При просвещенном правлении нынешней династии Мин мир воцарился во всей Империи, поля приносят хороший урожай, ни засухи, ни наводнения не опустошают Поднебесную, и народ ее пребывает в довольстве и сытости. Процветанием этим мы всецело обязаны Божественной Добродетели Его Императорского Величества. Нетрудно понять, что в наши благословенные времена преступления случаются редко. Ученый муж, исследующий способы их раскрытия, не отыщет в настоящем интересных примеров; ему придется обратиться к прошлому, когда негодяи были хитроумны и изворотливы, а судьи — опытны и проницательны.
Отойдя от дел, я смог наконец посвятить большую часть моего времени излюбленному занятию — поиску в древних книгах и пыльных архивных записях сведений о знаменитых преступлениях давно минувших дней. Также я завел привычку внимательно прислушиваться к рассказам моих друзей и знакомых, когда, собравшись в чайном домике, они принимались болтать о поразительных старинных делах, распутанных мудрыми знаменитыми судьями былых веков.
Как-то во второй половине дня я прогуливался по Западному парку, любуясь цветами лотоса, которые как раз раскрылись в полную силу. Перейдя по мраморному мостику на небольшой остров в центре пруда, я добрался до харчевни и уселся за свободный столик на открытой веранде. Попивая чай и щелкая сушеные дынные семечки, я любовался темной водой, сплошь покрытой цветущим лотосом. Я рассматривал пеструю толпу и, по свойственной мне привычке, развлекался, пытаясь по облику прохожих отгадать род их занятий и черты характера.
Мой взгляд упал на двух юных красавиц, которые прогуливались, держась за руки. По их сходству я заключил, что они приходятся друг другу сестрами, но при этом очень сильно различаются нравом. Младшая была живой и веселой и постоянно болтала, старшая же, напротив, все время молчала и производила впечатление замкнутой и застенчивой особы. Ее лицо выражало глубокую печаль. Мне показалось, что в ее жизни недавно случилось какое-то большое горе.
Когда девушки растворились в толпе, я заметил, что за ними, стараясь не терять девушек из виду, следовала женщина в возрасте, которая слегка прихрамывала и при ходьбе опиралась на палку. Я решил, что это — компаньонка молодых особ, но когда старуха приблизилась к веранде, я прочел в ее глазах такую злобу, что поспешно перевел взгляд на следовавшую за этим исчадием ада обаятельную молодую пару.
На голове у молодого человека была шапка сюцая, а одежда девушки выдавала в ней замужнюю хозяйку. Они держались порознь, но по взглядам, которыми они обменивались, можно было заключить, что между ними существуют какие-то отношения. Все их поведение говорило о любовной интрижке. Когда они проходили мимо меня, девушка попыталась было взять молодого человека за руку, но тот отрицательно покачал головой.
Окинув взглядом собравшихся на веранде посетителей, я заметил полного, хорошо одетого мужчину, который, как и я, сидел один за столиком. У него было круглое, приятное лицо: по манерам я сразу определил в нем представителя местной знати. Поскольку, судя по всему, человек этот отличался болтливостью, я поспешно опустил глаза, дабы он не принял мое внимание за приглашение к знакомству. Я предпочел бы предаваться размышлениям в одиночестве, и, кроме того, я заметил в его взгляде что-то настораживающее. Я еще подумал, что человек, добродушное лицо которого столь не соответствует его холодному, расчетливому взгляду, вполне способен на чудовищное злодеяние.
Прошло еще немного времени, и я увидел пожилого господина с длинной седой бородой, который медленно поднимался по лестнице, ведущей на веранду. Старик был одет в коричневый халат с широкими рукавами, отороченными черным бархатом, и высокую шапку из черной бязи. Хотя ничто в одежде не указывало на его чин, по всему видно было, что старик занимает высокое положение в обществе. Опершись на свой посох, он обозревал людную веранду проницательным взглядом из-под кустистых седых бровей.
Поскольку с моей стороны было бы крайне невежливо не предложить место такому почтенному старцу, я поспешно поднялся и пригласил незнакомца за свой столик. Он принял приглашение с любезным поклоном. За чаем мы обменялись обычными в таких случаях фразами, из которых я, в частности, узнал, что моего нового знакомого зовут Ди и что он бывший правитель области, ушедший на покой.
Вскоре между нами завязалась душевная беседа. Мой гость оказался человеком высокой учености и изящного вкуса; время летело незаметно, покуда мы беседовали о прозе и поэзии, занимая свой взор созерцанием пестрой толпы гулявших по берегу пруда.
Я обратил внимание, что мой гость говорит с акцентом уроженца провинции Шаньси, поэтому, как только представилась возможность, я спросил его, не родня ли он почтенному семейству Ди из Дайюаня, столицы провинции, которая некогда, во времена династии Тан, дала свету великого Ди Жень-чжи.
Внезапно глаза почтенного старца сердито засверкали. В гневе он принялся теребить ухоженную длинную бороду.
— Ха! — воскликнул он. — Моя семья, конечно же, в родстве с семейством Ди, из которого происходит великий судья Ди, и я горжусь тем, что числю его среди своих предков. Но в то же время родство это стало для меня причиной постоянного раздражения. Ем ли я рис в харчевне или потягиваю душистый напиток в чайном домике, мне частенько приходится слышать, как другие посетители рассказывают друг другу истории о моем достославном предке. Все, что они говорят о блестящей карьере Ди Жень-чжи при императорском дворе, — чистая правда; кроме того, ничего не стоит проверить правдивость этих рассказов, обратившись к официальным анналам династии Тан. Совсем иные истории можно услышать о временах, когда Ди Жень-чжи еще служил в должности уездного начальника и был известен как «судья Ди», раскрывший немало таинственных и запутанных уголовных дел. В нашей семье рассказы о судье передаются в неизмененном виде из поколения в поколение. Но досужие болтуны в чайных домиках так перевирают их и украшают своими домыслами, что почти всегда я в гневе покидаю заведение, так и не допив чай.
Закончив эту речь, почтенный старец еще раз покачал головой и сердито постучал посохом по каменному полу.
Мне доставило неописуемую радость известие о том, что мой гость действительно является потомком прославленного судьи Ди. Я встал и совершил перед ним почтительный поклон в знак уважения к выдающемуся семейству. Затем я сказал следующие слова:
— Почтенный, знайте, что я — прилежный собиратель правдивых повестей о преступлениях, раскрытых в былые века известными судьями. Ибо рассказы о подобных делах не только способствуют улучшению нравов и обычаев, но и служат предостережением всем тем, кто готов стать на тропу порока. Ведь повести эти, как ничто другое, ярко свидетельствуют о том, как искусно сплетены сети Небесной Справедливости и как трудно злоумышленнику избежать того, чтобы в назначенный час все же не запутаться в их ячеях. По моему глубокому убеждению, никто из великих судей древности не может сравниться в искусстве расследования преступлений с судьей Ди. Многие годы я тщательно составлял заметки обо всех делах, раскрытых благодаря блистательному уму вашего достопочтенного предка. Ныне же, когда благосклонная судьба свела меня с вами, я смею тешить себя надеждой, что ваша милость сочтет возможным поделиться со мной рассказом о малоизвестных случаях из жизни судьи Ди. Я смиренно прошу вас не отказать мне, ибо для меня будет высшей честью услышать нечто новое о судье Ди из ваших собственных уст.
Почтенный старец с готовностью согласился, после чего я предложил ему разделить со мной скромный ужин.
