В марте Линда и Ханс поселились под Рюдсгордом, на большой вилле, купленной молодым финансистом. Ханс начал ездить в Копенгаген и обратно, Линда работала как всегда. Когда они более– менее наладили свой быт, Линда поинтересовалась, не придет ли Курт к ним на ужин в следующую субботу. Они ожидают в гости родителей Ханса, и те, разумеется, хотят познакомиться с отцом Линды.
«Я говорила с мамой», — сказала она.
«Она приедет?»
«Нет».
«Почему?»
Линда пожала плечами: «По–моему, она больна».
«Чем это?»
Линда долго молча смотрела на него, потом ответила: «Пьет она слишком много. По–моему, больше чем когда–либо».
«Я не знал».
«Ты много чего не знаешь».
Валландер конечно же принял приглашение на ужин, где познакомится с родителями Ханса фон Энке. Отец, Хокан фон Энке, в прошлом был морским офицером, капитаном второго ранга, командовал как подводными лодками, так и надводными противолодочными кораблями. Насколько известно Линде — хоть она и не была вполне уверена, — ему доводилось также входить в состав оперативного штаба, который решал, когда подразделения вооруженных сил могут атаковать противника действительным огнем. Мать Ханса фон Энке, Луиза, преподавала языки. Братьев и сестер у него не было. Единственный ребенок.
— Я не привык общаться с аристократами, — мрачно сказал Валландер, когда Линда умолкла.
— Они самые обычные люди. Думаю, вы найдете о чем поговорить.
— Это о чем же?
— Сам увидишь. Не будь таким пессимистом.
— Да вовсе я не пессимист! Просто спрашиваю.
— Ужин в шесть. Не опаздывай. И не бери с собой Юсси. От него один беспорядок.
— Юсси очень послушная собака. В каком они возрасте, его родители?
— Хокану скоро семьдесят пять, Луиза на несколько лет моложе. Кстати, Юсси никогда не слушается, тебе ли не знать, ведь это ты не сумел воспитать его. Слава богу, со мной у тебя вышло удачнее.
Она вышла прежде, чем Валландер успел ответить. На миг он попробовал возмутиться, что последнее слово всегда остается за дочерью. Но не сумел и вновь склонился над бумагами.
В ту субботу, когда он выехал из Истада, чтобы познакомиться с родителями Ханса фон Энке, в Сконе моросил необычайно теплый дождик.
С раннего утра Валландер сидел в кабинете, еще раз, бог весть который по счету, просматривал важнейшие разделы следственных материалов по делу об убийстве хозяина оружейного магазина и краже револьверов. Вне всякого сомнения, личность преступников установлена, но доказательств пока что нет. Я разыскиваю не ключ, думал он, а пока что лишь отдаленный звон связки ключей. К трем часам он просмотрел половину объемистого материала. И решил поехать домой, соснуть часок–другой, а потом одеться к ужину. Линда говорила, что родители Ханса фон Энке, на ее вкус, пожалуй, чересчур чопорны, но именно поэтому предложила, чтобы он надел свой лучший костюм.
«Костюм у меня один, тот, в котором я хожу на похороны, — сказал Валландер. — Но белый галстук, надеюсь, не обязателен?»
«Тебе незачем приходить, если все, по–твоему, так скверно».
«Я просто пытался пошутить».
«Неудачно. У тебя есть по меньшей мере три синих галстука. Надень один из них».
Около полуночи, возвращаясь на такси в Лёдеруп, Валландер думал, что вечер оказался значительно приятнее, чем он ожидал. И со старым капитаном второго ранга, и с его женой он вполне мог поговорить. В обществе незнакомых людей он всегда держался настороже, всегда считал, что они с более или менее плохо скрытым презрением относятся к тому, что он полицейский. Но у этих двоих ничего подобного не заметил. Напротив, оба, как ему показалось, проявили неподдельный интерес к его работе. Вдобавок Хокан фон Энке имел ряд соображений и касательно организации шведской полиции, и касательно различных недочетов в расследовании широко известных преступлений, что Валландер любезно согласился с ним обсудить. В свою очередь он смог расспросить о подводных лодках, о шведском военно–морском флоте, о нынешних сокращениях в шведских вооруженных силах и получил компетентные и интересные ответы. Луиза фон Энке говорила мало, большей частью сидела с дружелюбной улыбкой и слушала разговор за столом.
Когда вызвали такси, Линда проводила отца до калитки. Шла с ним под руку, склонив голову к его плечу. Так она делала, только когда была им довольна.
— Стало быть, я вел себя хорошо, — сказал Валландер.
— Лучше чем когда–либо. Можешь ведь, когда захочешь.
— Что могу?
— Хорошо себя вести. Даже задавать разумные вопросы о вещах, не имеющих отношения к работе полиции.
— Они мне понравились. Но о ней я узнал мало.
— О Луизе? Она такая. Говорит мало. Зато слушает лучше нас всех, вместе взятых.
— Мне она показалась чуточку загадочной.
Они вышли к дороге и стали под деревом, прячась от дождя, который так и не перестал.
— Не знаю никого загадочнее тебя, — сказала Линда. — Много лет я думала, что у тебя есть секрет, который ты стараешься скрыть. Но теперь поняла, что лишь часть загадочных людей вправду что–то скрывает.
— И я не из их числа?
— Пожалуй, да. Я права?
— Пожалуй. Хотя, возможно, иной раз человек хранит тайны, о которых сам не знает.
Темноту прорезал свет фар — подъехало такси. Машина оказалась похожей на автобус, в таксопарках они становились все более популярны.
— Терпеть не могу эти автобусы, — проворчал Валландер.
— Не заводись. Завтра я доставлю твою машину.
— После десяти я буду в Управлении. А теперь иди и узнай, как я им понравился. Завтра жду отчета.
Линда пригнала его машину утром, около одиннадцати.
— Очень, — сказала она, войдя в кабинет, по обыкновению, без стука.
— Что «очень»?
— Ты им очень понравился. Хокан выразился довольно забавно. Сказал: «Твой папа — незаурядная аквизиция [Приобретение.] для семьи».
— Я даже не знаю, что это означает.
Ключи от машины Линда положила на стол. Спешила уйти, потому что они планировали прогулку с ее будущими свекром и свекровью. Валландер глянул в окно. В тучах появились просветы.
— Вы поженитесь? — спросил он, когда дочь уже направилась к двери.
— Им очень этого хочется, — ответила она. — Буду признательна, если хоть ты не станешь настаивать. А мы посмотрим, подходим ли друг другу.
— Но у вас же будет ребенок?
— В этом смысле все в порядке. Но сможем ли мы затем прожить вместе всю жизнь — дело другое.
Она исчезла. Валландер слышал ее быстрые шаги, каблуки сапог стучали по полу. Не знаю я свою дочь, думал он. Когда–то полагал, что знаю. А теперь понимаю: она становится все более и более незнакомой.
Он стал у окна, глядя на старую водонапорную башню, голубей, деревья, синее небо в разрывах редеющих туч. Тревожное волнение нахлынуло на него, тоскливое одиночество, заполнявшее все вокруг. Или, может, на самом деле оно было внутри? Все его существо как бы незаметно превращалось в песочные
