выставлялись на всеобщее обозрение, и имел форму корабельного носа. Сходство с кораблем еще более усиливалось благодаря каскадам воды, стекавшим по прозрачным металлопластиковым стенам здания, и солнечным батареям на крыше, напоминавшим огромные черные паруса. Вода действовала как охлаждающий агент, и Фред невольно подумал, что идея совсем неплоха.
Оставив машину на стоянке, Фред быстро прошел в вестибюль здания-корабля. Здесь он без труда нашел список профессорско-преподавательского состава, в котором значился и доктор Рахмани. Беда в том, что в списке не было абсолютно никаких указаний на то, где именно следует искать того или иного лектора или преподавателя. Интересно, подумал Фред, как лучшие умы страны, работающие в таком современном здании, не додумались пронумеровать аудитории и кабинеты?
Вздохнув, он отправился в долгое путешествие по коридорам медицинского корпуса и в конце концов набрел на какую-то секретаршу, работавшую за стеклянным столом.
— Прошу прощения. Где я могу найти доктора Рахмани? — спросил Фред.
Секретарша ответила не сразу. Некоторое время она еще продолжала набирать что-то на клавиатуре компьютера, желая показать Фреду, что он отрывает ее от важного дела, и только потом процедила сквозь зубы:
— Третий этаж, первый поворот направо, потом сразу налево. Его кабинет — третий с левой стороны.
— Третий этаж, налево, поворот… — пробормотал Фред. — Спасибо большое.
Он, конечно, сразу же все забыл, а спросить во второй раз не решился. К счастью, двое студентов, встретившихся ему в коридоре, оказались более любезными. Следуя их указаниям, Фред сравнительно быстро обнаружил кабинет профессора, но он был пуст. Растерянно оглядевшись по сторонам, он порылся в разложенных на столе компьютерных распечатках (сплошная наука, ничего интересного) и уже собирался уходить восвояси, когда по коридору мимо кабинета быстро прошел молодой человек в белом халате.
Фред выскочил в коридор, но парень отошел уже достаточно далеко, а гнаться за ним журналист посчитал несолидным.
— Вы не скажете, где можно найти профессора Рахмани?! — крикнул Фред вслед удалявшемуся молодому человеку.
— Дома! — отозвался тот через плечо.
— Не может быть! Ведь мы же договорились о встрече!
— А… а вы подтвердили свой приезд? — Молодой человек — не то секретарь, не то лаборант — обернулся, и Фред увидел его характерное азиатское лицо. Скорее всего, кореец, определил он.
— Да.
—
— Сегодня утром я был уже в пути.
— В таком случае вы наверняка застанете его дома.
Фред позвонил профессору домой из его же собственного кабинета. Доктор Рахмани показался ему угрюмым, усталым и безразличным человеком. Говорил он практически без акцента, но выговаривал слова излишне правильно, растягивая гласные на аристократический манер, словно когда-то учился в английской частной школе. Веб-камера, впрочем, не работала, поэтому, как выглядит этот сноб, Фред так и не увидел. Назвав себя, он напомнил профессору об их договоренности.
— Я приеду минут через двадцать, — сказал Рахмани равнодушно. Судя по всему, встреча с журналистом не вызвала в нем ни малейшего воодушевления.
— А зачем, простите, вы приехали? — спросил Фреда давешний лаборант-кореец, заглядывая в кабинет профессора.
— Я хотел бы взглянуть на тело Дуэйна Уильямса, убийцы и насильника, казненного в прошлом году по приговору суда в тюрьме «Каньон Гамма» в Аризоне. Мне стало известно, что Дуэйн завещал свое тело для научных исследований. Буквально вчера мне позвонил его адвокат и сказал, что труп находится здесь.
Кореец озабоченно нахмурился:
— Боюсь, вас неправильно информировали, сэр.
— Но его адвокат совершенно определенно сказал мне, что из Феникса тело доставили сюда.
Кореец нахмурился сильнее и покачал головой:
— Если хотите, я могу отвести вас в хранилище. Может быть, мы его найдем.
Они долго шли по коридорам и наконец остановились перед широкими двойными дверями, сделанными из какого-то серебристого металла. Кореец нажал кнопку, двери отворились, и Фред почувствовал, как ему в лицо ударила волна холодного, сладковато пахнущего воздуха.
Он заглянул внутрь. Вереница низко висящих ламп отбрасывала вдоль центрального прохода длинные тени. Морг занимал довольно большую, но узкую комнату, вдоль стен которой высились металлические стеллажи с выдвижными полками, похожими на противни. На полках что-то лежало, но поначалу Фред не понял, что перед ним. Лишь когда его глаза привыкли к полутьме, он начал различать очертания человеческих тел — выступающие колени, торчащие плечи, руки и ступни, покрытые сверкающими кристалликами изморози. В морге было не особенно холодно, но все же Фред заметил, что при каждом выдохе у него изо рта вылетают облачка пара.
На его взгляд, в морге лежало около шести десятков тел.
— У нас сейчас образовался некоторый запас, — пояснил кореец.
— Скажите, какие люди обычно завещают свои тела медицинским учреждениям? — спросил Фред.
— Как правило, это люди с высоким уровнем социальной ответственности, — сказал лаборант. — Врачи, преподаватели, юристы и прочие. У нас даже есть один судья, вот он, смотрите… судья Рамирес.
Фред разглядел на полке иссохшее старческое бедро и кустик седых лобковых волос, покрытых кристалликами льда.
— Это будет весьма символично… — пробормотал он.
— Что именно? — вежливо поинтересовался кореец.
— Если Дуэйн Уильямс окажется рядом с судьей.
— В смерти все равны. — Кореец покачал головой. — Вы, кажется, сказали, что этот Дуэйн… был убийцей?
— Да. А что?
— Мозг разного рода социопатов представляет большой интерес для науки. Мы изучаем подобные образцы особенно тщательно.
— Вы знаете, где лежит тело Уильямса?
— Нет. Я же сказал — я вообще не уверен, что он у нас.
— Разве вы не должны вести… гм-м… учет?
— Конечно, мы ведем учет. Но…
— Тогда почему бы нам просто не заглянуть в ваш список?
— Эй! Что вы здесь делаете?!
Этот резкий, громкий окрик, эхом отразившийся от низких сводов комнаты, заставил обоих вздрогнуть и обернуться. Фред увидел еще одного азиата — высокого, болезненно худого субъекта, одетого в ярко-оранжевый комбинезон, который стоял у самой двери, небрежно прислонившись к стеллажам плечом. Длинные, иссиня-черные волосы неряшливыми прядями падали на низкий лоб, отчасти закрывая темные, чуть навыкате глаза.
— Я просто провожал нашего гостя, — сказал кореец и отвел взгляд.
— Никто не смеет заходить сюда без моего разрешения, — отчеканил оранжевый. — А ты вошел да еще притащил с собой журналиста!
Он пристально уставился на маленького корейца, и тот покраснел.
— Вы, вероятно, доктор Рахмани? — предположил Фред.
— Вероятно. — Субъект фыркнул. — А что?
— Я Фред Арлин, — представился Фред. — Не могли бы показать мне тело Дуэйна Уильямса?
— Его здесь нет. Он в секционном зале.
Рахмани снова фыркнул и, круто повернувшись на каблуках, стремительно вышел в коридор. Фред и кореец едва поспевали за его широкими шагами. В конце концов профессор привел их в просторный светлый зал.
— Не останавливаемся! Не останавливаемся!! Р-РАБОТАЕМ!!! — крикнул Рахмани, распахивая двери.
Когда глаза Фреда привыкли к яркому свету, он понял, что попал в университетский анатомический театр. Несколько групп студентов вскрывали разложенные на мраморных столах трупы. Рассеченные грудины, вскрытые бедренные артерии, болтающиеся зажимы, впивающиеся в плоть ножницы — при виде всего этого Фреда замутило.
— Вы хотели узнать о программе анатомических исследований тел, завещанных нашему университету? — прокричал у него над ухом доктор Рахмани. — Смотрите же! Этот проект существует уже несколько лет, и все благодаря мне. Если бы не я, во всей Южной Калифорнии не было бы сейчас ни одного мало- мальски приличного анатомического театра!
Фреду казалось — гипертрофированное эго доктора заполняет собой весь секционный зал и отражается от стен точно эхо. Все еще боясь, что его может стошнить, он робко огляделся по сторонам. В этом светлом зале со стеклянной крышей, защищенном от прямых солнечных лучей только поглощавшей ультрафиолет подвесной сетью под потолком, обыденность и заурядность смерти становилась настолько очевидной, что это могло угнетать само по себе. Фред невольно подумал о том, что эти трупы — а их было около десятка — когда-то были людьми, которые двигались, смеялись, разговаривали, плакали, любили. Теперь же они превратились просто в груды мяса на столах, в муляжи, в учебные пособия, которые будут разобраны на части и кремированы. Почему-то ему не хотелось кончить тем же, пусть даже его труп принесет огромную пользу науке.
Профессор Рахмани тем временем шагнул к столу, на котором лежало обезглавленное тело какого-то мужчины. Обрубок шеи был прикрыт хирургической салфеткой. Студенты дисциплинированно отступили в сторону, и Фред заметил, что обескровленная кожа сильно напоминает желтоватый воск.
— Вот тот, кто вам нужен! — прогремел Рахмани.
— А где же… голова?
