Она опустошила холодильник, буквально смела все, что там оставалось: йогурты, сыр, хлеб для тостов, бананы… Она ела с жадностью потерпевшей кораблекрушение и спасенной с необитаемого острова — все то время, пока набиралась вода в ванной… и конечно же едва успела добежать до туалета, прежде чем ее вырвало.
Переведя дыхание и немного придя в себя, она выпила еще пол-литра молока.
Затем она продезинфицировала свои раны — на лице, руках и ногах. Выбравшись из ванны, в которой она чуть не заснула, Алекс дополнительно обработала их антисептиком и смазала камфорной мазью. Она падала от усталости. Лицо у нее было все в синяках, оставшихся еще со дня похищения. Но они рассосутся достаточно быстро, зато раны на руках и ногах будут заживать гораздо дольше. Как минимум в две из них наверняка попала инфекция. Но она ими займется, она сделает все, что нужно. Каждый раз, покидая свою очередную временную работу, она напоследок незаметно забирала с собой кое-какие лекарства и медицинские средства. На сегодняшний день ее запасы выглядели весьма внушительно: пенициллин, барбитураты, антидепрессанты, диуретики, антибиотики, бета-блокаторы…
Наконец она вытянулась на кровати. И тут же провалилась в сон.
Проспала тринадцать часов подряд.
Пробуждение было похоже на выход из комы.
Ей понадобилось больше получаса, чтобы понять, где она находится, и восстановить в памяти события, предшествующие возвращению. Слезы непроизвольно подступили к глазам. Она свернулась под одеялом в позе эмбриона и разразилась рыданиями. Затем, понемногу успокоившись, снова заснула.
На сей раз она проспала пять часов. В общей сложности получилось восемнадцать.
Одурманенная долгим сном, Алекс попыталась постепенно перейти из него в реальность, словно поднимаясь на поверхность из глубокого омута. Лишь с большим трудом ей удалось вытянуться во весь рост, превозмогая боль во всем теле. Затем она медленно сделала несколько самых простых упражнений на растяжение. Целые группы мышц оставались словно заблокированными, но некоторый эффект все же был достигнут. Слегка пошатываясь, Алекс поднялась с кровати и сделала несколько шагов, после чего ей пришлось ухватиться за стеллаж — ноги были словно налиты свинцом, голова гудела. К тому же она умирала от голода. Осмотрев свои раны, она подумала, что нужно еще раз их обработать. Но сильнее всего оказался инстинкт самосохранения, который нашептывал ей, что пока самое главное — оставаться в убежище.
Ей удалось сбежать, но Трарье, конечно, попытается снова до нее добраться. Он знал, где она живет, потому что похитил ее в двух шагах от ее дома. К этому часу он уже наверняка знает о ее побеге. Алекс осторожно выглянула в окно. Улица выглядела спокойной. Точно такой же спокойной, как во время похищения.
Алекс включила ноутбук и поставила рядом с собой на диван. Войдя в Интернет, она напечатала в строчке поисковика: «Трарье». Она не знала его имени — только имя его сына. Но сейчас ее интересовал отец. Что касается его гребаного сына, этого дебила, — она прекрасно помнила, что с ним сделала. И где его оставила.
Третья ссылка в списке результатов, выданных поисковиком, дала ответ на ее вопрос. Жан-Пьер Трарье. Ссылка вела на новостной сайт
САМОУБИЙСТВО НА МОСТУ:
оплошность полиции?
Прошлой ночью мужчина лет пятидесяти, Жан-Пьер Трарье, преследуемый несколькими полицейскими машинами, внезапно остановил свой фургон на мосту, проходящем над автострадой возле Порт-де-Ла-Виллет, выпрыгнул из него, подбежал к парапету и бросился вниз. Почти в тот же момент его переехал грузовик, и он скончался на месте.
Судебная полиция сообщила, что этот человек подозревается в похищении, которое якобы произошло несколькими днями раньше на улице Фальгьер в Париже и до того момента держалось в тайне «по соображениям безопасности». Тем не менее личность похищенной женщины до сих пор не установлена, а предполагаемое место заключения, которое вычислила полиция, оказалось… совершенно пустым! За отсутствием конкретных обвинений смерть подозреваемого — «самоубийство», как его квалифицирует полиция, — остается весьма загадочной и требует дополнительного расследования. Судья Видар, которому оно поручено, обещал сделать все от него зависящее, чтобы добиться от уголовного отдела полиции и лично майора Верховена объяснений, способных пролить свет на это темное дело.
Мозг Алекс работал со всей возможной быстротой. Но когда вплотную сталкиваешься с чудом, логика сдает свои позиции.
Вот почему он больше не приходил. Бросился с моста и был раздавлен грузовиком… Лишив себя удовольствия увидеть, как ее сожрут крысы… Этот ублюдок предпочел сдохнуть, но только не дать полиции ее найти!
Пусть теперь горит в аду вместе со своим мудаком сыном!
Но главное — полицейские по-прежнему не знают, кто она. По крайней мере, не знали еще в начале этой недели.
Она вбила в поисковик свое имя — Алекс Прево. Нашлись только однофамилицы. О ней — ничего. Вообще ничего.
Это было огромным, невероятным облегчением. Она проверила свой мобильник — восемь неотвеченных вызовов. Батарейка почти полностью разрядилась. Алекс встала, чтобы поискать зарядное устройство, но движение оказалось слишком резким для одеревеневшего тела, еще не привыкшего к таким нагрузкам, и она рухнула обратно на диван, словно под тяжким бременем. Перед глазами заплясали светящиеся точки, комната закружилась с невероятной скоростью, сердце подскочило в груди. Алекс сжала губы. Через несколько секунд приступ дурноты прошел. Она медленно поднялась, нашла зарядник, осторожно подключила к нему телефон и снова села. Восемь вызовов. Проверив их, она облегченно вздохнула — все они были из агентств по трудоустройству. Из некоторых звонили дважды. Значит, ей хотят предложить работу. Она не стала прослушивать сообщения на автоответчике, решив сделать это позже.
— Ах, это ты? А я-то думала, когда ты наконец соблаговолишь рассказать мне, какие у тебя новости.
Этот голос… Мать и ее вечные упреки. Каждый раз, когда Алекс ее слышала, у нее всегда возникала одна и та же реакция — ком в горле. Она в нескольких словах сообщила то, что хотела, но мать не переставала задавать вопросы — когда речь шла о дочери, она всегда была настроена скептически.
— Временная работа? В Орлеане? Так ты мне оттуда звонишь?
В ее голосе по-прежнему сквозило недоверие. Алекс сбивчиво пробормотала: да, но у меня мало времени. Ответ прозвучал резко, как удар хлыста:
— Тогда могла бы вообще не звонить!
Сама она звонила редко, а когда Алекс это делала — всегда выходило вот так. Мать не жила — она царила. Надо всем, до чего могла дотянуться. Разговор с ней напоминал экзамен, к которому нужно подготовиться, все обдумать, сосредоточиться.
Но сейчас раздумывать уже поздно. Алекс торопливо произнесла:
— Я буду отсутствовать какое-то время, мне нужно ехать в провинцию, я нашла там временную работу… В смысле… уже другую…
— Вот как? И где же?
— Это ненадолго…
— Да, это я уже поняла: ты нашла еще одну временную работу и тебе нужно ехать в провинцию. А название у этой провинции есть?
— Это предложение сделали через агентство, я еще не знаю точное место… это так неожиданно свалилось, мне сообщили буквально только что…
