остановить ее? — отчаянно покачал головой Коннор. — Если бы мы были сейчас в Шотландии, я бы просто-напросто увез ее силой и заставил выйти за меня замуж под дулом пистолета. Потом приковал бы к постели до тех пор, пока она не смирилась бы со своей участью. Но что я могу сделать здесь, в вашей цивилизованной Англии? Запугать ее? Пригрозить судом за нарушение договора о помолвке?
Герцог ухватился руками за подлокотники кресла и медленно поднялся на ноги. Коннор с изумлением наблюдал, как он неуверенными шагами шел к нему. В его глазах блестели слезы. Наконец он приблизился настолько, что смог положить руку сыну на плечо.
— Не повторяй моих ошибок. Не позволяй гордыне встать на пути твоего счастья. Не надо запугивать ее или угрожать судом. Просто люби ее.
Памела сидела на пуфике перед туалетным столиком и усиленно пудрилась рисовой пудрой, недовольно разглядывая свое отражение в зеркале. Она никогда не умела красиво плакать, как это делала Софи, и теперь, после долгих рыданий, ее лицо покраснело и опухло.
Вот уже почти полчаса она пыталась привести себя в порядок, но у нее ничего не получалось. Что ж, если Коннор любит ее, то пусть любит всякой, и опухшей тоже.
Впрочем, если ей повезет, и он уже потушил свечи, то он просто не увидит ее в таком плачевном состоянии. Памела улыбнулась, представив себе его удивление, когда она неслышно проникнет в его спальню и скользнет к нему в постель. Вот только бы не застрелил от неожиданности.
Она уже вставала с пуфика, когда услышала знакомый скребущий звук со стороны наглухо запертого окна. Ее сердце радостно забилось. Ну конечно, этот упрямый горец не собирался сдаваться так легко. Тем более упрямой англичанке.
Она подлетела к окну, чтобы открыть его.
— Сейчас же залезай в комнату, пока тебя не заметил кто-нибудь из слуг. Разумеется, моя репутация и без того в опасности, после того как меня осрамили на весь Лондон и вывели из бального зала в наручниках, и все же…
Она отошла от окна, улыбаясь от предвкушения страстного примирения с Коннором, и тут в комнате появилась фигура в черном.
Когда Памела присмотрелась к возникшему перед ней человеку, улыбка моментально слетела с ее лица. Он был значительно ниже Коннора и коренастее. На нем была маска из мешковины с наспех сделанными неровными дырками для глаз. Он сделал шаг вперед и, прежде чем она успела закричать, закрыл ей рот рукой.
Коннор стоял под дверью спальни Памелы и с недоумением смотрел на хрустальную ручку. Повернув ее в который уже раз, он снова убедился в том, что не может открыть дверь. Хитрая упрямица на сей раз закрыла не только окно, но и дверь изнутри. Когда герцог советовал помириться с ней, он не думал, что Коннору придется стоять под запертой дверью и умолять ее открыть ему.
Тяжело вздохнув, он тихо позвал ее:
— Памела! Я знаю, ты меня слышишь. Открой немедленно.
В ответ тишина.
— Послушай, я знаю, ты вбила себе в голову, что недостойна меня. Но правда заключается в том, что я недостоин, даже чистить твои сапожки. Аристократическое происхождение не сделало меня настоящим аристократом. Можешь называть меня милордом, но я все тот же разбойник, укравший твои панталоны. Я никогда не буду, достоин такой женщины, как ты, но позволь мне быть рядом с тобой… Я постараюсь стать лучше. Я не такой, как мой отец, я люблю тебя, милая, и не хочу тебя потерять…
Коннор прислушался, но снова ни единого звука… Он никогда не думал, что Памела может быть такой бессердечной, и не на шутку рассердился.
— Черт побери, женщина! Я маркиз и буду когда-нибудь герцогом. Это мой дом, и я приказываю тебе немедленно открыть дверь и выйти за меня замуж!
Тут его терпение лопнуло, и он одним ударом ноги вышиб дверь.
Комната оказалась пустой. Коннор поначалу решил, что Памела уже уехала, но ее открытый чемодан оставался лежать на полу, а кровать была завалена одеждой и обувью. Он хотел, было постучаться в дверь смежной комнаты, чтобы потребовать объяснений у ее сестры, но тут дверь сама отворилась и на пороге возникла сердитая заспанная Софи.
— Послушайте, если вам двоим, не хочется спать, то это вовсе не означает, что всем остальным не нужно…
Она замолчала на полуслове, увидев в комнате одного Коннора.
— А где Памела? — озадаченно спросила она.
— Именно это я и хотел бы знать, — мрачно отозвался горец. — Дверь была заперта изнутри.
Софи в изумлении смотрела на него, и легкий ветерок шевелил ее волосы. Охваченный дурными предчувствиями, Коннор медленно повернулся к окну. Крепко запертое накануне на засов, теперь оно было распахнуто настежь.
Глава 28
Открыв глаза, Криспин увидел склонившуюся над ним, подобно небесному ангелу, Софи в полупрозрачном белом платье и понял, что видит сон. Улыбнувшись, он протянул к ней руки, готовый отправиться вслед за чудесным сновидением. Но внезапно чьи-то сильные руки выдернули его из постели и ощутимо ударили головой о стену. И тут перед глазами Криспина возникли расплывчатые очертания разгневанного лица кузена.
— Где она? — рявкнул он.
Криспин захлопал ресницами, силясь понять, каким образом такой чудесный сон мог в секунду превратиться в кошмар. Он еще не успел протрезветь после выпитого накануне шампанского. Когда Софи выбежала из зала, он с горя напился, потом доплелся до своей комнаты и уснул мертвецким сном, так и не успев раздеться.
Коннор снова встряхнул его.
— Где она?
Криспин недоуменно посмотрел на Софи и пробормотал:
— Да вот же она, рядом с тобой. Разве ты ее не видишь?
— Я спрашиваю, где Памела?
— Откуда мне знать, черт побери? Она же твоя невеста, а не моя!
Тут кошмар стал еще страшнее. От стены отделилась огромная фигура в длинной ночной рубашке и ночном колпаке с кисточкой, из-под которого во все стороны, подобно змеям на голове Медузы Горгоны, торчали рыжие косички. Во рту поблескивал золотой зуб.
— Оставьте нас наедине, дайте мне десять минут, и он все скажет! — прорычала фигура.
Софи сокрушенно вздохнула:
— Дайте сначала мне поговорить с ним.
Наклонившись к перепуганному Криспину, она заговорила, стараясь как можно отчетливее произносить каждое слово:
— Моя сестра Памела пропала. Может, ты знаешь, где она? Мы хотели спросить об этом твою мать, но она тоже куда-то исчезла.
— Значит, ты ее сестра, а не служанка? Я так и знал!
— Да, я ее сестра. Ты знаешь, где она? Или где твоя мать?
Потеряв терпение, Коннор снова с силой встряхнул его.
В этот момент в комнату вошел лакей с письмом для Коннора. Схватив сложенный вчетверо лист бумаги, он стал торопливо читать, а изумленный лакей пялился на странное сборище полуодетых людей. Когда камердинер Коннора весело подмигнул ему, лакей от испуга чуть не потерял сознание.
Заглянув в письмо через плечо Коннора, Софи сказала:
— Я знаю, это адрес театра «Краун» на Друри-лейн. Того самого, где погибла мама.
— Я тоже знаю этот адрес, — промямлил Криспин, понемногу приходя в себя. — Я возил туда маму, когда она хотела увидеть Марианну Дарби на сцене. Потом она несколько раз ездила туда одна, чтобы попить с ней чаю. Кажется, последний раз она была там как раз в день пожара.
Криспин замолчал. Остальные смотрели на него так, словно у него выросла вторая голова.
Прошло уже немало времени после пожара, но в воздухе все еще стоял запах гари. Крыша сгорела и провалилась, от театра остались лишь три стены и куча хлама под открытым небом. Коннор, Броуди и Софи приехали сюда в поисках Памелы.
Неожиданно слева они услышали чьи-то шаги. Коннор тут же повернулся на звук и достал пистолет. Из утреннего тумана, окутывавшего руины театра, возник Криспин. Увидев пистолет в руках Коннора, он поднял руки.
— Что ты здесь делаешь? — спросил горец, не опуская пистолета.
— Хочу вам помочь. Все-таки она моя мать. Может, мне удастся урезонить ее.
— Ты вооружен?
Криспин кивнул и показал рапиру и два дуэльных пистолета.
— Разве в овощной лавке не нашлось гнилых овощей? — фыркнула Софи.
Криспин повернулся к ней и сердито проговорил:
— Никак не можете простить мне ту проклятую репку?
— Это был помидор!
— Ладно, оставайся с нами, но делай то, что я скажу, — буркнул Коннор, опуская пистолет.
Криспин мрачно кивнул и пошел вслед за остальными.
Чем дальше они пробирались по сгоревшим руинам, тем тревожнее билось сердце Коннора. С того дня как погибли его родители, он никогда не испытывал страха за свою собственную жизнь. Но теперь на кону стояла драгоценная ставка — жизнь Памелы! Ею он дорожил куда больше, чем собственной.
Неожиданно Софи вскрикнула от испуга, потому что ей показалось, что она увидела призрак своей погибшей матери, и мужчины инстинктивно схватились за пистолеты.
На полусгоревшей сцене перед ними стояла… леди Астрид. Теперь она совсем не была похожа на светскую даму. Ее волосы были всклокочены, платье было порвано и испачкано.
— Леди Астрид? Где моя невеста?
По ее знаку из левой кулисы появился квадратный человек в маске из мешковины, толкая перед собой Памелу. Ее руки были связаны за спиной, во рту торчал кляп из мужского галстука. На щеке алела большая ссадина. В этот момент Коннор был готов пристрелить и леди Астрид, и ее приспешника, но он не мог рисковать жизнью стоявшей рядом с ними Памелы, в глазах которой он увидел не радость от появления спасителей, а смятение и отчаянную мольбу.
— Что ты наделала, мама? — в ужасе
