Вот голоса совсем близко.
Вик выглянул и увидел: Анька сидит на земле, руки связаны сзади, но она не сдается, дергается и кричит:
– Отпустите, уроды!
– Пусть твой дружок вернется, – ответил ей дюжий балбес с широкими плечами, с широкими скулами и узким лбом. Вик каким-то образом догадался, что это – Кил Бил. Второй, Бил Кил, был худой, невысокий, дергающийся. Он подскакивал, потирал руки и хихикал от удовольствия.
– Да, – вторил он Килу Билу, – позови его!
– И что будет? – спросила Анька. – Отпустите?
– Может, и отпустим, – сказал Кил Бил. – А если не позовешь, точно не отпустим.
– Ну и не отпускайте!
Вик поразился Анькиному мужеству. Нет, он себя повел бы так же, несмотря на лекарство доктора Страхова, но он все-таки мужчина, ему положено так себя вести.
Ага, тут же возразил он себе с горькой мысленной усмешкой, а кто сбежал? Как этого мужчину зовут?
– Я сейчас ей муравьев за шиворот напущу! – придумал хулиганскую идею Бил Кил и начал озираться, но муравьев нигде не увидел. Тогда он набрал мелких веток, листьев и прочего лесного мусора и стал приближаться к Аньке, хихикая все более мерзко.
– Только попробуй! – пригрозила Анька.
– А что будет? Что? – потешался Кил Бил.
– Увидите!
– Ничего мы не увидим! – уверенно сказал Бил Кил, протягивая руку.
Вик понял, что медлить нельзя, и вышел из кустов.
– А ну хватит! – крикнул он. – Перестаньте издеваться над человеком!
– Сам пришел? – повернулся к нему Кил Бил. – Вот и молодец! Ладно, перестанем издеваться над человеком. Перестанем? – спросил он Била Кила.
Тот кивнул, понимая, что Кил Бил приготовился сказать что-то смешное.
И не ошибся.
– Перестанем издеваться над человеком, будем издеваться над двумя людьми! – выкрикнул Кил Бил.
И заржал, восхищаясь своим юмором.
Бил Кил поддержал его.
Проржавшись, Кил Бил поманил Вика пальцем:
– Иди сюда.
Но Вик идти не мог. Ноги отказывались слушаться.
Проклятое лекарство профессора!
– Я подойду, – сказал он. – Вы только скажите, чего вам от нас надо? Что мы вам сделали?
Килу Билу легко было отвечать на такие вопросы, ему не раз задавали их безвинные жертвы.
– Ничего не сделали! – согласился он. – За это вас и надо наказать. Вы нам ничего не сделали, понимаешь? – И приказал Билу Килу: – Возьми его!
Бил Кил, подходя, протянул к Вику свои костлявые руки.
И Вик тут же обрел способность передвигаться, причем с невероятной быстротой. Оглянувшись, он увидел сзади дерево и с ловкостью кошки, улепетывающей от собаки, мгновенно забрался на него. И сел на толстый сук. Бил Кил попытался тоже влезть, но у него не получилось.
– Давайте поговорим! – предложил Вик.
– Слезь, тогда и поговорим! – отозвался Кил Бил.
Но Вик понимал, что, если он слезет, разговор не состоится, начнется глупое издевательство.
– Нет, мне просто интересно, – сказал он. – Вот мы шли. Мы просто шли. Вы на нас напали. С какой стати? Я просто хочу понять логику.
– Чего он хочет понять? – переспросил туповатый Бил Кил у более смышленого, хоть и более могучего Кила Била (обычно считается, что физическая сила несовместима с интеллектом, но это не всегда так: есть достаточное количество физически сильных умников и не меньшее количество хилых дураков, правда, к нашим охламонам это не относится: Кил Бил не был умником, он всего лишь был чуть сообразительнее совсем тупого Била Кила).
– Логику. То есть зачем на них напали, – объяснил Кил Бил.
– Опа! – изумился Бил Кил. – А зачем они тут ходят?
– Вот именно, – поддержал Кил Бил глупого друга. – Зачем?
– А почему не ходить? – подала голос Анька.
– Да хотя бы потому, что мы тут живем! – заявил Бил Кил.
– А где это написано? – спросил Вик, ободренный тем, что диалог развивается пока мирно. Он надеялся, что все так и удастся решить, на словах. – Откуда мы знали, что вы тут живете?
– А это неважно, знали вы или не знали, – уверенно ответил ему Кил Бил. – Не надо тут ходить, вот и все!
– Идиот! – тут же отреагировала Анька.
– За идиота ответишь, – спокойно, но с угрозой сказал ей Кил Бил.
– Хорошо! – Вик сделал вид, что объяснение Кила Била он счел разумным. – Хорошо, тут ходить не надо. Вы нас предупредили. Все, не будем ходить. Что вам еще надо?
– Да ничего им не надо, неужели ты не понимаешь? – ответила за Била Кила Анька. – Им просто делать нечего!
Этими словами она попала в самое больное место струсобоев. Большинство своих поступков они действительно совершают от нечего делать, без цели и причины. Вот идет Трусобой по улице вечером, а навстречу девушка. Трусобой делает вид, что ее не замечает. Но, оказавшись рядом, вдруг делает выпад и кричит: «У-у-у-у!» Зачем «у-у-у-у!», почему «у-у-у-у!», что он хочет этим сказать? Да ничего! Может, ему понравилась девушка и он таким образом решил за ней поухаживать? Вовсе не обязательно. Может, наоборот, она ему сильно не понравилась и он таким образом решил ее покритиковать? Тоже сомнительно. Может, в конце концов, он хотел ее ограбить и своим криком ее деморализовал, то есть привел в смятение и растерянность? Нет, и этой цели не было. Остается одно объяснение: он просто хотел ее напугать. Но зачем? Какое ему от этого удовольствие?
Короче, загадка. Но доктор Страхов недаром занимается этими проблемами много лет. Он знает, чем объясняются загадочные и бессмысленные действия, когда трусобои пугают прохожих или вдруг нападают на уличный холодильник с напитками, разбивая его и тут же убегая, даже не попользовавшись этими напитками, пишут всякие слова в лифтах и на стенах подъездов. Причина проста: трусобой боится, что если он ничего этого не будет делать, то окружающие просто не заметят его существования, как будто его нет на свете! Когда человек чем-то занят, его легко заметить: водитель трамвая или автомобиля ведет трамвай или автомобиль, дворник подметает улицу, певец поет, продавец продает – а что делает трусобой? В том-то и дело, что он ничего не делает!
Я не говорил бы об этом так долго и подробно, господа дети, подростки и взрослые, если бы всем нам не было свойственно в той или иной степени это самое трусобойство. Сидит мальчик в классе, скучает, перед ним торчит голова одноклассника Смирнова, и вдруг мальчик берет учебник и ударяет им по голове Смирнова. Смирнов злится и лезет драться, учительница негодует, одноклассники смеются, мальчика волокут к директору, директор, гневаясь, вопрошает: «Зачем ты это сделал, Галкин? А?» Галкин молчит, сопит, ответить не может – он и сам не знает зачем. Зато, когда он сидел спокойно, на него не обращали внимания, а теперь он в центре внимания. Приятно.
Или у взрослых бывает: сойдутся два старых приятеля, выпьют, закусят, начинают разговаривать. И это у них хорошо получается – и выпить, и закусить, и поговорить. Нормальным людям этого достаточно, а трусобоям мало, им надо, чтобы все видели, как они веселятся. И тогда они отправляются в общественные места, продолжают выпивать, часто уже не закусывая, и разговаривать – не только друг с другом, но и с окружающими. Окружающие не всегда изъявляют желание поддержать разговор, трусобои обижаются, предъявляют претензии в грубой и дерзкой форме – и кончается обычно тем, что они добиваются своего, то
