– Почему? Вы же сказали, что Габриэлла…
– Допрос Габриэллы Пэттен ничего нам не даст. К этому преступлению не подкопаешься, Барбара.
Больше он ничего не сказал. Ее настойчивые расспросы: «Как это – „не подкопаешься“? У нас есть Джимми, у нас есть свидетель, он видел…» Линли прервал словами:
– Что? Кого? Синий автомобиль, который он принял за «кавалье». Светловолосую женщину, которую он посчитал своей матерью? Ни один прокурор не выдвинет обвинения на основании таких данных. И ни один суд в мире не вынесет приговор.
Когда они остановились у ее «мини» в подземном гараже Ярда, Линли повторил то, что уже сказал старшему суперинтенданту Хильеру. Что бы они там ни считали, она должна подготовиться к тому, что им может оказаться не по силам раскрыть это преступление.
– Даже учитывая показания мальчика, пока все сводится лишь к ощущениям, – сказал он. – А я бы не сказал, что этого будет достаточно.
– Для чего? – спросила она, испытывая потребность не столько в споре, сколько в понимании.
Но Линли ничего больше не добавил, кроме:
– Не сейчас. Мне нужно принять ванну и переодеться.
И уехал.
И вот теперь, в Чок-Фарм, оставив грязные туфли на крыльце, она пыталась разобраться в его заявлении насчет ощущений, одновременно роясь в сумке в поисках ключа.
Войдя наконец в дом, она скинула одежду и, оставив ее лежать кучей, проследовала в ванную. Включила душ и, когда от воды пошел пар, шагнула под обжигающие струи с бутылкой шампуня. Она намыливала голову, энергично терла, поворачивалась, подставляя тело под живительную влагу, и распевала песни из репертуара Бадди Холи. Когда она уже стояла в старом махровом халате, обернув голову полотенцем, раздался стук в дверь. Четыре резких удара. Стучали в дверь коттеджа.
– Кто это?.. – удивилась она и босиком вышла из ванной комнаты, затягивая пояс халата. – Да? – откликнулась Барбара.
– Здравствуйте, здравствуйте. Это я, – ответил тихий голос,
– Кто «я»?
– Я приходила вчера вечером. Вы помните? Тот парень по ошибке доставил нам ваш холодильник, и вы его разглядывали, а я вышла на улицу и вы пригласили меня посмотреть ваш коттедж, и я оставила папе записку, и…
Барбара не назвала бы это «пригласить». Она произнесла:
– Хадия.
– Вы запомнили! Я знала, что вы запомните. Я видела, что вы пришли домой, потому что смотрела в окно. И я спросила у папы, можем ли мы пойти в гости. Папа согласился, потому что я сказала, что вы моя подруга. Поэтому…
– Ох, честно говоря, я с ног валюсь, – сказала Барбара, все еще не открывая двери. – Я только что вошла. Может, пообщаемся в другой раз? Например, завтра?
– О~о. Видимо, я не должна была… Просто мне хотелось, чтобы вы… – Голосок обескураженно умолк. – Да. Наверное, в другой раз, – Затем повеселее: – Зато я кое-что вам принесла. Я оставлю на крыльце? Ничего? Это кое-что особенное.
Какого черта, подумала Барбара. Вслух она сказала:
– Подожди секунду, ладно? – Сгребла валявшуюся на полу одежду и отнесла в ванную комнату, вернулась к двери и открыла ее со словами: – Ну и что ты придумала? Твой папа знает… – и замолчала, когда увидела, что Хадия не одна.
С ней был мужчина. Со смуглой, темнее, чем у девочки, кожей, худощавый, в хорошем костюме в тончайшую полоску. Сама Хадия была в школьной форме, в косички на этот раз были вплетены розовые ленты, и она держала мужчину за руку. На руке этой Барбара заметила очень красивые золотые часы.
– Я привела своего папу, – с гордостью объявила Хадия.
Барбара кивнула.
– Но на крыльце ты не его собиралась оставить, нет?
Хадия захихикала и потянула отца за руку.
– Она веселая, пап. Как я тебе и говорила.
– Ты действительно говорила.
Мужчина разглядывал Барбару грустными темными глазами. Она тоже рассматривала его. Он был не очень высок, а тонкие черты лица делали его скорее красивым, чем просто симпатичным. Густые черные волосы зачесаны строго назад, а родинка высоко на щеке была расположена в таком идеальном месте, что Барбара могла бы поклясться – она искусственная. Возраст – от двадцати пяти до сорока. Трудно сказать, потому что кожа необыкновенно гладкая.
– Таймулла Азар, – вежливо произнес он.
Барбара растерялась, не зная, как отвечать. Может, это мусульманское приветствие? Она кивнула, сняв полотенце, проговорила: «Хорошо», и снова завернула голову.
Легкая улыбка тронула губы мужчины.
– Я – Таймулла Азар. Отец Хадии.
– Ох! Барбара Хейверс. – Она протянула руку. – Вы передвинули мой холодильник. Я прочитала вашу
