– А как ты себя чувствуешь?
– В какой-то из дней начались боли. Сейчас все прошло.
– Пытаюсь представить себя в твоей шкуре. Не получается.
Они стояли на крыльце гостиницы. Стефан наблюдал за воробьем, клевавшим дохлого червяка. Я и сам не могу представить себя в своей шкуре, подумал он. Мне до сих пор кажется нереальным, что девятнадцатого ноября я должен явиться в буросскую больницу для облучения.
– Покажи мне до отъезда это место, где стояла палатка, – попросил Джузеппе.
Стефан собирался уехать сразу, но отказать Джузеппе он не мог.
– Когда? – спросил он.
– Сейчас.
Они сели в машину Джузеппе и поехали на Линселль.
– Леса в этой части страны совершенно непроходимые, – внезапно нарушил молчание Джузеппе. – Если остановиться и пройти десять метров, попадаешь в совершенно другой мир. Ты это и сам заметил.
– Да. Заметил.
– Такому человеку, как Молин, наверное, было легче жить со своей памятью именно в лесу. Здесь время не движется. Никто его не беспокоит. Там, где ты нашел дневник, не было, случайно, еще одного мундира? Он совершенно спокойно мог бы его надевать, маршировать по тропинкам и кричать: «Хайль Гитлер!»
– Он сам пишет, что дезертировал. В горящем Берлине снял с убитого гражданскую одежду. Если я ничего не путаю, он сбежал из Берлина в тот же день, когда Гитлер покончил самоубийством. Но тогда Молин, судя по всему, этого не знал.
– Мне кажется, о самоубийстве Гитлера несколько дней молчали, – неуверенно сказал Джузеппе. – Потом кто-то выступил по радио и сказал, что фюрер пал на посту. Но может быть, я что-то путаю. Я не силен в истории.
Они повернули к дому Молина. На деревьях висели обрывки заградительной ленты.
– Надо бы прибрать за собой, – сказал Джузеппе сконфуженно. – Но мы передали дом дочери. Ты, кстати, видел ее?
– Не видел с тех пор, как мы с ней беседовали.
– Решительная дама, – сказал Джузеппе. – Интересно, знает ли она биографию отца. Надо с ней поговорить.
– Наверное, должна знать.
– Может быть, стыдится. Любому было бы стыдно, что его отец – наци.
Они вышли из машины и немного постояли, прислушиваясь к неумолчному шуму леса. Потом Стефан повел Джузеппе на берег к обнаруженной им стоянке.
Он сразу увидел, что кто-то здесь побывал после него, и резко остановился. Джузеппе удивленно посмотрел на него:
– Ты что?
– Не знаю. Мне кажется, здесь кто-то был.
– Что-то изменилось?
– Не знаю.
Он осмотрелся. На первый взгляд все было так же. И все равно он точно знал, что кто-то тут побывал. Что-то было не так. Джузеппе ждал. Стефан дважды обошел место, прежде чем понял, в чем дело. Тогда он сидел на поваленном дереве и крутил в руках еловую ветку. Поднявшись, он оставил ветку на земле там, где сидел. Теперь эта ветка лежала на тропинке у воды.
– Кто-то здесь был, – сказал Стефан. – Кто-то сидел на этом стволе.
Он указал на ветку.
– Можно снять отпечатки пальцев с еловой ветки? – спросил он.
– Вполне возможно, – сказал Джузеппе, вынимая из кармана пластиковый мешочек. – Попробовать-то никто не мешает. А ты уверен?
Стефан кивнул. Он точно помнил, куда положил ветку. А теперь она переместилась. Он ясно представил себе, как кто-то сидит на стволе, точно так же, как и он несколько дней назад, потом поднимает ветку и швыряет ее в сторону.
– Тогда надо вызвать собак, – сказал Джузеппе и вытащил мобильник.
Стефан посмотрел на опушку. Внезапно у него возникло ощущение, что рядом вполне может кто-то быть. Кто-то может за ними наблюдать.
И одновременно что-то шевельнулось в памяти. Что-то такое связанное с Джузеппе. Он задумался, но ничего не шло в голову.
Джузеппе разговаривал с кем-то по телефону. Он задал несколько вопросов, вызвал опергруппу с собаками и нажал кнопку отбоя.
– Странно, – сказал Джузеппе.
– Что?
