что я искала выгодную партию.
– Понимаю, – медленно произнес Рэнд.
– В самом деле?
– Думаю, что да. Вы сосредоточили все свои помыслы на принце, а взамен получили виконта.
– Я надеялась, что вы поймете, – улыбнулась Джоселин. – Теперь вы знаете – дело не в том, что я такая уж мелочная. Я просто испытала разочарование, что было естественно в данных обстоятельствах.
– А обстоятельства сложились так, что вместо принца вам пришлось довольствоваться виконтом, – небрежно повторил он.
– Именно, – просияла Джоселин.
– А знаете что, Джоселин, – проговорил Рэнд неторопливо, – я ведь тоже считался неплохой партией.
– Ах, ничуть не сомневаюсь! – поспешно сказала она. – Ваш титул, хоть и не очень впечатляющий, тоже заслуживает уважения. Вы человек энергичный, предприимчивый и, можно сказать, привлекательный – я говорю о той атмосфере таинственности, которая вас окружает, все эти секретные дела. Кроме того, вы всегда готовы посмеяться, а я это ценю.
– Думаю, мое чувство юмора мне еще очень пригодится, – пробормотал Бомон.
– Конечно, да! Нам обоим оно понадобится. Иначе вся эта ситуация будет выглядеть совсем уж мрачной. – Девушка откинулась на стуле и внимательно вгляделась в Рэнда. – Надеюсь, я вас не обидела?
– Ни в малейшей мере, – сдержанно откликнулся он. – Так приятно, когда при тебе разбирают твои достоинства и недостатки.
– Я просто стараюсь быть честной. На самом деле я только делаю то, что предложил ваш дядя. Помните? Он сказал, что не должно быть секретов между мужем и женой. А кроме того, вы лучше других способны понять мое отношение к деньгам.
– Я?
– Конечно, Рэнд. – Джоселин доверительно понизила голос. – Днем я еще раз обошла замок одна. С одной стороны, он производит потрясающее впечатление, но с другой… Здесь всего горсточка слуг, их слишком мало для дома таких размеров, дома, который явно знавал лучшие дни. Держу пари, что у вас протекает крыша.
– Только во время сильного ливня.
– Так я и думала! – Тут в голову Джоселин пришла еще одна мысль, и она вся подобралась. – Вы говорили, что замок принадлежит вашему дяде, а не вам?
– Да, – выжидательно подтвердил он.
– Значит, где-то у вас есть собственный дом? Там, где живет ваша матушка в промежутках между путешествиями… – Джоселин раскрыла глаза. – Которые требуют денег и…
Рэнд поднял руку, призывая ее успокоиться.
– У моей матери есть собственные небольшие средства, которые позволяют ей путешествовать. Да, у меня есть свое жилье. Это квартира в Лондоне и скромный загородный дом.
– До какой степени скромный? – с надеждой спросила Джоселин, рисуя в мыслях вместительный, хотя и не слишком шикарный особняк.
– Более чем скромный.
– Ну что же… – Воображаемый дом съежился до размеров сельского коттеджа. – Она пожала плечами. – Что есть, то и есть.
Рэнд сощурился.
– Мне странно, что вас все это вроде бы не слишком огорчает.
– Мне и самой странно, – рассмеялась Джоселин. – Но я и не ожидала от вас большего. – Она задумчиво посмотрела на него. – А вы, Рэнд? Чего ожидали вы?
– Что вы имеете в виду?
– Вы женились, чтобы защищать меня. Из чувства долга и чести. Я признаю, что этот поступок заслуживает восхищения, – поспешно добавила она. – Но раньше, когда вы думали о браке, о характере женщины, на которой могли бы жениться, такая, как я, вряд ли пришла бы вам на ум?
– Вероятно, нет, – осторожно отозвался он. – Но я и не собирался жениться в ближайшем будущем.
– Какой вы представляли свою жену?
– Ох, не знаю. С хорошим приданым, разумеется, – усмехнулся он. – Но оно у вас имеется.
– Об этом вам придется переговорить с моим братом после его возвращения, – пробормотала Джоселин.
До сих пор она ни разу не вспомнила о собственном приданом. А оно было весьма существенным, хотя Джоселин и не знала его точных размеров. Но ведь она не собиралась выходить замуж в нынешнем сезоне. Девушка подавила чувство досады, вызванное тем, что первое, о чем упомянул Рэнд, было приданое. Но она имела меньше всего прав упрекать его за то, что он затронул финансовую сторону брака.
– Хотя не это было главным. – Рэнд встал, подошел к шкафу и достал початую бутылку вина. – Наверное, когда я представлял себе женщину, на которой когда-нибудь женюсь, я надеялся, что она будет умной.
– Как странно! – Джоселин протянула ему свой бокал. – Большинство знакомых мне мужчин не придают ни малейшего значения умственным способностям женщины.
– Вы, конечно, судите по собственному богатому опыту. – Он наполнил ее бокал. – Это был ваш первый сезон, не так ли?
– Он был очень длинный и уже подходил к концу, – надменно пояснила Джоселин. – Кроме того, не требуется особой наблюдательности, чтобы прийти к такому заключению. – Она сделала глоток, не отрывая глаз от мужа. – Несмотря на ваше
