— Он понимает это.
Ричард вздохнул и кивнул.
— Ну что ж, тогда… делай, что должен, — произнес он мрачно.
13. Женщина на озере
Ольстер просыпался, озаряемый голубым светом машин. Просыпались дома, трущобы, новые квартиры, коттеджи, караваны-трейлеры, автомобили, круги фэйри и священные рощи.
Киллиан стоял у причала парома, ожидая отправки. Он заплатил фунт за перевоз, и паромщик ждал еще одного клиента, чтобы наскрести на этой переправе еще немного деньжат.
Двое мужчин стояли, не шелохнувшись.
Не разговаривая.
Киллиан закурил сигарету.
Паромщик раскурил трубку.
С озера взлетели лебеди, потревоженные шумом. С юга с характерным рокочущим стрекотом приближался вертолет. Это «Чинук» с ревом проносился под блекло-белесым небом, распугивая овец на земле и птиц на озере. В нынешние времена армейский вертолет воспринимался как реликт из прошлого, но люди инстинктивно прятались, когда над их головами проносилось широкое брюхо вертолета с антеннами и прожекторами.
«Ну вот, идиоты, теперь Рейчел и прочие обитатели острова из-за вас проснулись», — подумал Киллиан.
Но вертолет пролетел так быстро, что едва только Киллиан успел произнести про себя эту фразу, как тот исчез, оставив в воздухе постепенно затихающий стрекот двойных винтов, сменившийся свистом и шумом.
Хлопанье крыльев спугнутой стаи птиц — и снова первозданная тишина.
— Слушай, может, тебе дать еще денег? — Киллиан обернулся к паромщику, лысеющему рыжеволосому мужчине под шестьдесят, с бледным лицом, усеянным крупными рыжими веснушками, в толстом шерстяном свитере, попахивающем потом.
Новых пассажиров не предвиделось, и паромщик вздохнул:
— Ну что ж, отправляемся, что ли…
Мужчина нажал на красную кнопку, зажужжал мотор, паромщик повернул небольшой штурвал, и большая плоскодонная лодка поплыла по озеру.
Дождь шел на убыль, перед Киллианом все потонуло в мелкой мороси. Он стоял рядом с паромщиком, держась за поручень, и пил кофе из термоса рыжеволосого, пытаясь утолить жажду. Вкус у кофе в белой пластмассовой чашке был омерзительным, но Киллиан учтиво поблагодарил.
Из тростников выпорхнул кроншнеп и устремился в небо.
Было так красиво и тихо, как будто в какой-нибудь поэме этого шельмеца Йейтса.
Паромщик начал колдовать над радио, но из него доносились только шипение, хрипы и треск, которые распугали уток.
— Да выключи ты радио, приятель, не мешай думать, — попросил Киллиан.
— Не, я сейчас настрою. Это связано с географией местности. Особенность такая. Существует сочетание космических сил, которое работает только тогда, когда ты правильно настроишь аппарат. И только я могу сделать это, — таинственным голосом поведал паромщик.
— «Сочетание космических сил»… — задумчиво пробормотал Киллиан.
И вдруг совершенно без всяких помех включилось «Радио-3». Киллиан плохо знал классическую музыку, но это определенно был Моцарт… или другой великий композитор. Киллиану пришлось согласиться, что музыка — самая подходящая.
Паром обогнул успокоившуюся стаю лебедей, и через несколько минут Киллиан и паромщик уже подплывали к шаткому деревянному причалу, державшемуся на честном слове, паре-тройке гвоздей и нескольких покрышках, укрепленных с внешней стороны.
Лодка ткнулась в причал, и Киллиан тут же спрыгнул с нее.
Он ожидал сразу же увидеть дома, но перед ним лежало поле, а дальше виднелся лиственный лес.
— И куда мне идти? — обратился Киллиан к паромщику.
— Тут есть узкая тропинка, идете по ней минут пять и приходите в деревушку, если можно ее так назвать. Кстати, позвольте узнать, вас кто-нибудь ждет на противоположном берегу? Я подожду тут четверть часа, а потом тронусь в обратный путь.
— Возвращайтесь, — разрешил Киллиан и пошел по заросшей травой тропинке.
Скворцы, одуванчики, колокольчики, над кронами деревьев летают красноперые ястребы. Повсюду множество бабочек самых разнообразных видов.
Это вернуло его в детство, когда он гулял со своим отцом или дядей. Собирали яблоки, черную смородину, грибы. Разумеется, они всё знали, им были известны все съедобные и лекарственные растения.
Это знание ушло с тем поколением, мало кто из нынешних детей-трэвеллеров интересовался традициями, и Киллиан сомневался, сможет ли хоть один из них отличить лисичку от бледной поганки.
Он вошел в лес и был поражен, обнаружив, что находится среди старых ясеней, дубов, гигантских папоротников. Упавшие деревья были покрыты толстой шубой мха, в воздухе стоял одуряющий аромат. Не пройдя и минуты, Киллиан увидел оленя, который следил за ним через просвет в деревьях.
— Привет, — сказал Киллиан.
Когда Киллиан прошел мимо, олень спокойно начал объедать мокрую траву.
Показались дома. Нет, это были, скорее, деревянные домики. Четыре домика стояли близко друг к другу, чуть поодаль — туалет из бетонных блоков и прачечная рядом с берегом.
Над трубой одного из домиков курился сизый дымок.
Киллиан ясно слышал детские голоса.
Дети дрались, а потом один ребенок заплакал.
— Ты плохая! — выкрикнула одна из девочек.
Послышался топот, и прямо на Киллиана выбежала девочка. Выбежала и застыла с раскрытым ртом.
Ей было около пяти, рыжеватые вьющиеся волосы, маленькие растопыренные ушки, какие-то потусторонние серые глаза. На ней было запачканное желтое платье. Она была босая. Ее запросто можно было принять за пейви.
— Ты кто? — удивленно спросила девочка.
— Я Киллиан, — представился мужчина.
Девочка кивнула и, вспомнив, почему она убежала, расплакалась.
— Кто тебя обидел? — ласково спросил Киллиан, опускаясь на колено перед девочкой.
— Меня все обижают, — хныкала девочка.
— А кто это «все»?
— Мама и Клэр. Клэр говорит, что я тупая, что я ничего не знаю. Даже алфавит.
— Тебя как звать, бедняжка?
— Сью.
— А сколько тебе лет?
— Пять.
Киллиан встал. Смутно припомнилось ему что-то из записей о «труднообучаемости» этой девочки. И Ричард говорил, что, когда Рейчел была беременна вторым ребенком, Сью, она употребляла героин.
Но, на взгляд Киллиана, в девочке не было ничего странного. Он попытался припомнить, должны ли были дети в «нормальном» мире знать азбуку к пяти годам? Едва ли…
— Вытри слезы, успокойся, я отведу тебя к маме, — сказал Киллиан, протягивая руку Сью.
