— Где? — потребовал ответа Лоусон.
— На Эппл-ярдс-лейн. Он остановил меня на обычном маршруте.
— Как он выглядел?
— Как обычно.
— Рост? Возраст? Цвет глаз? Ну же, мистер Дент, напрягитесь.
Дент неловко поерзал на стуле:
— Не знаю. Среднего роста, может, метр семьдесят пять. Откуда, черт возьми, мне знать, сколько ему было лет? Не старый, но и не молодой уже.
Он замолчал, и Лоусону пришлось подстегнуть его память:
— Глаза какие?
— Вроде голубые… Не темные, уж точно. И прежде, чем вы спросите… На нем была шапка, так что я не знаю, какого цвета у него волосы.
— Опишите шапку.
Дент вздохнул с видом человека, честно выполнившего свой долг, а к нему еще с глупыми вопросами лезут, и ответил:
— Черная. Шерстяная. Из тех, что сейчас носит молодежь.
— По-моему, вы сказали, что он немолодой.
— Ну да. Это я просто к примеру…
— Телосложение?
— Трудно сказать.
Лоусон издал нетерпеливый возглас.
— На нем было что-то вроде анорака! Такая объемная куртка! — возмутился Дент. — Откуда мне знать!
Лоусон сделал глубокий вдох и попытался успокоиться:
— Какого цвета?
— Что, куртка? — Он заметил раздражение Лоусона и поспешно добавил: — Ладно-ладно! Синяя. Светло-синяя, с такой красной штуковиной посередине.
— «Красной штуковиной»? Он что, неаккуратно позавтракал?
— Нет! — воскликнул Дент. — Вшитая такая по краям полоска.
— Кант, — догадался Лоусон. — Слава богу, хоть что-то выяснили. Вы не заметили, может, кольцо или какие-то украшения, татуировки?
Дент покачал головой:
— Я смотрел только на семьдесят пять фунтов в его руке.
— Семьдесят пять фунтов? — переспросил Бартон. — Думаете, ваша услуга того стоила?
— Слушайте, — сказал Дент. — Он сказал, что стырил эту сережку, но его совесть замучила, теперь желает вернуть ее, а светиться возле дома ему не хочется.
— Держу пари, сильно не хочется, — пробормотал Бартон.
— И вы помогли ему, — сказал Лоусон.
— Верно.
— За семьдесят пять фунтов.
Дент пожал плечами и начал ковырять ногти. Они были обкусаны до мяса, и, похоже, его так и подмывало вгрызться в них и теперь.
— Хорошо знаете свой маршрут, мистер Дент?
— Я работаю на этом маршруте два раза в день вот уже восемь лет, — сказал почтальон, впервые за время допроса взглянув Лоусону в глаза.
— Значит, вы знали, к какому дому вы подбрасываете сережку?
Дент снова отвел взгляд.
— Вы же смотрите новости?
Дент замотал головой:
— Ну уж нет, у вас не получится! Я догадываюсь, к чему вы клоните, но вы меня не запутаете. Я просто сделал то, о чем меня попросил этот тип. Он сказал, что хочет по-тихому все уладить.
— А вам не пришло в голову, что у него мог быть более… зловещий мотив?
— Хорошо, я признаю, что так могло бы быть. Но ведь ничего страшного не случилось…
— Вы только взяли деньги и поместили ваши мозги в карман брюк вместе с бумажником!
— Нет, погодите…
Но Лоусон продолжил, не слушая его возражений:
— Если бы вы сообщили об этом, то мы, возможно, уже поймали бы похитителя. Но вам это конечно же и в голову не пришло.
— Нет! — выкрикнул Дент. — Не пришло!
Они завершили допрос через несколько минут: было ясно, что от Дента им уже не добиться ничего путного. Когда его провожали к двери, Лоусон сказал ему вслед:
— Сейчас вы — сообщник похитителя. Если с Кларой Паскаль что-нибудь случится, вам, вероятно, предъявят обвинение в соучастии в убийстве. Поразмышляйте над этим на досуге, может, это освежит вашу память.
Несколько минут Лоусон и Бартон сидели в тишине. Пленки с записанным допросом лежали на столе перед ними. Бартон откашлялся, Лоусон взглянул на него:
— Ничего не говори, Фил… — Он прижал ладони к закрытым глазам, пытаясь унять жжение под веками. — Я знаю… Дент — всего лишь жадный дурак и не видит дальше бумажек, которыми тот парень помахал у него перед носом.
— А может, это был вовсе и не похититель, — утешил его Бартон.
— Не думаю, Фил. Пиппа тоже запомнила синюю куртку с красным кантом, так что, скорее всего, это наш человек. Да и рискнул бы он действовать с сообщником?
Бартон промолчал, но Лоусон и не ожидал ответа.
— А, к черту! — Инспектор взял со стола пленки и встал. Болели все мышцы, только теперь он понял, каких усилий ему стоил допрос — будто все это время он камни ворочал. — Мы подобрались к нему так близко! Еще бы чуть-чуть! Сорвалось…
— Да прекрати ты ради бога! — воскликнул Бартон. — Он остановил этого Почтальона Пэта[7] в полумиле от дома Паскалей. В группе наблюдения работают профессионалы, но они не всемогущи…
Лоусон устало кивнул: Бартон был прав. Что толку обвинять себя? Кларе это все равно не поможет.
— Что там с Мелкером? — спросил инспектор. — Нашли связи между ним и Касаветтесом?
Они вышли из участка, кивнув охраннику. Внутренняя дверь в Музей полиции была заложена кирпичом из соображений безопасности, и теперь войти туда можно было только с улицы. Они поспешили, опустив головы и подняв воротники, чтобы защититься от дождя, и, как только они свернули за угол, раздались крики и их окружила толпа фотографов и журналистов. Лоусон вздрогнул.
— Вот черт! — вырвалось у него.
Он совсем забыл про прессу.
— Есть какие-нибудь зацепки, сэр?
— Уже было требование выкупа?
— Это правда, что вы арестовали подозреваемого?
Лоусон сжал зубы и продолжал идти.
— У вас есть предположения, где может находиться Клара?
И вдруг раздался вопрос, который заставил его остановиться:
— Что вы можете сказать о сережке, инспектор?
Лоусон повернулся, чтобы взглянуть в лицо слишком осведомленному репортеру. Как, черт возьми, он узнал о сережке?
В толпе зашушукались: «Что за сережка?» И тогда журналист ответил вопросом на вопрос — и этот момент сегодня вечером будут транслировать по радио и телевидению по всей стране:
