пыльный налет, лежит несмываемый отпечаток усталости и тоски. Я, впрочем, изо всех сил старался не обращать внимания на то, что творилось вокруг.
— Не хочешь перекусить? — спросил Саймон у Кит, когда мы подошли к палатке, торгующей чипсами и жареной рыбой.
Кит кивнула, что было весьма кстати, поскольку мы с Саймоном буквально умирали от голода. По утрам мы чистили пляж, собирая мусор и выброшенную морем дохлятину, а по вечерам разыгрывали живые картины из жизни древних греков, входившие в программу устроенной греческой диаспорой ярмарки. Это была тяжелая работа за нищенскую зарплату, и мы ничего не ели с самого обеда.
Мы остановились у палатки, и я купил Кит жареную треску.
— Наша первая трапеза, — игриво заметила она.
Перекусив, Кит заметно приободрилась. Теперь она выглядела здоровой, счастливой и довольной. И, кажется, она действительно была рада меня видеть.
— Ты сказала, что искала меня, — прошамкал я, с жадностью поглощая жареный картофель.
— Угу. Ты говорил, что здесь работаешь, но не уточнил, чем именно занимаешься.
— А ты бы на моем месте стала уточнять?
— Нет. Наверное, нет, — согласилась она, еще раз поглядев на мой странный наряд.
— А что ты здесь делаешь? — в свою очередь поинтересовался я, и Кит объяснила, что ее отец и мачеха, Соня, сейчас находятся в баре «На краю штата». Кит приехала сюда с ними, но в баре затеяли петь под караоке, а она решила немного прогуляться и случайно обратила внимание на наше представление. О том, что роль Гектора играю я, она догадалась, только когда я снял шлем.
Тут Саймон спросил Кит, как ей понравилось наше шоу, и она вежливо ответила, что оно произвело на нее неизгладимое впечатление.
— Знаешь, когда Шон получил эту работу, он ничего не знал о фехтовании на мечах, а ведь в сценическом бое есть свои техника и хореография, которые на самом деле намного сложнее, чем может показаться. Это я научил его, как нужно правильно работать перед публикой, — похвастался Саймон.
— Это правда, — вставил я.
— У вас здорово получается, — снова похвалила Кит. — Особенно мне понравился эпизод с копьем. Оно пролетело буквально в нескольких дюймах от Шона. Очень реалистично!
— О, это была импровизация! — с гордостью заметил Саймон.
— Эта импровизация легко могла закончиться для меня больницей, а то и чем похуже, — сказал я и, подмигнув Саймону, незаметно кивнул в сторону Кит, давая тем самым понять, что ему самое время испариться.
— Прошу прощения, но мне нужно идти: у меня еще остались кое-какие дела. Встретимся в пабе, — тотчас сказал он и, бросив на Кит еще один завистливый взгляд, зашагал прочь.
Я выбросил остатки своего ужина в мусорный бак и немного прошелся с Кит по набережной. До бара «На краю штата» оставалась еще добрая миля, и наш путь лежал мимо павильонов с разного рода аттракционами, мимо детских автодромов, лотков со сладостями, шатров гадалок, палаток со сладкой ватой и тиров. Ярмарка вокруг нас гремела музыкой и сверкала огнями, Кит молчала, погрузившись в какие-то свои мысли. Я несколько раз пытался вызвать ее на разговор, но получил только несколько односложных ответов. Наконец я сказал:
— Ладно, давай выкладывай, что ты задумала. Я же вижу: у тебя есть что-то на уме!
Кит остановилась, поглядела на меня и кивнула:
— Я думала о тебе, Шон. Тут вот какое дело... В общем, ты должен встретиться с папой.
— Чтобы попросить у него твоей руки? Согласен!
— Господи, Шон, разве трудно побыть серьезным хоть минутку?! — воскликнула Кит и так очаровательно покраснела, что Вайнона Райдер заболела бы от зависти.
— Я совершенно серьезен, — заверил я Кит самым торжественным тоном, пристально глядя на нее. Она покраснела еще больше, так что несчастная Вайнона — если продолжить сравнение — сейчас уже загнулась бы в страшных мучениях.
— Нет, я хочу, чтобы ты просто встретился с моим отцом. Для тебя это может быть полезно. Только ты не должен идти в таком виде... Придется тебе переодеться в обычную одежду, Шон. Папа и Соня, наверное, не возражали бы, но с ними будут Трахнутый и Джеки, а они наверняка станут над тобой потешаться, — проговорила она нехотя.
Я улыбнулся, но Кит только крепче сжала губы.
— Тут есть два обстоятельства, Кит... Я, конечно, буду очень рад познакомиться с твоим отцом, но... Дело в том, что это и есть моя обычная одежда. Разве ты не помнишь эти сверкающие доспехи? Именно в них я был в Ревери. Я всегда их надеваю, когда мне предстоит...
— Хватит трепаться, Шон! Я не шучу, — перебила она, начиная терять терпение.
Я слегка отступил назад, с удовольствием наблюдая, как она кипит. Кит, несомненно, сердилась по- настоящему, но на ее лице появилась очень, очень соблазнительная гримаска, которая мне ужасно нравилась.
— Значит, ты искала меня, думала обо мне, так? — уточнил я. — Конечно, такого парня, как я, трудно забыть!
— Что это ты вбил себе в голову? — огрызнулась Кит. — Я думала о тебе вовсе не так... не так, как ты думаешь. Мне просто хочется, чтобы у тебя все сложилось удачно. А папа может кое-что для тебя сделать, так что, если хочешь произвести на него хорошее впечатление, лучше переоденься. Посмотри на себя, на кого ты похож!
— То-то я смотрю, ты глаз от меня отвести не можешь!
— Прекрати.
— Я могу замолчать, но мне трудно не замечать очевидное.
— Давай, Шон, пошевеливайся, пока мои еще в баре. Ну пожалуйста!.. Они не будут торчать там вечно, а другой возможности нам может и не предоставиться! — взмолилась Кит.
— О'кей, ладно. Переоденусь. Подумаешь, делов-то... Хочешь, пойдем со мной? Я приму душ и переоденусь, а ты тем временем пороешься в моих компакт-дисках и покритикуешь мои музыкальные вкусы, — предложил я.
— Что ж, звучит неплохо, — откликнулась Кит. — Мне нравится!
— Тебе понравится все, что мы будем делать вместе! — решительно ответил я. И если мои слова не были Самой Большой Ложью Года, я уж и не знаю, что это было.
За те немногие минуты, которые понадобились мне, чтобы смыть с себя пот и соль, по долине реки Мерримак к побережью спустилась гроза. Всю неделю, что я провел в Солсбери, это повторялось чуть ли не ежедневно. Солнце и удушливая жара днем, ливень с грозой вечером. Порой мы с Саймоном выбирались на крышу, пили пиво «Сэм Адамс» и, глядя, как извилистые молнии лупят прямо в купол атомной станции, мечтали о том, чтобы наше унылое существование оказалось скрашено хотя бы небольшой аварией на реакторе.
Тщательно вытершись полотенцем, я надел рубашку и джинсы. Кит тем временем разглядывала мои книжные полки. Книги ее не заинтересовали — она только притворилась, будто читает названия на корешках, зато подборка компакт-дисков настолько очаровала ее, что она даже не сумела этого скрыть. Все это были последние английские диски с самой модной музыкой, которая опережала американскую года на два-три, а то и больше. Обложки дисков вызывали у нее неподдельный восторг. Почти минуту я наблюдал за тем, как Кит перебирает эти сокровища, но тут она обернулась, и мне пришлось притвориться, будто я смотрю поверх ее головы в окно.
— Дождь пошел, — сказал я.
Она, оказывается, этого не заметила. Покосившись на окно, Кит рассеянно кивнула.
Квартирка, которую мы снимали с Саймоном, была очень маленькой. Она состояла из двух тесных спален и скудно обставленной гостиной: софа, два складных стула и журнальный стол. Дверь из гостиной вела в крошечную кухню. Никакого кондиционера, конечно, зато в окно врывался самый что ни на есть настоящий океанский бриз.
— Что это за музыка? — спросила наконец Кит, держа в руках сразу несколько коробок с дисками.
