— «А вдруг свяжут с теми машинами, которые мы тормознули? Мы это дело под бандитов замаскировали, но они осторожные, гады, могут заподозрить. Так что будь осторожен! Что нового?»
Лица гаишников окаменели.
— «Про «зеленый коридор» подтвердилось. Он работает в одну сторону — с юга на север. Курирует его лично Смирнов. Вот номера пропущенных большегрузов…»
— Ах, сучок! — Смирнов скрипнул зубами.
— «Вначале приостановят пропуск по „зеленому коридору“, а потом решат ликвидировать утечку информации… Ты парень молодой, всех раскладов не знаешь… На вот, держи!»
— Что это он ему дал? — не выдержал Симаков.
— Пистолет, — пояснил Воскобойников. — Маленький пистолетик, он его в правом кармане брюк носит.
— Это он что, в нас стрелять собрался?! — возмутился Смирнов. — Ну-у, су-у-чо-о-к…
Воск поднял руку, и капитан замолчал.
— А сегодня в девять утра на его мобильник позвонила женщина, расспрашивала о делах, о здоровье, упрекала, что он не звонит. Она называла его «сыночком», а он ее — «мамой»… Звонок отследили, личность мамы установили. Это гражданка Викусева Мария Петровна, проживающая в городе Красногорске, улица Красная, 80, квартира 6…
— У него в личном деле нет такой фамилии. И адреса такого нет, — тяжело выговорил Симаков и принялся растирать виски ладонями.
Смирнов подтверждающе кивнул и добавил:
— А фамилия родителей — Колтуновы… Кто же живет на этой Красной?
— Завтра я выеду в Красногорск и все выясню, — сказал Воск.
— Да я этого сучонка своими руками сейчас удавлю! — процедил Смирнов. Лицо его покрылось красными пятнами и потом.
— Сиди, капитан, на жопе, и не дергайся! — презрительно бросил Воскобойников. — Раньше надо было свою голову и свои руки использовать! Сейчас они никому не нужны! Ты думаешь, я из-за тебя так землю рою? Из-за тебя вся машина раскрутилась — и «наружка», и «прослушка», и доверительные подходы? Нет, не из-за тебя! И даже не из-за твоего комбата! Дело уже на такой уровень вышло, что все решения на самом верху принимать будут! Он пока не знает, что за него вся Система взялась, поэтому у тебя одна задача — не спугнуть его, не насторожить… Ясна задача?
Смирнов с силой провел ладонью по лицу.
— Ясна! — с трудом выдавил он.
Дом номер восемьдесят на улице Красной оказался старой пятиэтажкой из красного, в цвет улицы, кирпича. Такие здания строили после войны пленные немцы. Шестая квартира располагалась в первом подъезде на третьем этаже. Воскобойников подошел к довольно хлипкой двери, прислушался, но ничего не услышал.
Тогда он спустился на второй этаж и позвонил в четвертую квартиру, которая располагалась как раз под шестой. Дверь открыла немолодая грузная женщина в халате неопределенного цвета.
— Уголовный розыск, — Воскобойников предъявил удостоверение, дождался, пока женщина осознает ситуацию, попросился в квартиру, спросил фамилию и имя-отчество свидетельницы (это дисциплинирует), потом достал несколько фотографий.
— Посмотрите, кого из этих людей вы знаете?
Соседка перебрала снимки, четыре отложила в сторону. Пятой лежала фотография Колтунова.
— Так это Виталик Викусев из шестой квартиры! Что с ним случилось?
— Ничего ни с кем не случилось, — успокоил Феликс. — Просто в одном офисе совершена кража, а камеры наблюдения зафиксировали этих людей…
— Да нет, Виталик тут ни при чем! — убежденно сказала женщина. — Он хороший мальчик. Отлично в школе учился, родителям помогал, к соседям с уважением. Никогда к нему претензий не было. Да и вообще, он как в армии отслужил, в Москву поехал, в Академию ФСБ его направили… Можете подняться, с Марией Петровной поговорить!
— Спасибо большое, вы нам очень помогли, — Воскобойников собрал фотографии и спрятал в папку. — А маму беспокоить не надо, тем более, что вы раскрыли сведения, составляющие государственную тайну!
— Так милиции ведь можно? — ошарашенно спросила женщина. Она уже была не рада, что сболтнула лишнее.
— Можно! — подтвердил Воск. — Только лучше, чтобы никто не узнал. Могут возникнуть проблемы. Правда, потом все выяснится, но зачем вам лишняя нервотрепка?
— Совершенно не нужно, — кивнула соседка. — Конечно, я никому ничего не скажу…
— И правильно, — одобрил Воск. Теперь он был уверен, что «источник» будет держать язык за зубами. По крайней мере какое-то время.
— Значит, «фейсы»[16]… — комбат нервно барабанил пальцами по крышке стола. Яркое солнце светило ему в глаза, заставляя щуриться, как на допросе с пристрастием. Он встал и резко задернул шторы. Но спокойней ему не стало.
— Ни УСБ, ни центральный аппарат МВД, а специальная операция… Что же теперь делать?
— Не ваши проблемы, — сказал Воскобойников. — Есть люди, которые занимаются этим вопросом. Скоро они все узнают. Что за операция, кто за ней стоит, каковы цели, что за птица этот Викусев…
— Как можно такое узнать? — недоверчиво глянул Симаков. — Эти сведения имеют гриф «Сов. Секретно», к ним допущен очень узкий круг лиц…
Воскобойников усмехнулся, как отец, у которого неразумный сынишка спросил, куда летом девается Снегурочка.
— А как мы узнаём, какой агент разрабатывает нужного фигуранта, в какой он камере, каковы перспективы дела, кто дает какие показания? Все зависит от уровня того, кто интересуется. Если уровень высокий или есть общие интересы, тогда раскрывают все карты… Сейчас, слава богу, не 37-й год, когда за ненужный вопрос отправляли в лагерь или расстреливали!
— А что делать с этим… «казачком»? — было видно, что Смирнову противно даже произносить ненавистную фамилию.
— Да ничего не делать. Надо уничтожить всю «черную» документацию, все графики прохождения, бухгалтерию расчетов. А молодой «фейс»… Мало ли что он может наболтать? Сейчас верят тому, кому надо верить. И не верят тому, кому не надо. Думаю, все уладится, дело спустят на тормозах…
Воскобойников поднялся и, не прощаясь, вышел. Комбат и начальник смены Южного поста молча смотрели друг на друга.
— Складно рассказывает! — наконец нарушил молчание Симаков. — Ты ему веришь?
— Верю, — кивнул Смирнов. — Всех начальников отмажут. А вот что будет с нами — другой вопрос…
— И я знаю на него ответ! — мрачно сказал комбат. — И ты тоже знаешь!
— На пенсию вышибут, это сто процентов…
— На пенсию? А не хочешь под суд пойти под лозунгом борьбы с коррупцией?! Во всех газетах пропишут, по телевизору покажут, как нам по десять лет навешают… И станем мы с тобой самыми ярыми взяточниками, из-за которых всю службу ГИБДД считают коррумпированной…
— Да-а-а, — Смирнов поскреб затылок. — Так что будем делать с этим гадом?
— А что с ним делать? — Симаков отвернулся и стал смотреть на поток машин, ползущих по Степнянской трассе.
Пауза затягивалась. Смирнов деликатно кашлянул. Но комбат не собирался отвечать.
— Тут я тебе не советчик. И не помощник!
— Понятно, — сказал Смирнов и, сгорбившись, направился к двери.
— Все в стороне, а я в бороне, — напоследок пробурчал он под нос популярную в милицейской среде поговорку.
