– Ну так скажи мне, о чем идет речь! – выпалила Корделия. – Ох, Линдсей, прошу, не томи меня!
– Хорошо. Но только после того, как ты приготовишь мне чашку кофе.
– Линдсей Гордон, мне бы следовало тебя придушить! – закричала Корделия, когда они обнявшись, кубарем слетели с кровати. Наконец сбросив с себя сбившиеся в ком одеяло и простыню, она заявила: – Ну хорошо! Если твоя цена – чашка кофе, то я готова ее уплатить. К тому же я и сама не отказалась бы от чашечки.
Корделия Браун направилась в кухню и включила кофеварку. А потом вернулась в спальню.
– Обещанный кофе скоро будет готов, – заявила она. – А пока давай выкладывай, что именно вспомнила. Кого ты видела или слышала? Или вспомнила чью-то важную фразу?
– Никого я не видела. Видишь ли, все не так просто. В субботу днем после спектакля и незадолго до книжного аукциона я села у передней части зала, сбоку, и, глядя в окно, стала обдумывать свои записи. Окна с той стороны выходят на крышу кухонного блока и на лес. Вечером, перед концертом, шторы были задвинуты. Но в это время было еще недостаточно темно, поэтому мне ни что – и никто – не мешало любоваться видом. Я видела плоскую крышу кухонного блока. Я заметила карликовые деревья в небольших кадках. И еще я обратила внимание на массивное металлическое ограждение, тянувшееся вдоль всей кухонной крыши.
– Позже, когда Лорна Смит-Купер уже была мертва, – продолжила Линдсей Гордон, – я возвращалась из музыкальной комнаты в зал. На двуух окнах в коридоре нет штор, а потому я опять смогла выглянуть и увидеть крышу кухонного блока, но только чуть сбоку, потому что она не доходит до музыкального отделения. Я была погружена в свои размышления – думала о просьбе Памелы Овертон и о том кошмаре, который мне только что довелось увидеть. Поэтому я почти ничего вокруг не замечала.
Однако подсознательно я все же заметила, что на крыше что-то изменилось, но не обратила тогда на это особого внимания – потому что в тот момент мне и в голову не пришло, что крыша кухни, расположенная достаточно далеко от музыкального отделения, может быть каким-то образом связана с убийством. Да, в тот момент это не пришло мне в голову… – задумчиво повторила она. – Однако прошлой ночью, стоя у этого же окна, я вспомнила, что тогда увидела. Этого там не было в субботу днем, как не было и во вторник. А вот субботним вечером это там было.
Услышав с кухни яростное бульканье кофеварки, Линдсей сделала долгую театральную паузу. Усмехнувшись, она снова заговорила:
– Там было четыре шеста, на которых крепят строительные леса, и целая гора зажимов. Вот мне и пришло в голову: что, если кто-то скрепил вместе все эти детали и привинтил их к ограждению крыши? Оттуда можно было вскарабкаться к окну второго музыкального класса, дождаться, пока Лорна заиграет, чтобы не было слышно шороха и посторонних шумов, беззвучно поднять крючок, как я это делала при тебе лезвием ножа, потом проникнуть в класс, напасть на Лорну и убить ее! Все это можно было проделать в то время, пока остальные обедали. Гарроту из струны можно было смастерить в любое время. Я не поленилась добрести до площадки, где строятся корты для сквоша. Там полно опор для лесов – точно таких, какие я видела на крыше кухонного блока. – торжествующе договорила она.
Наступила пауз. – Корделия переваривала услышанное.
– Думаю, нам обеим необходимо выпить кофейку, – наконец тихо сказала она и отправилась в кухню. Вскоре она вышла оттуда с двумя дымящимися кружками. – Раздобытые тобой сведения наверняка помогут ответить на кое-какие вопросы, – вымолвила она.
– Да практически на все – кроме самого важного. – отозвалась Линдсей. – Теперь понятно, почему никто не видел, как убийца вошел в комнату или вышел из нее. И почему класс был заперт изнутри. Все, что убийце надо было сделать загодя, так это повернуть стул и подставку для виолончели таким образом, чтобы Лорна сидела спиной к окну, проверить крючки, на которые за крываются окна, и запастись виолончельной струной. Пожалуй, это самое гадко. – хладнокровно выбирать подходящую струну… Если моя версия верна, мы можем исключить из списка почти всех подозреваемых.
– Пожалуй, что так, – задумчиво промолвила Корделия. – Правда, я еще не совсем вникла в твою мысль. Хотя… Для начала можно окончательно снять все подозрения с Пэдди и Маргарет, не так ли?
– Равно как и с тех, кого видели за обедом и в зале в первом отделении концерта. То есть исключаем не только Пэдди с Маргарет, но также Кэролайн и Джессику. И тебя, – сказала Линдсей Гордон, взглянув на писательницу. – Ты никак не смогла бы подняться вверх по лесам в своем длинном голубом платье! Но, что самое печальное, мы вынуждены исключить из списка Джеймса Картрайта. Убийцей должен быть тот, у кого есть не только мотив, средство, возможность, – этого не достаточно для совершения убийства. Убийца должен обладать сноровкой и выдержкой, чтобы действовать методически и строго по плану. Сейчас мне кажется, что всем этим требованиям отвечает только один человек.
– Тот самый, с которым мы еще не встречались, – кивнув, добавила Корделия.
– Ну а кто же еще, на самом деле? Энтони Баррингто. – бывалый альпинист. Он хладнокровен и хорошо владеет своим телом. Он – удачливый бизнесмен, а это означает, что ему присуща некоторая доля жестокости. Лорна здорово ему напакостила, а, судя по словам Кэролайн, для Энтони Баррингтона семья всегда была очень важна. И потеря семьи должна обернуться настоящей трагедией для такого человека. Мы должны увидеться с ним, Корделия, и как можно скорее.
Корделия на мгновение задумалась.
– Думаю, у школьного секретаря должен быть его адрес и номер телефона, – наконец вымолвила она. – Если повезет, мы сможем сегодня же договориться с ним о встрече, не привлекая к этому делу Кэролайн.
– Это было бы замечательно, – кивнула мисс Гордон. – Если мы хоть что-то ей скажем, она обязательно передаст ему, а я бы хотела застать его врасплох. Так что попытайся обратиться в школьную канцелярию – посмотрим, что у тебя получится. Нам также надо поговорить с Крис Джексо. – на предмет, сможем ли мы провести небольшой эксперимент. Что обычно бывает по утрам в субботу?
– Матчи по хоккею и лакроссу. – ответила Корделия. – А те, кто в них не участвуют, видимо, занимаются своими любимыми делами – печатают фотографии, выпиливают полочки, учатся ориентироваться с компасом на местности.
– А вокруг школы много людей болтается? – полюбопытствовала Линдсей.
– Вообще-то никого не должно быть, но обычно все-таки один-два человека попадаются. Пожалуй, тише всего тут бывает около половины одиннадцатого. К этому времени все уже при деле. Только не забудь, что Крис почти наверняка будет судьей в каком-нибудь матче. – заметила Корделия. – Так что лучше всего
