— Инспектор Старр уверен, что Гудир — штатный сотрудник отдела уголовного розыска, — сказала она, похищая у Ребуса горстку орешков.
— А можно мне будет залезть пальцами в твое чили, когда его принесут?
— Я куплю тебе еще пакет, если хочешь.
Ребус глотнул пива. Шивон предпочла ядовитую на вид смесь лаймового сока с газированной водой.
— Какие планы на завтра? — спросил он.
— Работаем.
— Значит, никаких прощальных вечеринок для седого ветерана?
— Ты сам не хотел, чтобы мы устраивали тебе торжественные проводы.
— Значит, вы просто сбросились и купили мне какой-нибудь милый сувенир?
— Никому не хотелось превышать кредит в банке, так что извини… Кстати, когда заканчивается срок, на который тебя отстранили?
— Где-то после обеда, я думаю.
Ребус замолчал, вспоминая сцену в кабинете начальника полиции Корбина. Сэр Майкл Эддисон в гневе выбегает вон… А ведь сэр Майкл — приемный отец Джилл Морган. Джилл знакома с Нэнси Зиверайт. Нэнси, Джилл и Эдди Джентри находятся под тайным наблюдением, а Роджер Андерсон, Стюарт Джени и Джим Бейквелл просматривают записи их невинных забав… Он вздохнул. Похоже, все обитатели Эдинбурга так или иначе связаны друг с другом: каждый знаком с каждым если не напрямую, то через общих друзей, приятелей. Будучи детективом, Ребус довольно часто замечал эту связь людей и событий. Федоров и Андропов, Андропов и Кафферти, мир власти и преступный мир, верхние и нижние, чистые и нечистые… Сол Гудир знал Нэнси и ее компанию. И он приходился братом Тодду, а от него ниточка тянулась к Шивон и к самому Ребусу. И все они пребывали в постоянном движении, беспрестанно меняя партнеров, как в танцевальном марафоне. Как там назывался этот фильм? Что-то насчет загнанных лошадей…[26] В общем, танцуй, пока можешь, потому что остальное не имеет значения.
Увы, вскоре Ребусу предстояло покинуть танцпол, и в этом заключалась главная проблема. Задумчиво сдвинув брови, он наблюдал за тем, как Шивон расстилает на коленях бумажную салфетку и склоняется над тарелкой чили, которое только что принес официант. Уже завтра, подумал Ребус, он окажется за пределами танцевальной площадки, а еще через пару недель затеряется в толпе зрителей и перестанет быть участником шоу. Он видел, как это происходило с другими полицейскими: уходя в отставку, на пенсию, все они обещали не терять связь с прежними друзьями, но каждый их визит только подчеркивал, какая глубокая пропасть пролегла между ними и их бывшими коллегами. Походы в бар, чтобы выпить, поболтать, обменяться сплетнями и новостями, будут случаться сначала раз в месяц, потом — раз в несколько месяцев.
А потом прекратятся совсем.
Разумнее всего было отрубить все разом. Так, во всяком случае, ему говорили. Но подумать об этом как следует Ребус не успел — Шивон спросила, не хочет ли он немного чили.
— Только возьми вилку, — предупредила она.
Ребус улыбнулся.
— Со мной все в порядке, — заверил он ее.
— Мне показалось, ты задумался о чем-то своем.
— О своем возрасте, — пояснил Ребус.
— Значит, завтра после обеда ты придешь в участок?
— Проводов не будет? — еще раз уточнил он.
Шивон покачала головой.
— В финале пьесы все дела должны быть раскрыты.
— Разумеется.
Ребус криво усмехнулся.
— Мне будет очень тебя не хватать, — произнесла Шивон, не поднимая глаз от тарелки.
— Только первое время, наверное, — ответил он, приподнимая свой пустой бокал. — Я, пожалуй, повторю.
— Ты же за рулем.
— Ты же не пьешь, значит, сможешь подбросить меня до дома.
— На твоей машине?
— Да, а потом я вызову тебе такси.
— Это очень щедрое предложение, Джон.
— Вовсе нет. Я сказал, что вызову такси, но это не значит, что я собираюсь за него платить, — сообщил Ребус и, поднявшись, направился к стойке.
Он все же заплатил. Прощаясь, Ребус сунул ей в руку десятифунтовую банкноту и кивнул.
Место для его «сааба» нашлось в самом начале Арден-стрит. Ребус уже собирался пригласить Шивон зайти, но тут из-за угла вынырнуло свободное такси. Шивон махнула водителю рукой, потом протянула Ребусу ключи от его машины.
— Повезло, — сказала она, имея в виду такси. Тогда-то Ребус и достал деньги, которые Шивон в конце концов взяла.
— Поезжай прямо домой, — напутствовал он.
Провожая взглядом удаляющееся такси, Ребус, однако, задумался, готов ли он сам последовать собственному совету. На часах было почти десять, но температура пока держалась намного выше нуля. Подойдя к дому, Ребус некоторое время стоял перед дверьми, глядя на окна своей гостиной во втором этаже. В окнах было темно. Дома его не ждала ни одна живая душа. Непроизвольно Ребус подумал о Кафферти, гадая, что снится бандиту, если только коматозные больные вообще способны видеть сны. Что они вообще чувствуют? На мгновение он задумался, не отправиться ли ему в больницу, чтобы немного посидеть с Кафферти. Не исключено, что одна из дежурных сестер предложит ему чашечку чая. Быть может, она даже окажется хорошей слушательницей, и тогда он сможет поделиться с ней своими мыслями и соображениями. Федорову проломили череп ударом сзади. На Кафферти тоже напали сзади, но ему нанесли всего один или два сильных и точных удара, тогда как поэта сначала зверски избили и только потом прикончили. Какая связь между двумя этими событиями? Андропов — вот единственный ответ, который приходил Ребусу на ум. Андропов и его высокопоставленные друзья, Меган Макфарлейн и Джим Бейквелл. Кафферти всячески ублажал Бейквелла и других банкиров, устраивая для них особые холостяцкие вечеринки, а Андропов тем временем готовился перевести свой бизнес в Шотландию, где новые друзья обеспечили бы ему режим наибольшего благоприятствования и защитили от уголовного преследования на родине. То, что обвинения, предъявленные Андропову в России, были очень серьезными, не имело для Бейквелла и компании решающего значения, потому что для таких людей бизнес всегда оставался на первом месте.
Спохватившись, Ребус вдруг понял, что по-прежнему глядит на неосвещенные окна собственной квартиры.
— Подходящий вечер для прогулки, — сказал он себе и, сунув руки в карманы, пошел по улице дальше.
Марчмонт засыпал, на Мелвилл-драйв почти не было машин, и даже на аллее под названием Джобоун-уок, пересекающей Медоуз, Ребус встретил всего нескольких прохожих — студентов, возвращающихся домой после дружеских вечеринок. Проходя под ведущей в аллею аркой, сделанной из настоящей китовой челюсти, Ребус уже не в первый раз задумался о том, кому пришла в голову столь экстравагантная идея. Когда-то, когда его дочь была совсем маленькой, они, гуляя, притворялись, будто кит глотает их обоих, как Иону или Пиноккио, но теперь… С аллеи доносились пьяные песни — на одной из скамеек, составив на землю пакеты с выпивкой, расположились бродяги. Старые больничные корпуса были превращены в новенькие жилые дома, изменившие привычные очертания линии горизонта. Ребус шел и шел, пока не добрался до Форрест-роуд. Там, вместо того чтобы двинуться дальше к Холму, он свернул на развилке у Грейфрайарз-бобби и вскоре оказался на Грассмаркет. Большинство пабов были еще открыты,
