непризнанными властителями общества, но реальная власть находилась, несомненно, в руках людей в дорогих костюмах.
— Как ты думаешь, это она его так целует, или что?.. — проговорил один из курильщиков, и Ребус поднял голову.
Хейс и Тиббет сплелись в объятиях, прижавшись лицами друг к другу, и он мысленно пожелал обоим удачи. Полицейская работа постоянно вставала между ним и его женой и в конце концов разрушила его брак, но Ребус знал немало полицейских, чья семейная жизнь сложилась вполне благополучно, причем некоторые были женаты на своих коллегах.
— Или что, — отозвался другой курильщик. — Но может быт, и целует.
Дверь позади Ребуса распахнулась, и из бара выглянула Шивон.
— А, вот ты где!.. — воскликнула она.
— Я здесь, — подтвердил Ребус.
— Мы боялись, что ты потихонечку смылся.
— И не думал. — Он показал ей остаток сигареты. — Вернусь через пару минут.
Пытаясь согреться, Шивон обхватила себя руками за плечи.
— Не бойся, — сказала она. — Никто не собирается произносить прощальных речей и тому подобного.
— Ты отлично все организовала, Шив, — уверил ее Ребус. — Спасибо.
Услышав похвалу, Шивон ухмыльнулась.
— Как поживает Колин?
— Думаю, Фил скоро вернет его к жизни.
Ребус кивком указал на две фигуры, слившиеся в одну.
— Надеюсь, они не пожалеют об этом утром, — проворчала Шивон.
— Что это за жизнь, если наутро тебе даже пожалеть не о чем? — откликнулся один из курильщиков.
— Я бы хотел, чтобы эти слова были высечены на моей могиле, — согласился другой.
Несколько мгновений Шивон и Ребус молча смотрели друг другу в глаза.
— Пойдем назад? — промолвила она наконец.
Ребус кивнул и, затушив сигарету, последовал за ней в бар.
Было уже далеко за полночь, когда у больницы «Уэстерн дженерал» остановилось такси. В этот час в больнице не было почти никого из персонала, поэтому дежурная медсестра остановила Ребуса только в коридоре, где находилась палата Кафферти.
— Вы пьяны! — возмущенно сказала она.
— С каких это пор медсестры начали ставить диагноз? — попытался отшутиться Ребус.
— Я сейчас вызову охрану.
— Зачем?
— Пациентов нельзя навещать посреди ночи. Особенно тяжелых…
— Почему?
— Потому что в это время они спят.
— Я не собираюсь играть здесь на волынке и вообще шуметь, — возразил он.
Медсестра показала на потолок. Ребус поднял голову и увидел видеокамеру, глядящую прямо на него.
— Видите? — сказала сестра. — Охрана сейчас будет здесь.
— Прошу вас, ради бога!
Дверь палаты Кафферти за ее спиной отворилась. На пороге стоял какой-то человек.
— Не волнуйтесь, мисс, я с ним разберусь.
Сестра резко развернулась к нему.
— А вы кто такой? Кто вас сюда пустил?! Я сейчас…
Увидев полицейское удостоверение, она замолчала.
— Инспектор Стоун, — представился детектив. — Не беспокойтесь, я знаю этого типа и позабочусь, чтобы он никого здесь не побеспокоил. Присядем, Джон?..
С этими словами Стоун указал на составленные в ряд стулья для посетителей. Ноги у Ребуса уже слегка подкашивались, поэтому возражать он не стал. Когда он опустился на стул, инспектор кивнул медсестре в знак того, что все в порядке, и она ушла. Стоун тоже сел, оставив между собой и Ребусом одно свободное место, и принялся запихивать удостоверение в карман.
— У меня еще недавно тоже было такое, — сообщил ему Ребус.
— Что у тебя в сумке? — спросил Стоун.
— Памятные подарки пенсионеру.
— А-а, это многое объясняет… — протянул инспектор.
— Например — что? — Ребус попытался сфокусировать на нем взгляд — впрочем, без особого успеха.
— Например, количество выпитого.
— Шесть пива, четыре виски и примерно полбутылки вина, — перечислил Ребус задумчиво.
— И все еще на ногах!.. — Стоун недоверчиво покачал головой. — Так что же привело тебя сюда? Не дают покоя недоделанные дела, так, что ли?
Ребус полез за сигаретами, но вовремя вспомнил, где находится.
— Что ты имеешь в виду?
— Я тут, грешным делом, подумал, уж не собирался ли ты перерезать Кафферти пару трубок или отсоединить несколько проводов.
— Это не я напал на него на мосту.
— А забрызганная кровью бахила говорит об обратном.
— Вот не знал, что недо… неодушевленные предметы умеют говорить, — промолвил Ребус, вспоминая разговор с Соней.
— Они говорят на своем собственном языке, Ребус, — пояснил Стоун. — А эксперты выступают в качестве переводчиков.
«Да, — подумал Ребус, у которого немного прояснилось в голове. — Эксперты исследуют улики, которые находят на месте преступления малышка Соня и другие».
— А ты что здесь делаешь? — спросил он. — Тоже решил навестить больного?
— Хочешь сменить тему?
— Нет, просто спрашиваю.
Помолчав, Стоун кивнул.
— Наружное наблюдение отменяется, по крайней мере до тех пор, пока Кафферти не придет в себя, — сказал он. — А это значит, что утром я смогу вернуться домой. Впрочем, инспектор уголовного розыска Дэвидсон обещал держать нас в курсе событий.
— Только я не советовал бы вам задавать ему сложные вопросы завтра утром, — посоветовал Ребус. — Когда я видел его в последний раз, Шэг пытался танцевать прямо посреди улицы.
— Я это учту. — Стоун поднялся. — А теперь идем, я тебя подвезу.
— Я живу на другом конце города, — ответил Ребус. — Лучше я вызову такси.
— Тогда я подожду, пока оно придет.
— Но это вовсе не потому, что ты мне не доверяешь, правда?
Стоун не ответил, и Ребус шагнул к двери палаты, но только затем, чтобы заглянуть в одно из похожих на амбразуру смотровых окошек. Он, однако, так и не сумел разглядеть, на какой из коек лежит Кафферти, к тому же некоторые из них были огорожены ширмами.
— А вдруг ты выдернул ему пару капельниц? — спросил он. — Ведь теперь у тебя есть на кого все свалить…
Стоун покачал головой и — как и медсестра — показал пальцем на потолок.
— Запись на камере покажет, что ты даже не заходил в палату, — пояснил он. — Разве ты не знаешь, что фотография не лжет?
