объясняется тем, что некоторые зарегистрированы под несколькими именами, кличками и так далее. Так что ЦРУ приобрело длиннющий список имен — ничего другого там нет. Если потребуется узнать, в какой степени тот или иной носитель определенного имени сотрудничал с Главным разведывательным управлением, необходимо обращаться к другим регистрам с помощью кодов, ссылки на которые, правда, в списке тоже есть.
Проблема в том, что другие регистры в сделку не входили, американцам продали только этот список, и это имело определенные информационные последствия: к примеру, имя сверхсекретного супершпиона могло стоять на строчку выше или ниже какого-нибудь болвана, который, присутствуя на приеме в посольстве ГДР, подвыпив и расслабившись, сказал что-нибудь вроде: «А что, он славный мужик, ваш Хонеккер». Все зависело от буквы, на которую начиналась его фамилия.
— И что самое важное, — сказал Берг доверительно, — роузвудский регистр стал мощным оружием. Это был превосходный питательный бульон, на котором росла вся последующая разведывательная работа. А что касается самой операции, готов поставить на кон всю мою профессиональную гордость, она была абсолютно чистой… Может быть, единственной в своем роде из всех бесчисленных сделок с архивами Штази.
Юханссон и сам знал, что архив Штази за годы после развала ГДР дербанили почем зря. Сделки эти, впрочем, были не очень значительными, зато очень грязными.
— Они нашли золотую жилу, — добавил Берг. — Для таких, как ты и я, — золото чистейшей пробы. — И дружелюбно кивнул Юханссону.
Вот, значит как, подумал Юханссон со смешанным чувством. Он пока еще не привык к новому кругу общения. Ты и я… Кто это — мы?
Сложней обстояло дело с архивом СИРА.
— System Information Recherche der Aufklaring, — сказал Берг на безупречном немецком. — Система поиска разведывательной информации, — перевел он на всякий случай, хотя вовсе не был убежден, что его преемник на самом деле такой деревенский простак, каким выглядит. Надеюсь, не обидится, подумал он.
В архиве СИРА были не только имена шпионов, пособников и просто сочувствующих, а также данные, в чем именно заключался вклад того или иного агента в разведывательную работу. Проблема заключалась в том, что было совершенно неясно, насколько этим данным можно верить. Некоторые высокопоставленные чины в западных разведках утверждали, что весь так называемый архив СИРА — сплошной блеф и надувательство. Гигантская дезинформационная операция, где минимальный процент истинных данных служил лишь для маскировки ложных.
Берг с этим был не согласен. Они дуют на воду, сказал он. Интересно, кто бы мог дать такое задание — разработать и создать всеобъемлющую фальшивку? Восточный блок рухнул, и служб, которые могли бы этим заняться, просто не существовало. И в то же время, по его мнению, истинный архив СИРА подправлен и подчищен. И почти наверняка в нем содержится немало выдумок — причину нетрудно понять.
Когда ГДР не стало, сотне тысяч сотрудников Штази было вовсе не до смеха. В кулуарах только и говорили, сколько лет отсидки получит тот или иной товарищ по работе. Дома, в спальнях, задавали тот же вопрос себе. Все зависело от того, чем грозит им огласка архивных материалов. Их политические наниматели решили следовать принципу «спасение утопающих — дело рук самих утопающих» и предоставили Штази самостоятельно проследить, чтобы материалы, компрометирующие сотрудников в новых условиях, были уничтожены.
Открылись небывалые возможности: с одной стороны, укрепить свой собственный юридический фундамент, а с другой — заработать на несчастье бывших подельников или даже спасти (тоже, разумеется, не бесплатно) кого-то из них от предстоящего разоблачения. Времени было в обрез. Не надо было обладать глубоким аналитическим умом, чтобы понять, что, когда противник займет их место, будет уже поздно спасать шкуру, а уж тем более — заниматься вышеописанным бизнесом.
— Как указывает пресса, — произнеся эту формулу, Берг сморщил длинный нос, — в общем, в газетах промелькнуло сообщение, что некий бывший сотрудник Штази, ныне служащий другому хозяину, незадолго перед Рождеством тысяча девятьсот девяносто восьмого года наткнулся на всеобъемлющую компьютерную базу данных, непонятным образом уцелевшую. Она-то уж точно должна была быть уничтожена сразу после падения Берлинской стены в восемьдесят девятом. И как раз к новому тысячелетию новость попала в печать… Чушь собачья, ты и сам прекрасно понимаешь, — продолжил Берг. — Зайди в обычную шведскую библиотеку, и сразу поймешь, насколько нелепа вся эта история. Так не бывает и быть не может. Понять бы, что творится в башке у журналюг. Как они это себе представляют? Он что, споткнулся о какой-нибудь ящик? Пошел в погреб за пивом, а там, оказывается, спрятали базу данных всей Штази…
То, что в прессе называют «архив СИРА», — это материал, который изначально находился в разных базах данных и регистрах Штази, по каким-то причинам не уничтоженных. Происхождение его весьма туманно, и единственное, что можно сказать с полной уверенностью: в том виде, в каком его «обнаружили» и в каком он известен сейчас, существовать он не мог даже в качестве рабочего материала, и уж подавно — архива. Составили его совсем недавно, может быть, даже после падения Берлинской стены. Отсюда и все сомнения в его аутентичности. Прежде чем решились показать прессе краешек платочка, над архивом СИРА несколько лет работали дешифраторы и аналитики.
— Об операции «Роузвуд» я знал с начала девяностых, — сказал Берг, — а данные из этого архива американцы передали мне в девяносто третьем году.
— Очень благородно с их стороны, — заметил Юханссон.
На каких-то курсах он слышал, что даже немецкая служба безопасности не имела доступа к данным из архива «Роузвуд», пока не выменяла их у американцев на кое-какие сведения из архива СИРА, и произошло это не раньше чем год назад.
— Благородство сомнительное, — сухо отозвался Берг. — В девяносто третьем у меня было что предложить взамен, так что филантропией там и не пахло.
А данными из архива СИРА, по словам Берга, начали широко торговать лишь несколько лет спустя. К концу девяностых торговля развернулась вовсю, как «Роузвудом», так и СИРА.
— И захват немецкого посольства в свете этих данных оказался весьма интересным, — с лукавым видом сказал Берг. — По-настоящему интересным…
— Рассказывай, не томи.
Уже в 1993 году Берг — главным образом из любопытства, если ему верить, — выменял у американцев данные из «Роузвуда» о шведском участии в захвате посольства. После несложного анализа выяснилось совершенно определенно: террористам помогали четверо. По алфавиту: Веландер, Тишлер, Штейн и Эрикссон. И, разумеется, ни слова, в чем конкретно заключалось участие каждого.
— Короче говоря, по данным Штази, немцам помогали именно эти четверо. Откуда они это узнали, можно только гадать. Но ты, конечно, знаешь, что я составил себе более детальное представление…
— Веландер и Эрикссон, — догадался Юханссон. — Может быть, в какой-то степени Тишлер, а Штейн, в общем, ни при чем.
— Примерно так, — согласился Берг. — Двое активно помогали, третьего почти ни во что не посвящали, а ее просто использовали.
Самое интересное началось, когда несколько лет спустя Берг сравнил все эти выводы с данными из архива СИРА.
Если считать материалы «Роузвуд» заслуживающими доверия — а Берг утверждал, что у него нет в этом ни малейших сомнений, — то фамилии всей четверки должны были прямым ходом перекочевать в архив СИРА, к тому же с подробным указанием вклада каждого в дело о захвате посольства. Для Берга это было особенно интересно, потому что давало возможность ретроспективно оценить собственные аналитические подвиги.
— Ты, конечно, уже догадался. — Берг испытующе посмотрел на Юханссона.
— В архиве СИРА их имен не было, — сказал Юханссон.
Проще пареной репы, подумал он.
— Вот именно, — кивнул Берг. — Никого, ни одной запятой! Это в высшей степени странно, потому что, если даже оставить в стороне посольство, у Штази были все причины зарегистрировать их всех или, по крайней мере, такого, как Веландер. Или Эрикссон. Кстати, Эрикссон был редкостный мерзавец. — Берг
