прибегу.
Мальчик кивнул.
Беатрис уселась в большой комнате у очага и принялась смотреть на огонь. Ее сотрясала дрожь, но исходившее от камина тепло не могло ее согреть.
Возможно, она совершила ошибку, когда покинула Эдинбург, не поговорив с Девленом. Но важнее всего для нее – безопасность Роберта, а ее собственные желания могут и подождать. Так значит, она подозревает и Девлена? Если бы она только могла ответить на этот вопрос.
Беатрис встала и сделала круг по комнате. Она прикоснулась к столу, за которым обедала вместе с родителями, провела рукой по каминной полке, на которой когда-то стояли любимые мамины безделушки – фарфоровые статуэтки пастуха и пастушки. После эпидемии Беатрис пришлось их продать, чтобы заказать могильную плиту для родителей.
Она обхватила каминную полку и прильнула к ней, склонив голову на руку. В лицо ей дохнуло жаром.
Что бы подумал о Девлене ее отец? Пожалуй, он бы посоветовал ей остерегаться мужчины с такой чарующей улыбкой. Девлен Гордон – любимец женщин, растлитель невинных, охотник на единорогов. А вот мать Беатрис пришла бы от него в восторг.
Девушка повернулась и подошла к креслу, в котором любил сидеть ее отец. Обивка все еще хранила запах табака от его трубки.
Господи, неужели ей придется пережить еще и это? Ее пронзила боль, такая острая, словно со свежей раны сорвали повязку. До сих пор, до этой самой минуты, ей казалось, что она готова вынести все, но только не предательство. От отчаяния у нее перехватило дыхание, в глазах потемнело.
Беатрис обхватила себя руками и согнулась, силясь сдержать пронзительный тоскливый вой, рвавшийся из груди. Ей хотелось закричать в голос, но она боялась испугать Роберта. Девушка соскользнула на пол, упала на колени, уткнулась лицом в обивку кресла и беззвучно заплакала.
«Девлен…»
Слезы ручьем текли из ее глаз. Она оплакивала родителей, горевала о постигшей Роберта утрате и прощалась с той девушкой, которой когда-то была. Оплакивала свою невинность, чистоту души – не тела. Оплакивала предательство Девлена и свою любовь к нему. Любовь и отчаяние. Это чудовищное смешение чувств оказалось для нее слишком жестоким испытанием.
Никогда еще в жизни Девлен не испытывал подобного гнева.
Придя домой, он обнаружил, что Беатрис с Робертом так и не вернулись с прогулки. Несколько часов Девлен нервно расхаживал по библиотеке, успокаивая себя мыслью, что мальчик и девушка, должно быть, хорошо проводят время в городе. Но с наступлением сумерек он отправил на их поиски слуг.
Сначала он успокаивал себя, говорил, что не испытывает ничего, кроме досады, но к вечеру перестал разыгрывать невозмутимость. А после разговора с владельцем придорожной лавки Девлен уже не находил себе места от тревоги.
– Да, сэр, они чудом не угодили под колеса экипажа. Я видел маленького мальчика и даму с ним. Женщину едва не растоптали лошади, пока она старалась спасти мальца. Великолепные лошади, кстати говоря. Две нары в одной упряжке. Чудные лошадки, просто загляденье! Таких не каждый день встретишь.
– Но больше вы их не видели?
– Лошадей? Ах, вы о женщине и мальчишке? Да они были на волосок от смерти! После такого я бы на их месте отправился в ближайший трактир и пропустил стаканчик виски. – Лавочник пожал плечами. – Нет, после я их не видел.
Девлену казалось, что карета движется слишком медленно, и он то и дело стучал в стенку кучеру, приказывая прибавить ходу. При мысли о том, какой опасности подверглась Беатрис, его охватил ужас, желудок свело судорогой.
«Но где же она, черт возьми?»
Девлен послал Сондерса в Крэннок, чтобы убедиться, что беглецов там нет. Он не думал, что Беатрис вернется в замок, но в отчаянии цеплялся за любую возможность разыскать ее. Вечером он решился нанести визит Фелисии. Девлен и понятия не имел, что Беатрис и его бывшая любовница встречались, пока миссис Андерсон не сказала ему. Значит, Беатрис все-таки побывала дома. Что ж, по крайней мере он получил ответ хотя бы на один мучивший его вопрос. Почему она не пришла домой? Она пришла и столкнулась там с Фелисией.
– Что ты ей сказала? – взволнованно спросил он.
– Ничего особенного. – Фелисия пожала плечами. – Так она ушла, милый? – Фелисия улыбнулась, вытянула руки и мягко коснулась ладонями груди Девлена.
«Словно кошка, которая осторожно трогает лапкой добычу, прежде чем выпустить коготки», – подумалось ему. Девлен не слишком жаловал кошек.
– Ах, Девлен, дорогой, тебе одиноко?
– Что ты ей сказала?
Фелисия отстранилась и отступила на шаг.
– Ты всегда такой ревнивый собственник, когда дело касается женщин, Девлен? Тогда мне, должно быть, страшно повезло, раз я удостоилась чести быть с тобой. – Она рассмеялась и распахнула капот, показывая соблазнительную пышную грудь.
Девлен раздраженно поморщился. Он знал наперечет все ее уловки. Эта женщина два года была его любовницей.
– Так ты влюблен в нее? Ах, Девлен, какая прелесть! Вот это забавно…
Девлен промолчал. Ему не хотелось спорить с бывшей любовницей, к тому же ему внезапно пришло в голову, что, возможно, Фелисия права.
Беатрис не могла вот так просто взять и уйти. Она никогда бы такого не сделала, особенно после вчерашней ночи. Или сегодняшнего утра. Прежде чем выйти из комнаты, она посмотрела на него как-то особенно ласково и тепло, в глазах была нежность. Девлен мог бы в этом поклясться.
Но ведь ее ничто не привязывало к нему, ничто не удерживало. Зачем ей оставаться? Наверное, ему следовало выделить ей крупное содержание и попробовать соблазнить деньгами, купить ее любовь. Или предложить ей какую-нибудь должность. Так он мог хотя бы держать ее у себя под замком какой-нибудь год или два, по ночам набрасываться на нее и так изнурять любовной игрой, чтобы у нее не оставалось сил выбраться из постели. Представив себе Беатрис, обессилевшую от бесконечных ласк и мечтающую только о том, чтобы выспаться, а потом вновь заняться любовью, он на мгновение забыл о своем гневе.
Она пришла из Килбридден-Виллидж. Может, туда она и вернулась? Куда же еще ей идти? Беатрис одна в целом мире, выбирать ей не приходится. У нее нет денег, и вдобавок она взвалила на себя заботу о несносном семилетнем герцоге.
При мысли о том, что Беатрис и мальчику, возможно, угрожает опасность, Девлен содрогнулся от ужаса.
Устав плакать, Беатрис не раздеваясь заснула в отцовском кресле, а пробудившись, почувствовала, что ноги затекли. За ночь дрова успели прогореть, и теперь в очаге едва теплились тлеющие угли. Беатрис медленно встала, распрямила одеревеневшую спину и сбросила тесные туфли. На щеке отпечатался след от подлокотника. После ночи, проведенной в кресле, трещала голова. Беатрис вспомнила, как нередко заставала отца заснувшим в кресле.
Вечером им с Робертом пришлось довольствоваться конфетами, но с наступлением дня обязательно нужно было купить какую-нибудь еду. В Эдинбурге Беатрис привыкла есть три раза в день, и теперь в животе у нее урчало.
«Позже надо зайти к Джереми, – напомнила себе она. – Он наверняка знает, как найти мирового судью или другое должностное лицо. Человека беспристрастного, готового выслушать нашу историю и защитить Роберта. В конце концов, хотя бы герцогский титул заставит чиновников отнестись с должным вниманием к словам мальчика».
Денег хватит, чтобы продержаться неделю или две, если жить экономно. Но как быть дальше? Беатрис решила, что подумает об этом позже.
Она устало разгладила измятую юбку, натянула туфли и направилась на задний двор к колодцу. Колодезный ворот жалобно заскрипел, звякнула ржавая цепь, и Беатрис принялась вытягивать ведро. Вернувшись в дом с водой, она собралась развести огонь, но заметила посередине комнаты Мэри.
Служанка Ровены куталась в теплую меховую накидку. В руках она держала корзинку.
– Мисс Синклер, какой у вас усталый вид, – проговорила она, склонив голову набок.
– Что вы здесь делаете? И, коли на то пошло, как вы узнали, что я здесь?
– Девлен прислал в замок слугу, он вас ищет. А мы с братом решили заглянуть сюда, на всякий случай. Вы ведь помните моего брата Томаса? Кучера. А может, и не помните. Люди часто не замечают слуг, будто нас и на свете нет. Мы незаметные словно невидимки. – Мэри решительно шагнула вперед и поставила корзинку на стол. – Я принесла вам немного сдобы. Вообще-то, говорят, я неплохо пеку. Угощайтесь.
– Как мило с вашей стороны.
– А что это вы так недоверчиво смотрите?
– Я вас совсем не знаю. Почему вы вдруг решили угостить меня?
– Мисс Синклер. – Из спальни вышел Роберт. Он только что проснулся и сонно тер кулаками глаза.
Беатрис хотела подбежать к нему и втолкнуть обратно в спальню, но не успела. Мэри вцепилась в нее и приставила к горлу нож. Беатрис ахнула от испуга и боли.
– Возьмите из корзинки кекс, Роберт. – Мэри усилила хватку, и Беатрис почувствовала, как из-под лезвия теплой струйкой потекла кровь. Она по-прежнему ничего не понимала. Но вот Мэри придвинула к себе корзинку и сняла салфетку. В корзинке лежали пышные кексы, посыпанные белым порошком, похожим на сахар.
«Мертвые птицы… Хлеб», – пронеслось у нее в голове.
– Не ешьте! – только и успела крикнуть она, прежде чем Мэри сдавила ей горло.
– Если не хотите, чтобы гувернантка умерла, ваша светлость, делайте, как я говорю. Вам не будет больно. Вы просто заснете, только и всего. А потом вы сразу встретитесь с отцом и матерью. Вы ведь скучаете по ним, верно?
Роберт протянул руку и взял кекс. В его широко открытых глазах застыл ужас. В семь лет
