В младший и старший шестой классы. Полагаю, Мэттью струхнул в последний момент именно из-за этого– то есть из-за семьи Морантов, а не из-за того, что мы берем в школу девочек…
– Я тебя не понимаю. Что не так с этим семейством?
Корнтел заерзал в кресле, бросил смущенный взгляд на Барбару. Непроизвольное движение его глаз подсказало Линли, каков будет ответ. Корнтел натренированным слухом различал пролетарский выговор Барбары. Если он считает, что семейство Морантов могло напугать Мэттью – известное семейство, как сказал сам Корнтел, – стало быть, мальчик, как и Барбара, принадлежал к совсем иному социальному слою.
– Думаю, Мэттью струхнул, – повторил свою мысль Корнтел. – Мальчик из муниципальной школы, первый год в частном заведении. Раньше он ходил в общеобразовательную школу, жил всегда с родителями, а теперь общается совсем с другими людьми. Нужно время, чтобы к этому привыкнуть. Не так- то легко приспособиться. – Корнтел подался вперед, вытянул руки с раскрытыми ладонями, жестом умоляя о понимании и сочувствии. – Ты же знаешь, о чем я говорю.
Барбара вздернула голову, ее глаза негодующе сузились– она догадывалась, на что намекает Джон Корнтел. Линли прекрасно знал, что для сержанта Хейверс принадлежность к низшему классу является чем-то вроде рыцарского звания.
~– Но ведь Мэттью не поехал с ребятами в пятницу днем? Они же договаривались где-то встретиться, чтобы вместе отправиться в гости на выходные. Неужели их не удивило его отсутствие? Почему они не доложили тебе?
– Они думали, что он болен. В пятницу мы проводили футбольный матч, а после этого мальчики должны были уехать в Лауэр Слотер. Все они– члены одной команды. Мэттью не явился на игру, но никто ничего не заподозрил, потому что тренер – Коуфри Питт, один из наших учителей– получил из амбулатории записку: дескать, Мэттью заболел и не сможет принять участие в матче. Естественно, мальчики решили, что он и на выходные не смог поехать. Это было вполне логично.
– Как выглядела эта записка?
– Освобождение от спортивных занятий. Стандартный бланк с вписанным от руки именем Мэттью. По правде сказать, я уверен: Мэттью спланировал все заранее. Он попросил у родителей разрешение отлучиться из школы на выходные под предлогом, что поедет к Морантам, а сам припас бюллетень, чтобы ребята считали, будто он лежит в больнице. Однако бюллетень-то был ненастоящий, так что я думал, что Мэттью уехал к Морантам, а Моранты, в свою очередь, полагали, что он остался в школе. Он получил в свое распоряжение полностью все выходные. Этого-то он и добивался, малолетний разбойник!
– И ты не проверял, где он находится?
Наклонившись вперед, Корнтел раздавил в пепельнице свой окурок. Рука у него сорвалась, он рассыпал пепел по всему столу.
– Я думал, что знаю, где он находится. Он должен был поехать к Морантам.
– А тренер, Коуфри Питт, – почему он не доложил тебе, что мальчик в изоляторе?
– Коуфри рассчитывал, что меня известит медсестра. Это входит в ее обязанности. Если б мне сообщили, что Мэттью заболел, я бы непременно навестил его. Разумеется, я бы тут же поспешил к нему. – Что-то он слишком настаивает на своей непричастности. С каждым предложением его голос звучит все напряженнее.
– В пансионе ведь есть и староста, верно? Чем он занимался в выходные? Он был в школе?
– Староста? Да, Брайан Бирн. Ученик выпускного класса. Префект. Почти все старшеклассники разъехались на выходные по домам, кроме тех, кто отправился на север на товарищеский матч по хоккею, но Брайан как раз оставался в школе, в пансионе. Но ведь он тоже считал, что Мэттью у Морантов. Он ничего не перепроверял, как и я. С какой стати? Если кому и следовало уточнять местопребывание Мэттью, так это мне, а не Брайану. Я не собираюсь возлагать ответственность на префекта. Ни в коем случае.
Эта декларация Корнтела тоже звучала чересчур патетично, как и предшествовавший ей монолог. Похоже, теперь он испытывал потребность взять всю вину на себя. Линли знал, какая причина побуждает человека винить себя: Корнтел, несомненно, допустил какой-то существенный промах.
– Он знал, что Моранты люди другого круга, а он не их поля ягода. Он не отважился поехать к ним, – вернулся к прежнему утверждению Корнтел.
– Не слишком ли ты в этом уверен?
– Он получил стипендию попечительского совета. Родители за его обучение заплатить не смогли бы. – Похоже, с точки зрения Корнтела этим объяснялось все, но он счел необходимым прибавить: – Хороший мальчик. Труженик.
– Другие ребята его любили? – Корнтел замешкался с ответом, и Линли пришел ему на помощь: – В конце концов, его же пригласили в гости на день рождения. По-видимому, у него имелись друзья.
– Да-да, конечно же. Просто… Ты сам видишь, я не справился со своими обязанностями по отношению к этому мальчику. Я просто ничего о нем не знаю. Такой тихий. Все время сидел над заданиями. Все у него было в порядке, никогда ни на что не жаловался. Родители так обрадовались, что его позвали в гости. Отец так и сказал, подписывая разрешение: «Пусть Мэтти вращается в обществе». Они его звали Мэтти.
– Где сейчас его родители?
Лицо Корнтела жалобно сморщилось.
– Не знаю. Не знаю! В школе, должно быть. Или вернулись домой, ждут вестей. А если директор так и не отговорил их, кинулись в полицию.
– Бредгар Чэмберс поддерживает связь с местной полицией?
– В ближайшей деревне, в Киссбери, есть констебль, а вообще-то мы состоим под юрисдикцией Хоршэма. – Корнтел угрюмо усмехнулся. – Теперь ты скажешь, что это их дело.
– Боюсь, что так. Их, а не мое. Корнтел только еще сильнее ссутулился:
– Ну хоть что-нибудь ты можешь сделать, Томми? Привести механизм в движение?
– Со всей деликатностью?
– Вот именно. Да, конечно, я прошу тебя об одолжении. Знаю-знаю, я не имел права обращаться в Скотленд-Ярд. Но, бога ради, Томми, мы же оба кончали Итон!
Корнтел взывал к его лояльности, к памяти прежних дней. Человек должен быть верен своему прошлому, былым друзьям. Как бы Линли хотел безжалостно оборвать его. Он– полицейский, он не допускает нарушения заведенных правил. Но мальчик, когда-то ходивший в один класс с Корнтелом, так и не умер– хотя Линли безжалостно боролся с ним. И теперь он против собственной воли задал очередной вопрос:
– Если Мэттью сбежал из школы, ему понадобился какой-то транспорт, чтобы добраться до Лондона, верно? Далеко ли от вас железнодорожная станция? Дорога, шоссе?
Корнтел принял этот вопрос как обещание поддержки и заговорил с готовностью, стараясь всячески быть полезным:
– У нас нет рядом дорог, Томми, потому-то родителям так нравится наша школа – изоляция гарантирует детям безопасность. Они никогда не попадут в беду, их ничто не отвлекает от учебы. Мэттью пришлось бы попотеть, чтобы убраться подальше от школы. Он не мог ловить попутку рядом с Бредгар Чэмберс, потому что на дороге он почти наверняка наткнулся бы на кого-нибудь из персонала– на учителя, тренера, хотя бы на рабочего или уборщика, и его бы тут же отвели назад в школу.
– Значит, ему пришлось пробираться стороной от дороги?
– Думаю, что да. Он мог пойти напрямик через поля, потом через лес Сент-Лионард добраться до Кроули и шоссе М23. Там ему ничего не грозило: подумаешь, обычный парнишка, каких всюду полно. Никому бы и в голову не пришло, что он сбежал из Бредгар Чэмберс.
– Лес Сент-Лионард, – задумчиво повторил Линли. – Скорее всего, он и сейчас там, не так ли? Заблудился, изголодался…
– Две ночи под открытым небом в середине марта. Замерз. Умирает с голоду. Сломал ногу. Упал. Может быть, шею себе сломал, – горестно подхватил Корнтел.
– Ну, с голоду он за три дня не умрет, – возразил Линли, предпочитая не признавать, сколь вероятны все остальные, куда более грозные опасности. – Он крупный парень? Крепкого сложения?
– Нет, вовсе нет, – покачал головой Корнтел. – Мелковат для своего возраста. Тонкая кость. Очень хрупкий. Красивая лепка лица. – Он смолк на минуту, но глаза его словно все еще видели недоступный
